"Фантастика 2024-152". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Кто это - Бродячие Окклит?
– Окклит, если перевести по смыслу, Город Отщепенцев. Негодяи, убийцы, воры, клятвопреступники, предатели, нарушившие кодекс и сумевшие вовремя сбежать. У них нет национальности и расы. Отовсюду собираются в кучу и бандитствуют на дорогах Великой Земли. Нападают на караваны и мелкие селения. Встречаются и люди из нашего народа. Иногда строят слабое подобие Ураррат, только и способного, что качаться среди островов и недалеко от них. Если сильно "расплодятся" - дерзают нападать на какой-либо Город на Волнах. В тот раз их было два Окклит. Дорого обошелся нам тот штурм, дорого. Но обоим Окклит ещё дороже! Всех вырезали, подчистую!
– Семья ас Хоттой успешные торговцы, уважаема, влиятельна, богата.
–
Ну, в принципе, я понимал, чего уж... Хитрожопая семейка. Слегка бздлива, если дело до драки доходит. Зато энергична и готова прогнуться если светит какой-либо профит. Думаю, что все эти качества проявляются не слишком явно, а, так сказать, на грани дозволенного, но с философией и менталитетом Морского народа - уже попахивает.
– Там, откуда я родом, есть странная традиция: писать эпитафии на могилах ушедших в мир иной. На одной очень, очень древней могиле благородного рыцаря начертана одна из таких фраз. Может не буква в букву, но по смыслу она звучит так: "Если у тебя нет ничего, но есть честь, то у тебя есть всё. Если у тебя есть всё, но нет чести, то у тебя нет ничего. Не знаю, жил ли тот рыцарь по декларированным принципам, ибо это не просто сложно, а практически невозможно, но именно с написанным я полностью согласен.
– Мудрые слова...
– Лаллий слегка помолчала, и обвела взглядом притихших парней и девчонок.
– И очень болезненные... Для некоторых.
– Ваттар красив, молод, здоров, богат. Он отличный боец, Господин Мо, - Лаллий постучала ноготком по столу, привлекая моё внимание.
– Слышишь? Лучший среди молодых в клане Сияющей Медузы. И в десятке среди всех бойцов. Сильный, быстрый... Всем хорош, казалось бы, но.... Избалованный чуть больше чем следует, высокомерен не по делу, пренебрежителен и не воздержан на язык, иногда даже со старшими. И, прямо скажем, не слишком умён. Частенько считает, раз он глаз на что-то положил, то уже его, причём без всяких оснований. И у него уже были из-за этого проблемы. В бытовом смысле, он совсем не глуп, о нет, тут его семейная принадлежность выявляется во всей красе. А вот как правитель....
– Лаллий покачала головой.
– Такой зять Эттаху не нужен. Слегка подпорченные внуки роду Эллу без надобности. Да и для малышки Атти нужен другой, этот ей не нравится! Да, маленькая?
Атти ничего не ответила, и лишь слегка кивнула головой, пряча глаза.
– Вот ведь страсти-мордасти. Ну, а я - то здесь причём?
– Как причём?
– не притворно удивилась Лаллий, - Приставили к тебе личной учительницей, ходите везде вдвоём. О чём говорите, что делаете? Ваттар и к раковине приревновать может, а уж тут поводов... Других парней семейка держать подальше от Атти способна, так или иначе, а вот тебя...
– Так я не претендую на руку и сердце малышки Атти!
– При этих словах она бросила на меня такой взгляд! А эмоции, словно ушат ледяной воды, плеснули. Ой зря, девочка, ты так, не герой я твоего романа...
– Уши опять же....
– А что уши?
– не согласилась Лаллий, - Смешные - да. Но не уродливые. А волосы так и вообще - прелесть! Да девочки?!
– Да! Просто прелесть! Ах, мнеб такие!
– полетело со всех сторон.
– Видел Мио?
– спросила Имасс.
– Не довелось. Но слышал про них.
– Вот у кого уши! Да ещё мохнатые! Такие милые. Прелесть!
– И вообще, - продолжила Лаллий, - ты человек далеко не единственный с некоторыми интересными деталями! Появился весь таинственный, загадочный, богатый. Доспех, такого раньше никогда не видели. Оружие из неизвестного металла. Умный, вон как язык
выучил за десять дней. Комплименты рассыпаешь. Моих пираний в оборот взял на раз. Теперь нас иначе как "малышки Мо" и не называют. В споре на самое дно опустил, так как ни кто ещё гордых свободных ныряльщиц не опускал, а мы сидим с тобой за одним столом и рады. Ты сидишь с нами, шутишь, смеёшься. А мог бы сидеть среди бОльших людей Ураррата, надувшись от важности, и делится впечатлениями как ты надавал по попкам зазнавшимся ныряльщицам. Мы не чувствуем в тебе похоти, Господин Мо, хотя тебя и влекут наши тела, и это возбуждает! Ты опасен. Опасен для женщин Детей Океана....Глава ныряльщиц смотрела мне прямо в глаза. Такого прилюдного откровения я не ожидал. Да и никто не ожидал. Парни и девчата сидели слегка обалдевшими, и лишь шум и крики веселящихся людей нарушали молчание. Я обвёл малышек взглядом и увидел где легкий кивок, где поощряющую улыбку, где вздёрнутые бровки....
– Лаллий, это практически признание в любви. И, как честный человек, после такого я обязан на вас, на всех, жениться. Но...
– Женись на нас Господин!
– под одобрительный смех вклинилась Имасс.
– Но, - продолжил я, - госпожа сердца моего не здесь. Я не могу вам обещать того, что не в силах исполнить.
– Да кто она такая, поглоти меня Бездна!
– вскочила Оллит.
– Который раз слышу о ней!
Девушка наставила на меня пальчик словно копьё:
– Говори, а то я за себя не ручаюсь!
– Ну,.. я не знаю...
– Мы сейчас набросимся на тебя и скинем в воду!
– пригрозила под одобрительный гул Оллит.
– Она...
– Я сделал мечтательную моську.
– Она прекрасна! Её глаза особенные. Они - зеркало её души. Они никогда не бывают одного цвета. Если ей весело, они искристые изумрудные или сине-зелёные. Если она тревожится, то могут быть серыми, карими. Если, вдруг, злиться - то чёрные. В гневе - ярко-желтые. Ласкова - васильковые. Задумчива - глубокого синего цвета. Я не могу рассказать обо всех её оттенках, ибо их столько же, сколько эмоций.
Она любит подкрасться ко мне со спины - и её шаги так легки, что под ними не скрипнет ни песчинка на пляже, ни дрогнет травинка, уронив прозрачную каплю туманным утром. И всё же, подойти незаметно ко мне она не может - я всегда слышу её запах, запах горной лаванды.
– А что это?
– подал кто-то голос.
– Да тише ты!
– зашикали на него.
– Лаванда - это такой цветок, растущий в горах. У него необычный, специфический аромат. Он всегда мне нравился. И это аромат её кожи.
Если я лежу головой на её коленях, и она кладёт свою прохладную ладошку мне на лоб, уходят печали и заботы, мне не хочется ни есть, ни пить, я теряю связь с миром и, наверное, мог бы лежать так вечность... Для того, чтобы описать любимую, недостаточно просто слов. Нужны краски, нужна поэзия, нужна музыка....
Если бы залилась ты смехом,
С ветром косами играя.
Я летел бы вслед за эхом,
Дивный голос догоняя, догоняя....
(гр. Пикник.)
– Так, однажды, выразил свои чувства к женщине талантливый поэт и певец. Можно многое ещё добавить к этому, а можно и промолчать, ибо сказано достаточно.
– Она красивее нас?
– Печально, скорее утвердила, чем спросила Атти в полной тишине.
– Девочки, девочки....
– покачал я головой.
– Вы всегда хотите быть несравненными в глазах мужчины, а тем более любимого, но постоянно требуете сравнения. Открою вам большую страшную тайну: красоту сравнить нельзя! Каждый закат Голубого Ока, когда оно погружается в океан, это неописуемая игра красок, оттенков, полутонов. Любое облачко, туча, волны, ветер или их отсутствие делают один закат совершенно не похожим на другой. Я нигде не видел такой феерии красоты. Как определить, какой из них красивее всего!? Тот, что сегодня? Тот, что вчера? Тот, что был три дня назад или тот, что будет завтра? Это невозможно сравнить....