"Фантастика 2024-167". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Наше время породило миллионы подранков. Бывшие беспризорники, сироты круглые, над которыми взяла опеку Империя или ее сердобольные граждане, и сироты, потерявшие одного из родителей… Нынешние подростки, юноши и девушки, взрослели в ужасающих условиях, и мало кто из них избежал участи быть свидетелем дел кровавых и жутких, которые вовсе не предназначены для детских глаз. Многим из них хотелось внимания — независимо от пола, социального происхождения и имущественного положения. Просто необходимо было перекинуться парой слов со взрослым, который говорит с ними не чинясь, слушает
Но — рассматривать ученицу в качестве будущей спутницы жизни или — того хуже — мимолетного увлечения? Упаси Господь! Ничто человеческое мне, конечно, не чуждо, да и девицы в семнадцать лет вполне привлекают мужское внимание… Однако есть же, в конце концов, понятие о том, что такое хорошо и что такое плохо!
Госпожа Валевская-старшая посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
— Я думаю, объявить о помолвке сразу после выпускного бала будет вполне уместно.
А я думал, что вполне уместно будет скорее пустить себе пулю в лоб.
— Вы несвободны? — встревоженно уточнил ее супруг.
— Нет, дело не в этом… — попробовал начать маневрировать я.
Но эти двое для себя, видимо, всё уже решили.
— Я понимаю, что вы небогаты, — кивнул господин Валевский, — Но у вас кристальная репутация — это дорогого стоит в наши дни! Не переживайте — я дам солидное приданое, сможете открыть частную школу или другое дело по душе — это вы сами решайте с Лизонькой, настаивать не буду.
Внезапно передо мной замаячил выход из сложившейся ситуации.
— Позвольте, — сказал я решительно и шагнул в сторону — прямо туда, где вращалась, приводимая в движение электромотором, автоматическая четырехлепестковая дверь универсального магазина.
Они не сразу поняли, что я сбежал. Только в тот момент, когда подошвы моих штиблетов выбивали дробь по лестнице, ведущей на цокольный этаж — там должен был быть черный ход.
Директора я уведомил в письменном виде — послал заявление по почте. Это было приемлемо — в конце концов, учебный год кончился, экзамены сданы, ведомости подписаны. Найдут они себе другого магистра-гуманитария… Оставалось только улизнуть из города незамеченным!
Я как раз сбрил отросшие усы и бородку и искал взглядом, чем бы утереться, когда пришлось хвататься за револьвер и тыкать им в незваного гостя, а после — козырять, щелкая тапками друг о друга.
— Ваше Превосходительство? — вот уж кого я точно не ожидал тут увидеть!
Артур Николаевич — как всегда великолепный — стоял прямо у меня за спиной и протягивал полотенце.
— А я смотрю, хватки ты не растерял! — довольно хмыкнул бывший Регент и отвел ладонью ствол револьвера в сторону, — Уже совсем бежите, или на чаю попить времени хватит?
У этого старого тигра в глазах плясали смешинки — он явно всё знал! Я выдохнул:
— Чаю? Можно и чаю…
Чай у меня был хороший — молочный улун с другого конца света. С десяток сухих скрученных листочков шуршали и стукались на дне жестянки — этого как раз должно было хватить на две чашки.
— Присаживайтесь, например, в это
кресло, — предложил я и поспешно убрал с подлокотника сверток с погонами и наградами.Этот торопливый жест не укрылся от цепкого взгляда Крестовского. Он принял у меня чашку чая а потом достал из моего ранца за уголок тонкую серую книжечку в сером же переплете.
— Это ведь ваше? Почему не подписались собственным именем? Достойная вещь, прямо скажу. У нас в столице ее перепечатывают на папиросной бумаге через копирку и продают с рук — расходится быстрее, чем горячие пирожки. А после того, как копии стали проникать за границу — поток репатриантов из эмиграции увеличился чуть ли не вдвое.
Для меня это было новостью. Я и не думал о популярности, когда «Новеллы…» взяло в печать одно заштатное мангазейское издательство. На тот момент меня больше интересовал гонорар, ну, и некая доля самолюбования — тоже. Писатель — это не какой-то там хаки, да?
— Вот как! — только и смог выдавить я, — А откуда вы…
— Император сказал. Кроме вас и него никто не мог знать некоторые подробности.
— Ах, да… Действительно, — я отставил в сторону фарфоровую кружку с отбитой ручкой, — Но вы ведь не о литературе говорить пришли, верно? Поймите меня правильно — я безмерно рад, но…
— Ну почему же — не о литературе? Именно о ней. Я всё еще президент Имперского географического общества и главный редактор журнала «Подорожник». И меня очень интересуют ваши литературные таланты вкупе с другими, не менее подходящими для дела способностями.
Я напрягся. От предложений таких людей не отказываются. Пришлось медленно выдохнуть, вспоминая, КТО передо мной. Если уж Артур Николаевич Крестовский, бывший Регент всея Империи и двоюродный дедушка нынешнего Императора, решил побеседовать со мной за чашечкой чая — совершенно точно известно, беседа эта будет однозначно к вящей славе Господа, на пользу Новой Империи ну, и для меня — как минимум интересной и познавательной… Я слишком хорошо изучил его превосходительство в свою бытность его адъютантом.
— Как насчет поработать на мой журнал специальным корреспондентом? Вы ведь хотели уехать? Вы и уедете — дальше некуда.
К ранцу добавилась еще одна сумка — кожаная. В ней лежал подарок Крестовского — настоящее сокровище. Малоформатная фотокамера с резьбовым креплением объективов, которых имелось аж пять! И целая куча контейнеров с перфорированной пленкой для съемки.
Сумка лупила меня по бедру, когда я мчался по перрону, мечтая запрыгнуть в свой вагон прежде, чем кто-то из горожан узнает меня.
— Поезд на Яшму отправляется через пять минут, просьба пассажирам занять свои места! — кричал дюжий проводник в форменке и звенел в колокольчик.
— Пятнадцатый вагон! — выдохнул ему в лицо я, — Мне куда?
— К черту! — ответил проводник, — У нас двенадцать вагонов, сударь.
Я остановился как вкопанный и уставился в свой билет. Пятый! Пятый вагон! Это была не единичка — просто разделительная черта! Подняв глаза от мелких буквиц, я лицом к лицу столкнулся с ней.
— Вы?