"Фантастика 2023-97". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
И человек, давший ему это имя, был именно таким. Лазарис Морфей был самой обыкновенной и в то же время совершенно удивительной личностью.
Взвалив на себя груз ответственности, казалось, за целый мир, он, не будучи героем сказок, страдал от этой тяжести, сгибался под её весом до самой земли, но, тем не менее, продолжал тащить её на своём горбу. И мир, постоянно добавляющий ему трудностей, отчаянно пытающийся сломать, каждый раз вместо этого ломал об него зубы.
Конечно, путешествие с таким грузом не могло обойтись без последствий. Он был весь в ранах, синяках и ссадинах, жутких, иногда казавшихся совершенно несовместимыми с жизнью. Но при этом продолжал идти, сам не зная куда, плутая во тьме, заходя в один тупик за другим, лишаясь
Он продолжал двигаться вперёд, неизвестно откуда добывая силы на то, чтобы переставлять искалеченные ноги. Ему было бы в сто раз проще, сбрось он этот груз, откажись он от него, плюнув и оставив пылиться на обочине.
И, пожалуй, это было бы куда более умным поступком, чем всё что он делал до этого. Но появлялись новые раны, становился шире и ярче след крови, тяжелее ноша, а этого всё никак не происходило.
Он был излишне самоуверен, неуравновешен, горделив или даже самовлюблён, испытывал чрезмерную любовь к красивым жестам и театральщине — в общем был самым обычным человеком с кучей недостатков и закидонов. Но за всем этим Фауст видел происходящую внутри него борьбу. И потому был готов мириться со всем остальным, искренне радуясь каждому новому шагу и стараясь помочь, где словом, где делом.
Однако, даже у самого стойкого рано или поздно наступал момент, когда он, только что мастерски балансировавший на острие ножа, вдруг начинал заваливаться в бездну. Самостоятельно вернуться в устойчивое состояние он уже не был способен.
И если не найдётся человека, кто сможет удержать его, схватить в последний момент за руку и спасти от падения, то на дне пропасти его не будет ожидать ничего кроме краха. И как бы Фауст ни был умён, сколько бы опыта не накопил за долгие века своей жизни, и каким бы авторитетом не пользовался, для Лаза он не был таким человеком.
Но, к добру или к худу, он знал, кто был.
— Лаз… — Ронда, всё ещё сомневающаяся в такой стратегии, не дождавшись ответа от парня, просто сидящего на земле и глядящего в одну точку, бросила на Фауста недовольный взгляд. В ответ мужчина, грустно улыбнувшись, взял Мара под локоть и потащил в сторону.
— Лаз, скажи, что происходит? — прокляв мысленно Фауста, девушка вновь обернулась к Лазу. — Пожалуйста, мне нужно знать.
— Я бесполезен, — раздался спустя почти минуту тихий голос. — Я не могу никому помочь. Когда она так во мне нуждалась, я даже не смог удержать это в памяти. Я потерял целую неделю чёрте на что, я потратил всю жизнь чёрте на что, и в итоге всё равно оказался совершенно бесполезен.
Первым порывом Ронды было спросить: «Кто она?» — но девушка вовремя поняла, что сейчас точно не время и не место. Вот только что именно говорить, она всё ещё не представляла.
— Это не так, ты… — в повернувшемся к ней взгляде Лаза было столько немой иронии над этой банальнейшей попыткой утешения, что Ронда поперхнулась собственными словами.
— Мы в западне. Выбраться сквозь барьер искажений целыми и невредимыми невозможно, а у входа нас уже давно поджидают все маги тиреев, наверняка, успевшие запросить подкрепление. Так просто как в прошлый раз я их магию не сломаю. А это значит, что даже вас троих я за собой утащил. И ты, правда, скажешь, что я ещё способен кому-то помочь? — грустно усмехнувшись, Лаз снова отвернулся от девушки, уставившись в никуда.
Было видно, что он окончательно сдался. Когда их найдут маги рыболюдей, он даже не попробует оказать сопротивления, так и будет сидеть с глупой улыбкой на лице.
Люди ломаются по-разному. Кто-то впадает в депрессию, кто-то спивается, кто-то начинает бросаться на людей без причины, кто-то кончает с собой.
Лаз же просто выключился. Словно тот огонёк, что горел внутри него, взял и потух. И видеть его таким для Ронды было хуже, чем любая возможная альтернатива. Она была готова слушать оскорбления, была готова утешать его, плачущего
или пытающегося разорвать себе вены. Но к такому, совершенно спокойному и при этом полностью сломанному, Лазу она совершенно не представляла, как подступиться.Несколько раз она открывала и закрывала рот, не находя нужных слов. То порывалась обнять парня, то вдруг решала встать и уйти, но потом снова опускалась рядом. А потом до неё дошло, почему Фауст сказал поговорить с Лазом именно ей и какие именно слова он хотел, чтобы она сказала. Сердце девушки пропустило удар.
Ронда понимала, что это, и правда, пожалуй, был единственный возможный выход. Что Фауст, даже использовав всё своё красноречие, никогда не смог бы сделать то, что могла она. Что решение доверить всё ей далось мужчине с невероятным трудом.
А ещё понимала, что скажет то, что нужно, надеясь, что это сможет помочь, как бы эта надежда ни была мала. Однако, больше никогда в жизни она не сможет посмотреть на Фауста и при этом не вспомнить, что он решил использовать её чувства, словно один из инструментов в своём арсенале. И никогда не сможет больше общаться с Лазом после того, как раскроет ему своё сердце и будет отвергнута.
Она могла бы промолчать и оставить всё как есть, сделав ставку на то, что рыболюдям они нужны живыми и здоровыми. Могла бы сохранить тайну, оставить себе, ведь это было её право, и никто не мог её заставить. Вот только жестокая ирония состояла в том, что она НЕ МОГЛА этого сделать.
Потому, что не могла допустить того, чтобы Лаз остался таким: апатичным ко всему, сломанным, будто старая игрушка. Фауст не мог этого не знать. И за это она ненавидела его ещё сильнее.
— Лаз… — молодой человек, словно услышав в её голосе надвигающуюся бурю, вздрогнул и повернул к ней уже иной, внимательный и настороженный взгляд.
— Когда я прибыла на турнир, то морально подготовилась к смерти. Просто потому, что мне казалось, что в этом мире не существует того, ради чего стоит жить. Нынешняя императрица Лотоса убила мою мать практически на моих глазах и пыталась убить меня, чтобы моя сестра сумела в будущем занять трон. Я спаслась чудом, однако, моя дальнейшая судьба возможно, была хуже смерти. Сторонников моей мамы, приютивших меня поначалу, выслеживали и арестовывали, так что мне пришлось бежать всё дальше и дальше, пока, в конце концов, я не оказалась у таких людей, чьи имена даже сейчас боюсь называть. То, что я делала, чтобы просто выживать… в общем, когда я приехала в Апрад, моим единственным желанием было обвинить свою мачеху и сестру в предательстве и убийстве. И мне было абсолютно плевать, что со мной было бы дальше.
А потом я познакомилась с тобой. Каким-то волшебным образом твои слова и мысли попадали прямо на раны моей души, за несколько коротких разговоров озарив тьму внутри меня невероятным по своей силе светом. Я, уже готовая умереть, вдруг осознала простейшую истину: жизнь нужна не для какой-то великой цели или свершения неких планов. Как бы банально это не было, жизнь нужна, чтобы её прожить, не больше и не меньше. Ты сказал мне бороться за жизнь, и мы сражались насмерть. Мне было невероятно больно от всех тех ран и ссадин, но эта борьба… заразившись твоей страстью, твоим азартом, твоим светом, я боролась не за жизнь, как банальное существование тела, а за Жизнь с большой буквы, такую, какой у меня никогда не было и какой и не было бы, исполни я свою задумку.
И я решила Жить. За шесть лет, прошедших с того турнира, я побывала в разных странах, видела множество разных вещей, удивительных, прекрасных, пугающих, и все они и каждая в отдельности были лишь потому, что ты вдохнул в меня силу. Когда я встретила тебя снова, страдающего от стольких кошмаров, но всё равно сохранившего в себе тот свет, я поняла, что моё решение было верным. А ещё я поняла: то чувство благодарности, что я испытывала по отношению к тебе все шесть лет, незаметно для меня превратилось в нечто совершенно иное, куда более прекрасное и невероятное.