"Фантастика 2024-158". Компиляция. Книги 1-31
Шрифт:
– Не получается, да? – в голосе Ольги Даниловны сквозила откровенная издевка. – Я же говорила, что упеку тебя в психушку. Ты не верил? Зря.
– Зачем? Зачем все это? Почему ты меня мучаешь?
– Из-за наследства, - вдруг разоткровенничалась мать. – Твой никчемный папаша умел делать деньги – этого у него не отнять. Но он, тварь ненавистная, развелся, прежде чем сдохнуть и в завещании указал: в случае твоей смерти состояние уходит на благотворительность! Благодетель хренов! Этот урод мечтал пустить меня по миру! Но я упорная и не могла просто так сдаться. Твоего братца я довела до петли. Остался единственный наследник – ты! Мне надо
Максим понял: если он погибнет в этой реальности, в Зоне, останется только психушка. Из нее он не выйдет никогда: мать позаботится об этом. Крепко позаботится. Это то, что хуже смерти. В таких местах вечное забвение кажется желанным исходом.
– Не хочу… Нет… – Максим выстрелил.
Пуля попала матери в живот и выбила из тела фонтанчик крови, но не более того. Лицо Ольги Даниловны осталось таким же безмятежным.
Тогда Максим начал стрелять без перерыва. Точно робот, он передергивал затвор и нажимал на спуск. Ружье грохотало, пластиковые гильзы с характерным звуком падали на пол, пороховой дым щекотал ноздри. Но больше ничего не изменилось.
После пятого выстрела ударник щелкнул впустую.
– Не хочешь, значит, по-хорошему? – мать погрозила пальцем. – Тогда будем говорить по-плохому.
В руках ее появился сложенный вдвое собачий поводок – длинный, как кнут. Ольга Даниловна стала хлестать Максима. Спрятаться в маленьком помещении ему было некуда. Каждый удар раздирал кожу до мяса и отдавался в теле жгучей, невыносимой болью. Максим выронил ружье, упал, пополз, забился в угол, закрывая руками голову. Похожие наказания в детстве выглядели по сравнению с этим избиением сущим пустяком.
Максим сквозь невыносимые страдания сумел вытащить из портупеи наган и семь раз нажал на спуск. И снова пули попали в цель, но Ольга Даниловна не заметила этого.
Мать утомилась. Она отбросила поводок, схватила Максима за грудки и ударила о стену. В спине что-то хрустнуло и отозвалось невыносимой вспышкой боли. Ноги тут же отнялись, стали ватными, бесчувственными.
Ольга Даниловна швырнула Максима на пол, сдавила пальцами с длинными ногтями горло и безразлично произнесла:
– Не трясись так. Не умрешь ведь… насовсем.
Материнские пальцы сжались. В глазах потемнело. Сознание начало уплывать. Но на его остатках Максиму пришла неуместная мысль о своих друзьях, оставшихся в Зоне. Они погибнут без его «особых способностей». Не «глухой», но неопытный Антон вряд ли выведет остальных из аномалий и убережет от чудовищ… Абсурд, конечно. Ведь ничего этого не существует на самом деле. Нет даже Антона…
Рука коснулась чего-то твердого, прикрепленного к поясу. Это был штык-нож, тот самый, купленный у старого солдата за бутылку водки. Самое первое и, наверное, последнее оружие бойца. Альфа и омега. Все, что осталось. Последний шанс.
Сил и ловкости тут же прибавилось, словно дух воина вселился в умирающее тело. Максим ухитрился вытащить штык-нож и с размаха воткнул его матери прямо в лицо. Острие ударило ее прямо в нос. Что-то хрустнуло. Клинок глубоко, по самую рукоятку, вошел в череп. Мать повалилась на бок. Пальцы с ярко накрашенными ногтями поскребли цементный пол и застыли.
– Уходя – уходи… - прохрипел Максим.
Он долго лежал, не в состоянии пошевелиться. Раны болели так, что хотелось выть, но сил не хватало даже на это. А потом боль понемногу начала
проходить. Кровавые следы на руках затянулись и зажили сами собой. Ноги обрели чувствительность – мышцы свело дикой судорогой и отпустило лишь через несколько секунд. Кое-как Максим поднялся, машинально взял ружье, перезарядил его и повесил на плечо. Потом отыскал наган и спрятал револьвер в портупею.– Я все еще солдат… сталкер, - сказал он сам себе. – Первым делом – оружие.
Мать так и лежала на полу – только теперь уже старая. Сквозь тональный крем проступили складки морщин. Наращенные, украшенные блестками ногти выглядели неуместными на дряблых пальцах. Помада потемнела на растрескавшихся губах.
Максим выдернул штык-нож из изуродованного лица матери, упал перед ней на колени и зарыдал в голос. Он так и не смог ее возненавидеть.
Глава 47. Своя песочница
Проклиная себя последними словами, Максим направился к дальней двери. Она открылась, пропустив его в новый коридор – не прежний, выкрашенный в кремово-белый цвет, а облицованный деревянными панелями. В торце поблескивала свежим лаком еще одна дверь. Над ней светилась вывеска «ИВЦ ОАСУП. Машинный зал. Бюро информационного обеспечения. Посторонним вход воспрещен». Наверное, это и есть центр Зоны.
Максим вошел внутрь и очутился в царстве электроники: гудящих вентиляторами металлических шкафов, толстых переплетенных кабелей, сигнальных ламп и древних терминалов с зелеными буквами на экране: «Диалоговая система коллективного доступа PRIMUS. Нажмите клавишу «ввод».
Максим сел за терминал и проделал то, что было написано. Появилась новая надпись: «Введите имя пользователя». Это просто. Бюро информационного обеспечения – значит, BIO. В ответ машина выдала: «Укажите пароль».
Ради шутки, а может быть, по наитию, Максим написал STALKER – буквы не отобразились на дисплее. Зато сразу же вспыхнула надпись «посылайте команду». А через секунду экран моргнул, и машина сама завела диалог. Начала она его с глупой шутки:
– О, владыка мира! Это я не тебе… О чем я? Задавай любой вопрос. Один. Отвечу. Потом ты сделаешь выбор. От него зависит твоя судьба.
Замигал курсор. Максим задумался и настучал:
– Где находится центр Зоны?
– У Зоны нет центра. Это распределенная векторно-скалярная система. Моя очередь спрашивать. Скажи, хочешь ли ты переместиться во времени или пространстве?
Снова замигал курсор. Максим написал «во времени». Он представил себе, как вновь идет с Олесей по городскому парку, а его молодая жена катит перед собой коляску с маленьким Антоном…
Палец завис над кнопкой «ввод». Предчувствие прямо запрещало нажимать на нее. Рука отказывалась подчиняться.
Максим начал рассуждать логически. В самом деле: почему его должны переместить туда, где он был счастлив? Формулировка «во времени» может означать и совсем другое: например, перенос в кошмарное детство. Или, скорее, в точку, где реальность разделилась надвое. Тогда цепочка событий пойдет по другому пути – прямо в психиатрическую больницу. Правда, в этой реальности многие погибшие люди останутся живы. Многие, кроме Антонина Максимовича Безымянного. И это имя перевесило все остальные.
Дрожа от ужаса, Максим стер напечатанное слово, написал «в пространстве», нажал «ввод» и оказался на обочине шоссе вместе с товарищами – вернее, теперь уже друзьями. Предчувствие ликовало. Выбор оказался верным.