"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20

— Я подчинил «Лунный гонщик»?

— Ещё бы! А вы не заметили? Это произошло, когда вы чуть не отправились к праотцам во второй раз.

— А… Когда я почувствовал каракку, как музыкальный инструмент.

— Наверное. Не знаю, каким образом вам это удалось, пран Ланс. Но корабль начал вам подчиняться. Первым это заметил шкипер Тер-Ган. Потом и другие моряки. Наши маги умеют многое. Но подобное никому не под силу. Если бы только…

— Я не уверен, что смогу повторить. А ещё больше не уверен, что захочу.

— Никто вас не собирается заставлять насильно.

— Не сомневаюсь. Просто пран Нор-Лисс придумает очередную наживку для менестреля, излишне подверженного мирским страстям.

— Ну, как оказалось, вы тоже не из тех, кто легко даёт себя в обиду.

— Это вы о дуэли с Ак-Нартом?

— Именно.

— Вы что, думали — я проглочу оскорбление?

— Ну… — Дар-Вилла неопределённо взмахнула рукой. — Не то чтобы…

— Продолжайте, продолжайте!

— Я думала, вы будете настаивать на соблюдении каких-то условностей, тонкостей дуэльного кодекса.

— Плохо же вы собирали сведения о моих похождениях! — Менестрель рассмеялся, но тут же сморщился — вспоротая кожа на рёбрах не слишком располагала к веселью.

— Зато теперь получила возможность убедиться воочию. Вы — опасный противник, пран Ланс.

— Почему?

— Вы не умеете сдаваться. Даже израненный, поверженный на землю, вы нашли силы контратаковать и убить противника.

— А я его убил?

— А вы как думали? Восемнадцать колотых ран. От печени и почек прана Ак-Нарта почти ничего не осталось. Хозяйки так укроп крошат для жаркого.

— Покрошил «жемчужного нарвала», как укроп… — задумчиво протянул альт Грегор. — У него остались наследники?

— Боитесь мести?

— Ну, не то чтобы… Понимаю, Браккара — не Райхем. И я убил его честно. Переживаю — не зачахнет ли Дом Жемчужного Нарвала?

— Не зачахнет. Кроме Ак-Карра у него остались ещё двое сыновей. Правда, совсем ещё детвора — шесть и девять лет. Но над ним, я полагаю, с великой радостью возьмёт опеку младший брат прана Ак-Нарта.

— А его дружки? Например, Дар-Тан тер Везил?

— Боюсь, они будут обходить вас десятой дорогой. Будучи в здравом уме и трезвой памяти ни один не рискнёт скрестить с вами клинки.

— Клянусь святым Кельвецием, вы предлагаете мне ужасно скучную жизнь.

— Ваша жизнь, пран Ланс, скучной не бывает. — Шпионка поднялась, поправила перевязь с кинжалами. — Залечите ухо для начала. Вас ждёт много интересного в Браккаре. А сейчас отдыхайте. Кстати, вы знаете почему Ак-Нарт хромал?

— Нет. И почему же?

— Он получил пулю в колено в сражении в проливе Бригасир. Долго думали, что ногу отрезать придётся, но, хвала Вседержителю, кости срослись. Кривовато. Ладно, больше не отвлекаю. Спите, пран Ланс.

Дар-Вилла задула свечу и растворилась в темноте.

Менестрель остался наедине с собой и со своими мыслями. Правда, через какое-то время появился Снарр. Ступая по возможности тише, мальчишка устроился на тюфячке около двери, где он ночевал всегда.

Ланс принялся размышлять о превратностях судьбы. Они могли запросто сойтись с Ак-Нартом в одной из абордажных схваток, но получилось так, что столкнулись через много лет. Не на войне, не исполняя волю правителя, а на дуэли. И что в итоге? Той осенью в Аркайле отец потерял сына, а теперь — двое сыновей остались без отца. Жалел ли менестрель о том, что убил главу Дома Жемчужного Нарвала? Скорее, нет, чем да. Ведь тот сам вызвал его на дуэль, отказаться от поединка означало лишиться чести. А честь для последнего мужчины из Дома Багряной Розы — превыше всего. Но почему же так мерзко на душе? Может, это старость подкралась? Никогда раньше после дуэли он не задумывался о родных и близких побеждённого. И был уверен, что, напорись он на чей-то клинок, о нём тоже не будут переживать…

С этими мыслями менестрель уснул.

[1] Ремиз — повторный укол в фехтовании.

Эпилог, ч. 1

Реналла и сама не ожидала, что так быстро привыкнет к жизни в родовом замке Дома Ониксовой Змеи. Но прошло каких-то две недели, а она уже чувствовала себя здесь как дома. Возможно, сказалось то, что первые шестнадцать лет своей жизни она безвыездно провела в отцовском замке и жизнь вдали от шумных городов и человеческого столпотворения была ей не в диковинку. А здесь же всё казалось родным и привычным, несмотря на то, что её родная провинция располагалась на севере Аркайла, а горы Монжера — на юге, на расстоянии нескольких дней пути от мятежного ныне Вожерона. Ранние пробуждения — с первыми петухами, как говорят в народе. Простая деревенская пища. Прогулки по окрестностям замка. Неторопливые и тихие вечера. Чинные беседы за столом.

Даже безумие хозяйки замка не доставляло неудобств.

Как пояснил Бардок, задержавшийся на несколько дней в усадьбе, разум покинул её ещё в подростковом возрасте.

Вначале молодая прана Нателла альт Раст ничем не отличалась от своих сверстниц. Лет в шесть-семь играла в куклы, в прятки и догонялки с детьми домочадцев. С десяти-двенадцати — начала выбирать себе наряды. С двенадцати-четырнадцати — мечтать о женихах и читать рыцарские романы, которых десятка два привезла их матушка из Аркайла. То есть, росла прана Нателла, как самая обычная дочь небогатого дворянина. Веселушка и хохотушка, в меру глупенькая, в меру расчетливая, как все женщины, подыскивающие себе мужа получше.

Но лет в шестнадцать, когда, по обыкновению, принятому в Домах Аркайла, девушек готовят в выезду на Осенний Бал в столицу, с нравом сетсры прана Гвена произошли странные перемены. Она начала грубить, злиться и впадать попеременно то в беспричинную радость, то в бесконечную грусть. Плакала, сутками не выходила из своей комнаты. Ссорилась с родителями. Колола булавками служанок. Изводила младшего брата так, что он попросился уехать куда-нибудь на учёбу, хоть в школу при монастыре или в Эр-Трагер постигать музыку. Но магического дара у мальчика не обнаружили, а в священники отец, покойный ныне пран Элвер, отдавать наследника не захотел. Зато пригласил лекаря, который долго потчевал прану Нателлу горькими настойками и порошками. За ним были другие, и каждый предлагал своё лечение, доказывая, что он и только он способен вернуть девице спокойное расположение духа.

Никто так никогда не узнал причины, по которой случилось расстройство разума у юной дворянки. Болезнь ли, случайное ли падение со ступенек, не замеченное никем? Может быть сглаз или наговор? На это не ответил ни первый лекарь, ни последний. Высказывали своё мнение деревенский знахарь-травник и духовник. Даже приглашённый из ближайшего монастыря чернец, известный тем, что исцелял гнойные язвы простым наложением рук. Но докопаться до истины не смог никто. Но совместными усилиями болезнь остановили. Нателла снова вела себя как обычная девушка, но жила в этом мире лишь частично. Большей частью она находилась в мире рыцарских романов.

Это не мешало ей скрупулёзно присматривать за хозяйством, принимать десятину у жителей деревни, которая стояла на землях Дома Ониксовой Змеи, отправлять на рынок сено, которым славились здешние края, закладывать запасы на зиму, выигрывать тяжбы у жадных соседей, не прекращавшиеся до тех пор, пока пран Гвен не занял такое положение при дворе герцога Лазаля, что одно упоминание его имени отбивало охоту искать ссоры.

Но, живя одной ногой в вымышленном мире, прана Нателла и тратила немало. Она привечала всяких странных личностей, которые назывались странствующими рыцарями. Кормила, лечила, оплачивала снаряжение, которое кузнецы из соседних городков научились очень быстро делать.