"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

– Оборону спиной!

И его люди ощетинились большим ежом. Сам здоровяк продолжал наседать на Юрася.

– Юраська, в сторону! – крикнул один из вновь подоспевших. Кудрявый тут же уступил свое место. Новый воин был не так велик, как медведь, но широк в плечах и наносил не менее мощные удары восточным палашом, оружием редким в этих краях. Здоровяк попятился, от нападения перейдя в глухую оборону.

– Кто ты такой? – заревел он, когда палаш рассек воздух у самого виска.

Ответа не последовало. Новый удар срезал медведю гребень тульи[2]. Раздалась отборная брань, затем рычащий голос скомандовал:

– Отходим.

И тяжеловооруженные рыцари, ломая ветки, скрылись в чаще.

Удивительно, но при такой ожесточенной схватке не оказалось убитых. Кто-то из каменецких, сняв шлем, держался за голову, у кого-то безвольно повисла рука, но все оставались в седле. Два отряда молча стояли по обе стороны тропинки, не сближаясь. Победитель медведя, продолжая держать в руке обнаженный палаш, двинулся в сторону кареты. Никто из охраны Софии не попытался его остановить. «Тот хотя бы крикнул – бабу не убивать, а этот сейчас снесет мне голову». София бросила затравленный взгляд на начищенную до блеска сталь. «Господи, прости за прегрешения». Воин тут же, казалось, смутившись, засунул оружие за пояс, виновато улыбаясь. «Убивать, наверное, не будет». Кто он? Верхняя часть лица прикрыта железной маской, в прорезях плохо видно глаза, щеки и подбородок гладко выбриты, из-под забрала торчат кончики длинных темно-русых усов, такие усы любят носить лады с той стороны великой реки. Незнакомец, подъехав вплотную, поманил Софию пальцем в дорогой тонкой выделки перчатке, словно хотел сказать княгине что-то секретное, не для чужих ушей. Софийка невольно подалась вперед. Мужские руки обхватили ее лицо, чужие губы впились наглым поцелуем, настырный язык попытался разжать плотно сцепленные зубки. София яростно забарабанила по кирасе, пытаясь вырваться. Незнакомец выпустил ее так же внезапно, как и схватил, не глядя, махнул своим и поехал в лес. Его отряд последовал за вожаком.

– Да как ты смеешь?! – полетело ему в спину. – Сукин сын!!!

Щеки Софии пылали от злости и стыда.

– А вы?! – княгиня Каменецкая накинулась на своих, прячущих улыбки в бородах, воинов. – А вы, аспиды, чего скалитесь? Вашу хозяйку лапают, а вам и горя нет! Трусы! Юрась, живо ко мне!

– Госпожа, не гневайтесь, - зарделся теперь кудрявый, - у них тут так принято, если пани какую рыцарь спасет, может поцелуй просить.

– Я что-то не заметила, чтобы у меня что-то просили! Да как ему не совестно, я же брюхатая? Одна, и защитить меня некому, - вдруг залилась она слезами, выплескивая накопившийся страх.

– Ну, что вы, хозяюшка, - запричитала, до этого сидевшая тихо, Северинка, - мы вас все защищаем, вон какого врага отбили. Ведь ничего же такого не случилось, просто вы у нас красавица. А теперь все хорошо будет, домой спокойно поедем.

Она робко кончиками пальцев погладила Софийку по плечу.

– Кто это такие? – вытирая слезы, со сталью в голосе обратилась княгиня к Юрасю.

– Не знаю. Здоровый их, что со мною бился, мне знакомым показался, но так и не разобрал – кто.

– Я тебя не про тех спрашиваю, - зло сдвинула брови София, - кто эти были?

– Да Бог его ведает, услышали - помогли, - опять залился краской Юрась, врать искусно он не умел.

– Этот нахал тебя по имени назвал.

– Да ну, показалось.

– За дуру меня держать не надо. Кто такие?!

– Пана Ковальского и пана Яровского люди, - наконец выдавил из себя Юраська.

– Та-а-ак, - сверкнула глазами хозяйка.

– Ну, я их на торгу встретил, они меня признали. Я им и рассказал, что госпоже княгине, мол, опасно одной ехать, а помощь брать неоткуда… в малом отряде идем, ну, они и предложили охрану. А я говорю, не согласится ясновельможная пани на помощь от холостых панов, ну, как вы мне тогда сказывали, так они тайно сопровождать предложили… и велели вам не открываться.

– Я не пойму, что значит «велели»? У тебя кто хозяева, они?

– Вы, госпожа, виноват. Больше не повторится, клянусь, вот вам крест, - Юрась принялся часто осенять себя крестными знамениями.

– Прогнала бы я тебя, да некем заменить, - процедила сквозь зубы София.

«Но это не Ковальский был, тот потоньше будет, и бородка у него жиденькая, светлая. Может это второй, как его там, Яровский? Ах, Кароль, зачем я только перед королем тебя выгораживала, теперь моя честь погублена. Всякий повеса своими слюнявыми губами ко мне тянуться станет. Вернусь домой, и ни ногой оттуда, пока все не забудется. Быстрей бы домой!»

«Ну, вот он, мой Красный замок!» Почему его прозвали Красным, раньше София как-то не задумывалась, не до того было. Вблизи камень на стенах серый, ничем не примечательный, такой же, как и в имении Луговых, и сотнях других шляхетских крепостей. И только, спускаясь с горной тропы, в разрыве между деревьями хозяйка впервые увидела свои владения: камни оборонительной стены и сам замок имели мягкий розовый оттенок.

– Издалека хорошо видно, порода камня редкая, только в ваших горах и была, да выбрали всю, - заметив восхищение Софии, в очередной раз попытался подольститься Юраська.

– А больше нет? – забыв про обиду, заинтересовалась хозяйка.

– Искали, и в лес заповедный людишек посылали, все без толку. А так жила золотая была бы, если бы найти смогли.

София еще раз взглянула на замок. «Неужели я - хозяйка, настоящая хозяйка? Спасибо, Кароль, мой родненький… Только я бы все отдала, лишь бы ты жив остался, а так… Но для девчонок наших буду стараться, лоб расшибу».

Жители Ивлицы радостно встречали новую законную хозяйку у стен замка, колокола крапивницкой церкви Сошествия Святого Духа заливисто трезвонили, волнами разливаясь над округой. Княгиня Каменецкая с высоко поднятой головой въезжала в свои владения.

[1] Оплечье – часть доспеха, защищающая плечо.

[2] Тулья – здесь часть шлема.

4

– Не надо было, госпожа, обещать крестьянам снизить подати, не правильно это, - Любош обеспокоенно покачал головой.

– Так всего на монету, разве это много? – захлопала длинными ресницами Софийка.

– На целую монету, госпожа, на целую монету! – Любош, заложив руки за спину, начал нервно ходить по комнате.
– У нас ведь такие расходы. Война, войско содержать, кормить, поить надо, опять же жалование. А на подвластных шляхтичей надежды нет, они ведь, как у вас ладов говорят: «Идючи не идяху», все норовят от войны уйти, больными сказаться или нищими. А король требует – раз княгиня, значит войско выстави. Деньги нужны, госпожа, на все нужны деньги.

– Но крестьяне говорят – заморозки были, всходы побило, урожай скудный будет. Это ведь только на один год, чтобы им до весны следующей протянуть и отсеяться, - София упрямо поджала губы, ее раздражала роль нашкодившей девчонки.

– Да крестьяне каждый год эту песню поют: урожай пропал, последний кусок доедаем. А потом очень быстро забудут, что это временное послабление было, к хорошему сразу привыкают. Объявите прежний налог и бунт получите, известное дело. Я уж этого насмотрелся.

– А бабка Иванка говорит, что с худой овцы, как ее не поставь, а шерсти не настричь, людей в нужде держать – самому голозадым ходить. Ну, так бабка Иванка говорит, - поспешила добавить молодая княгиня, увидев, как Любош недовольно раздул ноздри. – Надо еще как-то деньги добыть, сделать так, чтобы крестьяне сами их нам с радостью великой принесли.

– Ой, госпожа, да разве ж так бывает? Уж я давно живу, что-то мне еще никто с радостью денег не приносил.

– А у нас в Броничах у соседа ручей по землям протекает, так он плотинку сделал и меленку поставил. А отец уж так кручинился, что у нас такого ручья нет, к этому соседу вся округа ездит муку молоть, только деньги успевает считать. А ваши… наши как мелют?

– Волы жернова крутят, обходимся, - отмахнулся Любош.

– Но мельница-то лучше! А у нас ручей прямо с гор течет, и плотина не нужна.