"Фантастика 2024-109". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Хм…
Я снова поглядела на свою молчаливую тень. По сути, опасаться нападений в Даасе мне не стоит. Из врагов у меня тут только две гарпии: Селек и ее невестка, кстати достойная свекрови. Они могли бы обняться и выплакать друг у друга на груди ядовитые слезы, может, и разъело бы… Впрочем, оставим пустые мечты. Союзницами они не станут, даже воюя против меня. Обе слишком самоуверенны и честолюбивы для этого. К тому же им есть кого делить – Архама, а значит, их вражда только возрастет.
И мне вдруг до зубовного скрежета захотелось увидеть лицо своего деверя, когда ему навстречу вышла Акмаль. Улыбнулся ли он ей? Я не заметила, чтобы бывший каан обнял свою
– Что же у них там происходит?.. – в задумчивости шепнула я. – Ах, кабы знать…
Однако уже спустя минуту я вновь думала о своем прислужнике. Кто такие бальчи? Личные слуги махира – это понятно. Но отчего Акмаль говорила с моим бальчи столь странно? Перед Рахоном она не заискивала, хоть он и пятый подручный, а вот перед слугой разве что спины не согнула. И его равнодушие. Не склонил головы перед дочерью Алтааха, даже не приветствовал. Любопытно…
– Бальчи, – приостановившись, позвала я. И когда он поравнялся со мной, спросила: – Почему ты не приветствовал махари? Не испытываешь к ней почтения?
– Бальчи почитает только великого махира, – ответил прислужник.
– Кто такие бальчи? В чем ваша особенность?
– Мы тени великого махира. Бальчи живут, чтобы служить ему.
– А если более развернуто?.. Я хотела сказать, расскажи подробней о своей службе.
– Мне нечего добавить, – ответил прислужник, и я фыркнула, испытав раздражение.
Однако сразу же и успокоилась. Ну, хорошо. Не хочет говорить, узнаю у кого-нибудь другого. Даас большой, языков много, найду кого разговорить. И с этой мыслью мы спустились на астон-ката. Я с интересом повертела головой, пытаясь отыскать Рахона как пока единственного хорошо знакомого мне илгизита, но потерпела неудачу – астон был тих и безлюден. Чем бы ни занимались приближенные к махиру подручные, но делали они это скрытно от чужих глаз. И я махнула рукой. Обойдусь и без Рахона.
На аста-ката течение жизни было более приметно. Оглядевшись, я сразу же направилась к архиву. Как и вчера, двери были открыты, и передо мной внутрь вошел один из подручных. Был это мужчина, вряд ли старше меня. Этот илгизит выглядел унылым. Но это никак не относилось к настроению, я говорю о наружности. И внешние уголки глаз, и уголки губ были скорбно опущены вниз. Да и взгляд казался пустым, словно всё мирское и суетное было этому человеку безразлично. Плечи ссутулены, руки безвольно свесились вдоль тела, будто на плечах его лежал груз прожитых лет.
Однако через минуту мне было уже не до илгизита. Я шагнула в раскрытые двери и остановилась, с любопытством оглядывая помещение, куда попала.
– Что ты тут делаешь?
– Что?
Я подняла взгляд и обнаружила унылого илгизита напротив меня. Он сурово свел брови, но из-за черт лица вместо строгости я увидела желание заплакать. Даже захотелось взять его за плечи и уверить, что всё непременно будет хорошо.
– Уходи, – велел мужчина.
Я не стала спорить и просто произнесла:
– Бальчи. – Прислужник вышел из-за моей спины, и я наябедничала: – Этот подручный не хочет меня впускать.
– Проходи, – ответил бальчи и первым обошел унылого илгизита.
Я последовала за ним, гордо вздернув подбородок. Подручный заметно опешил. Он повернулся нам вслед и все-таки заметил:
– Сюда не входят чужие.
– Великий махир разрешил дайнани ходить, где захочет, – не оборачиваясь, ответил бальчи.
А вот мне захотелось обернуться и показать язык. Разумеется, я была
взрослой и воспитанной женщиной и потому ограничилась лишь хмыканьем. Ну а дальше я забыла про подручного, потому что оказалась посреди большого зала, в котором стояли длинные каменные столы, за которыми сидели человек двадцать, и все они что-то писали. Мне захотелось заглянуть одному из них через плечо, чтобы увидеть содержимое почти полностью заполненного свитка, однако к писцу я не приблизилась.Вместо этого я неспешно направилась вдоль стены, рассматривая высокие стеллажи, на которых пирамидами лежали свитки. Не везде. Местами стояли ящички, о содержимом которых оставалось лишь догадываться. Но я пока не спешила взять что-либо в руки, просто знакомилась с новым местом. Мой взгляд скользнул по деревянным полкам, опустился вниз и остановился на массивных сундуках, стоявших под стеллажами.
Протянув руку, я провела кончиками пальцев по торцу одной из полок и остановилась на неровности. Это были ирэ.
– Поразительно, еще есть и какая-то система, – пробормотала я.
После попыталась прочесть надпись и сразу же столкнулась с проблемой – я не знала этих ирэ. Уже хотела обратиться за помощью к бальчи, когда услышала:
– Доброго дня тебе, дайнани.
Бальчи шагнул между мной и Рахоном, незаметно приблизившимся к нам, но я велела:
– Пропусти. – И прислужник снова замер, более не вмешиваясь.
Появление пятого подручного я встретила улыбкой. Не скажу, что оно было неожиданным. Я предполагала, что наша разлука не затянется. И если не великий махир, то он сам захочет подойти. И вот мой похититель стоял напротив, и на устах его играла ответная улыбка. И его приветствие я оценила. Он не пожелал мне милости своего покровителя, конечно же, не стал желать и милости Белого Духа, что для него было бы противоестественным, но употребил ту форму, которую я сама огласила.
– И тебе доброго дня, Рахон, – ответила я. – Ты зашел сюда по делу?
Пятый подручный неожиданно смутился. Это позабавило, но виду я не показала, оставшись с выражением дружелюбия на лице. Впрочем, смятение илгизита длилось не дольше мгновения, и вскоре он вновь казался приветливым и благодушным.
– Я увидел, что ты заходишь сюда, и решил узнать, как прошла твоя первая ночь в Даасе, – ответил Рахон.
– Благодарю, ночь была спокойной, – сказала я и спросила: – Поможешь мне, раз уж так удачно зашел?
– Вопросы? – улыбка илгизита стала шире, и я, усмехнувшись, кивнула. – Спрашивай, Ашити.
Я обвела рукой пространство вокруг себя и задала первый вопрос:
– Что это? Расскажи.
– Мы называем это место хатыр, – сказал пятый подручный. – Здесь мы записываем и храним многое. Наши знания, нашу историю. В шахасах записано всё: имена и жизнь йаргов, название поселений, что в них происходило.
– В шахасах? – переспросила я.
Рахон взял со стеллажа один из свитков:
– Это шахас – свиток с записями.
– А что написано здесь? – я указала на торец стеллажа.
– Ухгэ – это название одного из поселений. На этой полке хранятся записи обо всем, что когда-то происходило в Ухгэ.
– Там было столько событий? Или же вы ведете и учет народонаселения? – Заметив, что илгизит меня не понял, я пояснила: – Записываете, у кого кто родился и сколько детей, а после их детей. Когда появились на свет, когда умерли.
– И это тоже записываем, – кивнул Рахон. – Старейшины приносят нам свои записи, мы их переносим в шахас. И так с каждого поселения. Мы всегда точно знаем, сколько людей живет в Дэрбинэ, какого они возраста и чем занимаются.