"Фантастика 2024-195". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Ну да, этот кадр был не очень удачным. Тут ни номера не разглядеть, ни эмблемы на боку машины, с этого ракурса был виден только капот.
А я без слов вытянула из пачки еще одно изображение. Уже другого папарацци. На ней точно эта машина в этом же месте была снята крупным планом сбоку. И на задней двери отлично можно было увидеть надпись «монастырь святой Епиравии». И даже капеллана за рулем удалось разглядеть, хотя и в общих чертах.
– Но почему именно туда? – озадачился Мор.
– А чем не место, чтобы скрыться, – пожала плечами рыженькая.
– Только зачем? – Мор в задумчивости закусил губу.
– А вот это мы
Вот только было легче сказать, чем сделать. Спустя два часа в закатных сумерках наша четверка медленно шла по извилистой тропинке, которая вела к главному входу в монастырь. По мере того, как мы приближались к нему, звуки громких молитв и пение женского хора становились все более различимыми. Мы оказались перед массивными резными дубовыми дверьми, от которых буквально веяло прошедшими столетиями, и я вздрогнула от внезапной тишины, когда пение оборвалось и все вокруг погрузилось в безмолвие.
Обитель хоть и находилась в пригороде, но окружавшая ее роща гасила весь шум столицы. И хоть сейчас листья с деревьев облетели, исполинские грабы, ясени, сосны стояли словно стражи, не пропуская извне все мирское: звуки большого города, его запахи, в которых выхлопы автомобилей мешались с ароматом духов, а главное – суету.
Я чуть нервно сглотнула, когда рука Дэна несколько раз ударила о створку. Ничего. Он ударил еще раз. Погромче. И снова тишина. «Приемные часы у них, что ли, закончились?» – пришло на ум ироничное. Ну а что? Вдруг у сил небесных тоже есть закон защиты трудовых прав? Мало ли когда страждущие решат помолиться? Что, совсем без отдыха, что ли, работать там, в вышней канцелярии?
Словно услышав мои богохульственные мысли, дверь резко отворилась, едва не стукнув Стилла по носу.
Появившаяся высокая худощавая старуха в черном одеянии напоминала вопросительный знак. А самой примечательной ее чертой был нос – длинный, крючковатый. Он по очереди указал на каждого из нас, пока монахиня бдительно осматривала сначала Дэна, потом меня, затем внимания удостоились Вита и Мор.
– Кто вы и что вам нужно? – спросила старуха строгим тоном.
– Путники, которые пришли за ответами, – скромно, явно напоказ улыбнулась Вита.
Старуха посмотрела при этих словах на рыженькую так, что я сразу поняла: прокляла. Ну и что, что чернорясница была монахиней. Может, она стала ей из раскаявшейся ведьмы!
– Мужчинам здесь не место! – отрезала сурово старуха.
– Как? – делано изумился Мор. – Я, может, хотел уйти в монастырь! Женский. И что же, не пустите? Не дадите приобщиться к вере? – провокационно закончил он.
– Богохульник! – рявкнула монахиня и хотела было захлопнуть дверь, но Стилл ловко вставил в щель сапог. Судя по тому, как на миг дрогнуло его лицо, старуха шибанула створкой от души. А затем, понимая, что просто так от нас не отделаться, старуха взвизгнула: – Мужчинам нельзя!
– А агентам службы безопасности? – Толье вышел вперед и достал из кармана зачарованную бляху, подсунув ее под самый нос монахини.
Я не понимала, почему Мор сразу не достал жетон, но, видимо, у него на это был свой расчет. Какой – я поняла чуть позже, когда он довел монахиню до состояния кипения. Что еще немного – и она рванет, ошпарив нас своей злостью.
В таком состоянии старуха перестала тщательно контролировать свои слова. Потому-то, пока вела нас к игуменье, сама того не подозревая, она выдала нам главное: да, здесь искали порой кров девушки,
оказавшиеся в трудной жизненной ситуации. Правда, выразилась она куда прозаичнее, отвечая сразу и на вопрос Дэна: «А почему нельзя?» – и на уточнение Мора «Совсем нельзя?»– Мало вам, мужикам, девок за этими стенами портить так, что приходят сюда зареванные да брюхатые на роды! Еще и в обитель саму лезете.
– Только на роды? Не на постриг? – спросила я, когда в голове начали с бешеной скоростью вращаться шестеренки. Еще немного – и они застынут, аккуратно подогнанные друг к другу в едином цельном механизме. Но пока… Обрывки сведений вертелись, крутились, подгонялись друг к другу, как детальки.
За Лирин в академии увивался Олав. А за ним тянулся след из «попорченных», если выражаться словами монахини, девиц. Все они были от него беременны и покинули академию каждая в свое время, а затем «случайно» погибли. А что, если и Лирин была… поэтому-то и приехала сюда. Тогда логично, почему она скрыла позор от семьи.
– Кто только, а кто и остается, – пожала плечами провожатая.
К этому времени мы как раз дошли до кабинета игуменьи. Монахиня сначала вошла сама, видимо предупредив, кто пожаловал к настоятельнице обители, а потом уже пригласила войти. А сама удалилась.
Игуменья оказалась дамой дородной, с хоть и строгими, но располагающими чертами лица. Она смотрела на нас через очки в толстой роговой оправе пытливо и с интересом.
– Надо же, какие нынче юные агенты тайной канцелярии пошли… В последний раз, лет десять назад, ко мне заглядывал следователь, вокруг которого клубилась сплошная тьма. А вы светлые все. А ты, – она кивнула на меня, – и вовсе сияешь, словно хранишь в себе саму жизнь. Рядом с тобой и пустота обретает смысл. – Она перевела взгляд на Дэна.
– Откуда… – потрясенно протянула Вита. А я начала догадываться, о чем будет ее следующая статья. О чудесах в монастырских стенах. Ведь маг, принимая постриг, отказывается от своей силы. Тогда откуда у игуменьи дар провидицы?
Настоятельница отечески улыбнулась рыженькой и пояснила:
– Обычно у монахинь есть обеты. Кто-то мяса не ест, кто-то всю жизнь ходит лишь в льняной одежде… За это небеса порой даруют нам силу. Это как ваш магический дар, только божий. Чем строже обет – тем больше сила. Но и держать данное небесам слово не просто. Я вот могу видеть суть людскую…
Мысленно присвистнула: ничего себе способность! Такой даже архимаги не обладают! Это ж какой у нее обет-то тогда?
Не одна я задалась таким вопросом. Но журналистка его еще и озвучила:
– А что вы за это пообещали двуединому?
– Всегда говорить лишь правду. – Игуменья развела руками и вернулась к основному вопросу: – Так о чем вы хотели узнать? Неужели о дарах и обетах?
– Скорее о чем. О прошлом, – вступил Мор. И, достав снимок гравирата, выложил его на стол со словами: – Вам знакома эта девушка?
Настоятельница взяла картонку в руки, внимательно посмотрела на нее и произнесла:
– Девушка?.. Нет…
Меня что-то в ее тоне зацепило. Да, лгать она не могла (с ее же слов). Но кто мешает обходить формулировки? И когда Толье уже опечалился, я спросила, как выстрелила:
– А женщина?
– Что? – не поняла настоятельница.
– А эта не девушка, но женщина вам знакома?
Настоятельница посмотрела на меня остро, пронзительно, так что стало ясно: она догадалась, что я все поняла.