"Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
— Он-то соврет, — вздохнул Горыныч. — Да ему никто не поверит. Ведь и дураку ясно, что Забаву выручать ездил ты. Так что не увиливай… А чего это ты озираешься? И ведешь себя, словно не дома? Веночек чегой-то нацепил…
— А, это? — Илья светло улыбнулся. Хотел снять венок с головы, но оставил. — Это все она — Забава Путятична… Все хочет как-то уважить, да потешить меня, старика.
— А что это ты все шепотом?
— Да разбудить ее боюсь. Только, вроде, уснула…
— Так ты что же, Илюшенька, у нее, что ли в спальне? Ну наконец-то!
Илья испуганно прижал палец к губам.
— Что-ты, что-ты… Ну, то есть, верно. У нее. В хоромах княжеских,
— На заставе, — подтвердила Алена.
— Честно сказать, — вздохнул Илья. — Воспитатель из меня никудышний. Мне бы в чисто поле, да сабелькой… Так что, я поеду потихонечку. Лишь к утру они меня спохватятся… Да вот, только напишу ей записочку, чтоб не обижалась на старого… А с головами ты, Горыныч, лучше к Дюку Степанычу. Уж этот нагородит: и чего попросишь, и еще с три короба… — и Илья, взяв в руки писало и кусочек бересты, принялся старательно выводить печатные буквы.
Горыныч прикрыл ладонь-экран другой ладонью.
— Кажется тут и впрямь дело дохлое. Но Дюк Степанович тоже не выход. Лучше я саму Забаву научу. Пусть-ка она всем рассказывает про своего кумира — как он двенадцатиголового змея уничтожил! Кому-кому, а уж ей-то поверят.
— Да ведь она тебя мертвым считает, — не поняла Алена. — Как же ты с ней говорить будешь?
— Во сне приснюсь, — ощерился Горыныч. — В кошмарном.
— А что, Забава у тебя… правда голодовку устроила? — сменила опасную тему Алена.
— Правда… Требовала, чтобы я ей вместо учебников принес книжки про рыцарей, с картинками. Хорошо, что Илья ее быстро спас. А то я бы с ней намучился… Ты мне зубы-то не заговаривай! — спохватился Змей. — Ты мне, ради Рода, обещай, что не будешь больше никому рассказывать про многоголовых змеев и прочее. Ни в Киеве, ни еще где!
— Кстати, о внешнем виде, — уклончиво улыбнулась девушка. — Я в одной сказке вот как про тебя читала, — она мечтательно посмотрела в окно, на звезды, и нараспев продекламировала: — Воды в реке взволновалися, на дубах орлы раскричалися. Выезжает чудо-юдо двенадцатиглавое. У коня его шерсть серебряная, хвост и грива золотые. Вдруг под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный хорт ощетинился… Правда, красиво?
Змей стал загибать пальцы:
— Конь, ворон, пес, да я сам… О двенадцати головах, — Змей как-то странно посмотрел на Алену и глубоко вздохнул. — Я тебе когда-нибудь рот зашью.
— Не понравилось? — расстроилась Алена.
— Отчего же. Интересно… Но больно хлопотно. А вот такой вид тебя не устроит?
Змей поднялся с лавки, крутанулся на месте и предстал преображенным. На нем, поверх обычной одежды, появились доспехи. На груди чешуйчатого стального панциря сверкало позолоченное зерцало. На поясе висела сабля в богатых, украшенных каменьями ножнах. Голову Горыныча защищал высокий, покрытый тончайшей золотой насечкой шишак с плюмажем из белых страусиных перьев. Металл доспехов был отполирован до блеска и ослепительно сверкал в полутемной комнате.
—
Это ты так в поход собрался отправиться? — с трудом выговорила ошеломленная Алена.— А что? — он полюбовался на себя в зеркало. — Так меня и представьте этим своим рыцарям. Богатырь Горыня… Ну, ты совсем уже засыпаешь… Давай-ка, перебирайся на кровать. Отдохни хорошенько. А утром я тебя на заставу подброшу… Спокойной ночи.
Змей двинулся было к двери, но замер на пол-пути.
— Плохо, все-таки, что вы ему клятву дали. Это все так усложняет…
— Так ты же клятвы не давал! — пожала плечами Алена.
— Думаешь, он не потребует, чтобы я дал? — усмехнулся Змей.
— А разве ты не сможешь от нее уклониться? — удивилась Алена. — Присоединись к нам в последний момент, когда Черномору уже отступать будет поздно… Ведь ты же единственный, кто сможет потом, когда мы добудем Кощееву смерть, быстро долететь до Кощея, и обменять у него смерть на кладенец.
Змей задумчиво кивнул.
— Пожалуй… Ну спи.
Утро только вступало в свои права. На востоке медленно разгоралось алое пламя рассвета. Роса на траве еще не успела высохнуть. Прибрежный песок был мокрым, словно после дождя, а с моря дул зябкий сырой ветерок.
Змей оставил Алену вместе с Черной на пляже, рядом с заставой.
— Вы пока собирайтесь в поход. А как станет ясно, к какому именно входу в Подземный мир Черномор вас направит, вызови меня. Будем решать, что делать. А пока я сам посмотрю, как там…
— И не забудь, проверь, работает ли в Подземном мире твоя магия. А то, может, Черномор потому и настаивал, чтобы ты с нами пошел, что ты там колдовать не сможешь?
— Это вряд ли, — беспечно усмехнулся Змей и, взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Огромный солнечный диск медленно поднимался над морем, а на его багровом фоне еще несколько секунд чернел, постепенно удаляясь, грациозный силуэт мерно взмахивающего крыльями Змея. Когда Горыныч окончательно скрылся из виду, Алена направилась на заставу. Ильи в доме, на удивление, еще не было.
«Странно, — подумала Алена. — Он же еще ночью из Киева удрать собирался… Не случилось ли чего?»
Она уже начала, было, беспокоиться, но тут за воротами раздался стук копыт.
— Ну, слава богу! — облегченно вздохнула девушка.
Через минуту в дом вошел Илья Муромец. Не выспавшийся и злой.
— Передай своему Змею, — пробурчал он с порога, — что я ему сверну когда-нибудь шею…
— А что случилось?
— А то ты не знаешь?!
— Да что в самом деле случилось-то? — уже всерьез заволновалась Алена.
— Он Забаве приснился темной ноченькой. И пугать ее во сне стал по-всякому. Мол, меня сгноит, и ее скрадет, да посадит в башню высокую, да держать там будет долгие месяцы… И ребенка пугать ему не совестно?! Вот ведь гад! Змея подколодная! — и Илья погрозил воображаемому Горынычу кулаком.
— А может… оно само Забаве приснилось? — попыталась выгородить Змея Алена. — Она ведь девочка впечатлительная. Насмотрелась всякого, вот ей теперь и снится…
— Само такое не снится, — назидательно потряс пальцем Илья. — Он чего хотел, Горыныч-то… Чтоб врала Забавушка, будто видела, как рубил я в кусочки чудище, как бросал его в речку Смородину, чтобы люди все в Киеве думали, что пропало двенадцатиглавое чудовище… Ему, вишь ли, двенадцать глав не нравятся!.. А она от страха пробудилася. Вся в поту холодном, бедняжечка. До утра я успокаивал Забавушку, уверял, что не выдам Змею лютому… Ничего, еще мы с ним поквитаемся!..