"Фантастика 2024-130". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Я ворвалась в гостевую комнату, выделенную моему умирающему солдату. Измотанный Гаян и прикорнувшая в кресле Ида вздрогнули и обернулись. Испуганный возглас девушки заставил меня устало закатить глаза. Целитель с любопытством воззрился на албасты, нацепив на нос пенсне.
Маура прошаркала к кровати, на которой поверх парчового покрывала лежал Ингар, цветом лица слившийся со светлыми стенами, и принюхалась. Я обратила внимание, что раны на его лице хоть и не зажили, но их заботливо промыли.
– Дохлятина, – проскрипела Маура и перевела взгляд
Гаян задохнулся от возмущения, но промолчал. Спорить с нечистью он, по всей видимости, не решился, как и любой другой уважающий себя человек. Ида опасливо забралась в кресло, поджав под себя ноги. Она неотрывно следила за албасты, будто бы опасаясь, что та того и гляди сожрет либо Ингара, либо ее.
– Тащите его в сад и положите на голую землю, – велела Маура моим солдатам.
– Что вы собираетесь делать?! Ингара нельзя хоронить! Он еще жив! – завопила Ида и бросилась ко мне.
Она в страхе схватила меня за плечи и встряхнула. Я от неожиданности подавилась собственным вдохом. Пока меня скручивал приступ кашля, Беркут оттеснил впечатлительную девчонку и прорычал:
– Не смей прикасаться к наместнице, иначе я вышвырну тебя отсюда.
Ида опустила голову, но продолжила прожигать меня яростным взглядом.
– Никто не собирается хоронить Ингара, – отозвалась я, стремясь успокоить либо ее, либо саму себя. – Албасты поможет ему, но для этого ей нужна земля.
– Что-то не припомню, чтобы эта нечисть обладала такой силой, – пробормотал Гаян, покосившись на Мауру.
– О нечисти нам известно только из старинных преданий и людской молвы. Вы никогда не задумывались, Гаян, не врет ли она? – съязвила я, всеми силами удерживая на лице снисходительное выражение. На самом же деле мне отчаянно хотелось броситься к Ингару, убедиться в том, что он дышит, и сжать его руку.
– Хватит болтать. Время уходит, – оборвала нас Маура. Она грубо прижала ладонь к ране Ингара и на пару мгновений замерла, закрыв водянистые глаза. – Парень держится на одном честном слове.
Сердце, казалось, подпрыгнуло в самое горло, а тело прошибла мелкая дрожь. Я вдруг осознала, как отчаянно хочу настойки. Выпить бы целую бутылку и уснуть мертвецким пьяным сном!
Беркут и Ансар стащили Ингара с кровати прямо на покрывале. Мы проследовали за ними скорбной процессией. Коридоры пустовали, даже прислуга предпочитала не соваться в дом, где витал запах гари и смерти. У комнат отца и Арлана дежурили двое моих солдат. Они проводили нас печальными взглядами, наверняка решив, что в покрывале бездыханное тело Ингара.
Из-за двери спальни выглянул отец, наверняка заслышав топот и возню. При виде албасты его глаза обалдело расширились.
– Амаль, в чем дело?! Что это за существо?! – рявкнул воевода, выскочив в коридор прямо в халате.
Маура вздернула подбородок, тряхнув свалявшимися волосами, и гордо воззрилась на бывшего любовника. Знал бы он, кого видел перед собой…
– Отец, я все вам объясню, но позже. Албасты повинуется
мне. Я привела ее из Нечистого леса. Она поможет нам исцелить Ингара и освободить Айдана от демона.Взгляд воеводы смягчился, стоило мне заговорить о его старшем сыне.
– Я пойду с вами, – безапелляционно заявил он, после чего вспомнил, что все еще не одет. – Переоденусь и догоню вас.
– Мы будем в саду, – уже на бегу бросила я отцу и поспешила вслед за двинувшейся к лестнице процессией.
В саду мы остановились под раскидистым каштаном, неподалеку от моего излюбленного топчана. Беркут и Ансар аккуратно переложили Ингара прямо на землю и опасливо отступили в сторону, позволив албасты склониться над ним.
– Сумку, – велела она и протянула костлявую руку в мою сторону.
Я поспешно отдала матери наши скромные припасы. Она вывалила их на траву, деловито подняла пропитанную кровью рубаху Ингара, после чего схватила узелок с мазью и окунула в нее скрюченные пальцы. Когда лекарство полностью покрыло рану, Маура положила сверху пучок из полыни, зверобоя и крапивы и подозвала меня к себе.
– Режь руки нам обеим и заливай кровью рану, – прошептала она. – Твоему ненаглядному нужно много нашей магии.
Я выхватила из ножен кинжал, сорвала перчатку с левой руки, охнув от резкой боли, и вновь размотала хлопковую материю, пропитавшуюся целебным отваром и сукровицей. Алая ладонь, покрытая устрашающими волдырями, заставила мать то ли брезгливо, то ли осуждающе поморщиться. Я полоснула лезвием по обожженной коже, вытерла его о снятую перчатку и проделала то же самое с рукой Мауры. Наша кровь двумя бодрыми ручейками потекла на рану, покрывая ее рубиновой пеленой. Она стекала алыми реками по смуглой коже живота Ингара, прокладывая себе дорожки к земле. Магия двух ведьм напитывала травы и мазь, призывала мать-природу на помощь одному-единственному человеку.
– Теперь пролей кровь на землю, – велела Маура, и я подчинилась ее приказу. Мать проделала то же самое, после чего велела отойти и не мешаться.
К тому времени, когда я вернулась к небольшой компании, державшейся на почтительном отдалении, к ней уже присоединился отец. Он во все глаза наблюдал за албасты, склонившейся над Ингаром. Одной рукой она оперлась на землю, вторую же положила на покрытую мазью, травами и нашей кровью рану. Маура что-то бормотала, но ее тихий хрип почти не доносился до наших ушей.
– Что она делает? – изумленно выдохнул отец.
– Просит у земли исцелить его, – ответила я отстраненно.
Мой взгляд блуждал по саду, подмечая, как много ненужных свидетелей появилось у нашего таинства. Кухарки и горничные толпились у черного входа кухни, неподалеку ошивались трое солдат. Все они таращились на Мауру, склонившуюся над Ингаром. Однако моего тяжелого взгляда хватило, чтобы и те, и другие разлетелись, будто потревоженные воробьи. Во тьме мы смогли бы провести ритуал незаметно, но у Ингара не осталось времени, чтобы ждать следующей ночи.