"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Я заколотила ногами в хлипкую дверь, служившую матери скорее ширмой, нежели серьезной защитой.
– Маура, это я! Открывай! – выкрикнула я, не переставая молотить по дощатой двери.
Мать появилась на пороге в длинной ночной сорочке изо льна, воротник, манжеты и подол которой украшала изысканная цветочная вышивка. Маура не смогла оставить без украшений даже такую мелочь, как одежда для сна. Из ее растрепанной черной косы топорщились кудрявые волосы, а на лице застыло изумление, в которое закралась… материнская забота?! Нет уж, скорее, это был страх лишиться ценной вещи, которую она отчаянно оберегала на протяжении двух наполненных ядовитыми интригами десятилетий.
Я
– Объясни, что стряслось?! – воскликнула мать. Куда же подевались ее чинное спокойствие и царственная гордость?
– Кадар напал на поместье. С чьей-то помощью он сумел уничтожить защиту. Эта тварь охотится за моей силой, – пробормотала я, отчаянно потерев руками глаза и начисто забыв, что те подведены сурьмой.
Маура села рядом и воззрилась на меня огромными ореховыми глазами, так обманчиво напоминающими о сладости меда. Мне пришлось выложить ей все, включая свои подозрения об одержимости Айдана. Услышав о стихии ветра, внезапно мне покорившейся, Маура удовлетворенно усмехнулась, но усмешка погасла сию же секунду, стоило ей взглянуть на мою обожженную руку, на которую я так и не нацепила перчатку.
– Он ничего не оставил? – отрывисто спросила мать, отведя взгляд. – Нам бы сгодилась любая личная вещь. Я сумела бы отыскать мерзавца.
– Ничего, – я с сожалением помотала головой.
Маура говорила об обряде поиска. Он был по силам лишь тем, кто властвовал над стихией воды. Сложная вещь, требующая отваги. Отыскать кого бы то ни было можно, погрузившись в реку по самую макушку с вещью того, кого жаждешь увидеть. Каждого из нас окружает вода – в росе, в графине, в испарине на окнах, в самоваре и в турке с варящимся кофе. Она – идеальный проводник магии. Воде ничего не стоит отыскать человека, но так же легко своенравной стихии и утопить незадачливую ведьму, завертев в танце неумолимого речного течения и оставив навечно в своих холодных тисках.
– Я пришла к тебе просить о помощи, – наконец выпалила я, внутреннее приготовившись к снисходительному взгляду, кричащему: «Ну вот, когда потребовалась помощь, ты вновь приползла». Удивительно, но на лице Мауры не дрогнула ни одна мышца.
– Мы должны снова обезопасить твое поместье и изгнать демона из тела Айдана, – воодушевленно подхватила мать, и в ее глазах впервые за последние годы зажегся неподдельный азарт.
Сегодня в ней нуждалась не только я, но и все поместье, включая воеводу и двух его сыновей. Незаменимая Маура, сильнейшая ведьма Даира, помогавшая обездоленным, угнетенным и нуждающимся, возродилась в своей прежней ипостаси.
– На самом деле я пришла к тебе, чтобы просить не только об этом. Вернее, в первую очередь не об этом… – смело взглянув в глаза матери, выпалила я. До чего же трудной задачей оказалось раскрыть перед ней свою новоявленную слабость. – Я прошу тебя помочь Ингару… то есть, Амиру. Он умирает.
– Я никогда не сталкивалась с такими ранами, дочь. Тратить время и силы на спасение обычного солдата неразумно. Я понятия не имею, сколько придется с ним провозиться. Важнее защитить твое поместье.
– Ты сама учила меня проводить ритуал между полуночью и часом ночи. Нужное время прошло. Нам остается только дожидаться следующей ночи, – отрезала я, вскочив со скамейки. – Ингар защищал меня собой! Я обязана его спасти! Я… обещала ему.
– Помнится, вчера ты заслонила его своим телом. Сегодня он отплатил тебе тем же. Вы квиты, дочь, – снисходительно пояснила Маура, отчего в груди заклокотал жгучий гнев, языками пламени лижущий ребра и требующий выпустить его в мир.
–
Спаси его, прошу тебя, – взмолилась я, подавив соблазн яростно перевернуть стол, за которым сидела. Ингар нуждался во мне, и ради него я могла единожды наступить на горло гордости и гневу. – Ты хочешь, чтобы я умоляла?Проницательный взгляд Мауры клинком вонзился в меня, незримо прощупывая каждую мысль и каждое биение сердца. Я задержала дыхание, вновь ощущая себя нашкодившим ребенком, готовым понести заслуженное наказание.
– Сначала Беркут, теперь – сын пекаря. Пока воевода Миреи ждет твоего ответа, ты готова ползать у меня в ногах ради простого солдата. Ты невыносимо глупа, дочь, – вынесла свой вердикт Маура.
– Я никогда не испытывала к Беркуту ничего, кроме дружеских чувств, и грозилась выйти за него замуж только назло тебе! – взвилась я. – А Ингар… Он защищал меня ценой своей жизни, несмотря на боль, которую я ему причинила. Твоя непутевая дочь молит о помощи и признает свои ошибки. Разве этого недостаточно?
– Прими предложение Тира, и тогда я постараюсь спасти твоего солдата, – заявила Маура, чуть заметно ухмыльнувшись. И это была именно та улыбка победителя, которая озаряла лицо матери всякий раз, когда ее хитрости удавалось победить мой упрямый характер. Я вновь уступила ей, запуталась в искусной паутине и проиграла слишком многое – собственную свободу.
– И это все, что ты хочешь? – я гордо вздернула подбородок, старательно удерживая насмешку на лице.
Маура кивнула и продолжила:
– В твоем поместье прячется сообщник кадара, старший брат готов разорвать голыми руками, а отец спит и видит, как бы выдать тебя замуж за любого, кто отважится об этом попросить. Все еще считаешь, что брак с Ак-Сарином хуже творящейся вокруг бесовщины?
Маура не спускала с меня пронзительного взгляда, а я отчаянно соображала, путаясь в собственных мыслях. На одной чаше весов оказалась свобода, доставшаяся мне великой болью, а на другой – Ингар, чье окровавленное лицо намертво застыло перед внутренним взором. И он перевесил…
– Я согласна, – два простых слова отрезали меня от прошлой жизни, будто гильотина, одним выверенным движением отделяющая голову от туловища.
На лице Мауры проступило торжество, приправленное изумлением. Она не рассчитывала, что я соглашусь так быстро, но сегодняшней ночью, наполненной кровью и страхом, мне не осталось ничего иного. Что-то кипело и стенало внутри от одной лишь мысли, что глаза Ингара закроются навеки. Вчера ночью за разговорами о детстве с оглушительным грохотом павшего бастиона рухнула та самая стена, которую я старательно возводила вокруг себя. Она отсекала от меня лжецов и предателей, льстецов и искателей выгоды.
Сколько знатных мальчишек ходили за мной хвостом, науськанные корыстными родителями, и не перечесть! И каждый, КАЖДЫЙ из них втайне презирал меня. Они льстили мне, осыпали комплиментами, чем заставляли трепетать наивное девичье сердце.
Так я бы и внимала лживым речам, если бы однажды не подслушала едкие насмешки, которыми двое сыновей отцовских советников радостно перекидывались с Айданом. Все трое потешались над моей наивностью, обзывали байстрючкой, с помощью которой хитрая ведьма умудрилась окрутить воеводу. Один из них, парень по имени Алхан, прошелся и по моей нескладной подростковой фигуре, и по «черной мочалке вместо волос», и по мальчишечьему нраву. Его друг, носивший имя Салар, добавил, что как ни наряжай меня в платья, дикого звереныша не превратят в девушку ни шелк, ни кружева. Все свои слова они сопровождали смехом гиен, и громче всех потешался Айдан, будь он трижды проклят!