"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20

Уже больше двух веков дворяне Аркайла не носили шлемов с забралами, пластинчатых доспехов с наколенниками и оплечьями, не пользовались щитами и тяжёлыми мечами. Ну, разве что кто-то из полководцев мог перед боем надеть кирасу. И тяжёлая конница — рейтары — носила стальные нагрудники в обязательном порядке. Искусство изготовления старинного оружия и доспехов было почти утрачено. Но как только кузнецы поняли, что за работу им будут платить полновесными «башенками», а то и «лошадками», то очень быстро нашли стариков, которые ещё не до конца забыли прадедовские ухватки, раскопали на чердаках и в чуланах инструменты, позволяющие делать шарнирные сочленения доспехов и гравировку на латах. Вспомнили и как делать доспехи для лошади из дублёной кожи ли войлока, ведь рыцарям нужно защищать коня, обидно будет, если благородное животное погибнет от клыков или когтей чудовища, которыми, по мнению праны Нателлы, кишели окрестные леса.

Реналла столько раз выслушивала рассказы хозяйки замка о том, сколько драконов, великанов, демонов, ламий, брухов, прыганцов, червезубов, выверн, клацинов и грайверов извели странствующие рыцари за последние сорок лет, что легко могла представить орды чудовищ, выползающие из лесной чащи и штурмующие изрядно обветшавшую в последнее время стену. Кстати, о некоторых из них она и не знала — на севере детей пугают другими и герои сказок побеждают других страшилищ. Например, ламии и брухи. По описанию — ночные существа. Только первые похищали младенцев у нерадивых матерей и пожирали их, а потому имели уродливую клыкастую пасть и пальцы с длинными когтями, а вторые представали в образе красавиц и преследовали юношей, да и вообще мужчин, склоняя к разврату, а потом выпивали кровь, перекусывая горло. Многих, известных ей, не знали здесь. Ну, по крайней мере, не упоминала прана Нателла.

Кроме уничтожения чудовищ, благородные рыцари и блуждающие маги (ведь в стародавние времена магия творила не только музыку, но и многие другие вещи, иногда весьма страшные) охотились на некромантов, симпатиков[1], наузников[2], ясновидящих и яснослышащих. Два последних вида магов отличались между собой лишь тем, что строили пафосные утверждения не на событиях и логике, а на увиденных картинках или слышанных голосах. Находили, брали в плен и сдавали властям. По мнению Бардока, прана Нателла излишне привечала шарлатанов. Все, кто её окружал, это видели и старались по мере сил смягчить влияние охочих до бесплатной еды и выпивки шарлатанов на хозяйку. Говорить с ней даже не пытались, понимая, что это бесполезно — прана Нателла надёжно поселилась в вымышленном мире, где из лесу может выйти единорог и взять губами с ладони девственницы краюху густо посоленного хлеба, где среди бела дня, раскинув кожистые крылья, падает на череду коров тёмно-зелёный дракон или аспидно-серая выверна. Пран Гвен очень снисходительно относился к болезни сестры, что впрочем давалось ему без большого труда — последний раз они виделись с Нателлой четверть века назад. Глава тайного сыска Аркайла присылал деньги с Бардоком, который заодно привозил письма и новости из столицы, отдыхал несколько дней, а потом отбывал обратно. А хозяйка замка оставалась транжирить привезенное золото и серебро по собственному усмотрению.

Всё изменилось, когда в замке появился новый гофмейстер — пран Уилл альт Фрост из Дома Синей Выдры. Он особо не распространялся о своей прежней жизни. Сказал лишь, что происходит из давно обедневшего Дома с запада Аркайла, с детства привык рассчитывать только на себя и на свою шпагу. Служил в армии, участвовал в войнах с Унсалой, был ранен в грудь, с тех пор не мог долго и быстро ходить. Прибился он в замок Дома Ониксовой Змеи с труппой странствующих комедиантов, которые пытались перезимовать на бесплатных харчах, пользуясь болезнью праны Нателлы. Они разыграли целую историю о похищенной злым некромантом принцессе и её братьях, отправившихся спасать девушку. Прану Уиллу в этом представлении отвели роль начальника стражи, сурового вояки, пришедшего на помощь юношам. Какое-то время он терпел наглых, спящих до полудня, отъедающихся за троих, напивающихся хозяйским вином фигляров. Кстати, самому младшему из комедиантов, изображавших безутешных братьев, исполнилось в тот год пятьдесят лет. Но, в конце концов, сердце вояки не выдержало, но вышвырнул мошенников взашей, а пране Нателле рассказал, что свершилось чудо и некромант одумался, попросил прощения у принцессы, дал ей денег на обратную дорогу и даже выделил охрану. А сам он остался в замке, возглавив стражу, и постепенно в его руках сосредоточилось управление не только замком, но и окрестными землями.

Бардок сделал особый нажим на то, что за все эти годы — а гофмейстер жил в замке уже более двенадцати лет — пран Уилл не сделал ни одной попытки запрыгнуть к пране Нателле в постель или каким-либо иным образом закрепить своё довольно неустойчивое положение. Просто служил, как в прошлом рыцари служили прекрасным пранам. Кстати, он заказал себе у одного из кузнецов полный доспех, называемый «трагерским». С нагрудником и наспинником, подбородником с защитой шеи, наплечниками и наручами, набедренниками и наголенниками, шарнирными латными рукавицами. А к нему — «собачий» шлем, в котором вытянутое забрало напоминало звериную морду. Во всей этой амуниции он не реже, чем раз месяц взбирался на коня, тоже защищённого «бардом»[3], и уезжал, провожаемый всей дворней и взмахами платочка праны Нателлы. Каждый раз он отсутствовал около седмицы, а потом возвращался и радовал хозяйку замка новой историей о победе над чудовищем или злым колдуном. Если бы кто-то догадался нанять писаря, который успевал бы переносить его рассказы на бумагу, то собралась бы вполне приличной толщины книга. Чем занимался пран Уилл в отъезде? Скорее всего пил вино где-то в трактире или навещал старинного приятеля, живущего неподалеку, или проведывал любовницу, а то и не одну. Но Бардок не видел в этом ничего дурного. В конце концов, любой здравомыслящий человек имеет право слегка отдохнуть от общества сумасшедшей старушки.

Зато с тех пор, как пран Уилл альт Фрост стал гофмейстером, сюда захаживало гораздо меньше мошенников, чем раньше, обитатели замка, включая челядь, стали жить спокойнее и богаче, немногочисленная стража обзавелась, вдобавок к арбалетам, ещё и десятком аркебуз и даже выучилась из них стрелять. Кстати, и стражников он набрал помоложе взамен дряхлых стариков, защищавших родовое гнездо Дома Ониксовой Змеи гораздо хуже, чем имя прана Гвена альт Раста.

События последних двух-трёх месяцев не обошли вотчину прана Гвена стороной. Юг герцогства охватил мятеж, который возглавили Кларина и её отец пран Клеан, чьи земли вплотную примыкали к землям альт Растов. Вначале приходили лишь слухи о том, что баронесса заявила о претензиях на престол для своего сына. Потом торговцы-офени рассказали о появлении Роты Стальных Котов — наёмниках из Кевинала. Прана Нателла, кажется, вообще не поняла о чём идёт речь, да ей и не пытались растолковать. И без того хозяйка замка называла Реналлу не иначе как «ваше высочество» и видела в восьмимесячном Брине принца, скрывающегося от узурпатора. Зачем ей знать о ещё одном принце? И без того ненадежный разум может не выдержать. Но пран Уилл воспринял новые сведения как толчок к действию. Замковую стену обновили и укрепили, не считаясь с расходами. Стражники охраняли ворота усиленным караулом, в кирасах и шлемах-морионах, фитили в их аркебузах горели всегда, а за игру в кости или сон они могли получить не только нагоняй от гофмейстера, но и несколько суток отсидки в подвале.

Вскоре купцов стало меньше. Давали себя знать перекрытые войсками, которые подчинялись столице, все дороги, ведущие в южную провинцию. Меньше торговцев, меньше товара, меньше странствующих комедиантов и просто путешествующих от скуки аркайлцев. Через какое-то время поползли слухи, что мятежники заняли крепость Аледе. Собственно, не крепость, а так — небольшой форт, державший под надзором одну из северных дорог. Выгнав оттуда гарнизон, верный Дому Чёрного Единорога, в укреплении обосновались солдаты Дома Сапфирного Солнца и два десятка наёмников из Роты Стальных Котов. То есть, за дорогой продолжали следить, но уже повстанцы. А где-то через седмицу в замок прибыли офицеры из Аледе — лейтенант Пьетро альт Макос и знаменщик Толбо альт Кузанн.

Светловолосый красавец-лейтенант держался подчёркнуто холодно, хотя все обитательницы замка прямо сомлели, когда он спешился во дворе. А вот молодой — лет шестнадцати-семнадцати — знаменщик так и стрелял глазами по сторонам. Ни у кого не повернулся бы язык назвать его уродом. Черноволосый, с бледной кожей, выдающей весьма благородное происхождение, с тоненькими чёрными, подкрученными на концах усиками. На пальце правой руки — дорогой перстень с сапфиром. Но рядом с праном Пьетро он мерк, как меркнет деревенская кляча рядом со скакуном трагерских кровей.

Представители мятежников долго беседовали с праной Нателлой и праном Уиллом, отказавшись от вина, которое предложили гостеприимные хозяева. Потом уехали. Не потребовали изъявления покорности, не оставили солдат, чтобы следить за замком. Гофмейстер ничего не объяснял дворне и всем прочим, живущим от щедрот праны Нателлы. Скорее всего, сделала для себя выводы Реналла, довольно ветхий замок, к тому же стоящий в стороне от наезженных дорог никого и не интересовал. Посетив его, наёмники баронессы Кларины выполнили простую формальность, убедившись, что здесь нет ни явных друзей, ни скрытых врагов.

Дом Ониксовой Змеи не был вассалом ни Дома Сапфирного Солнца, ни Дома Бирюзовой Черепахи. В последнее столетие в Аркайле уже начали подзабывать строгие правила вассалитета, хотя с давних времён сюзереном «ониксовых змей» был Дом Белого Оленя, который очень сильно подкосила междоусобная борьба. Несмотря на то, что Дом Белого Оленя входил в число Высоких Домов Аркайла, его глава, Диран альт Ланне, ничего не решал, полностью погрузившись во врачевание собственных старых ран и управление десятком деревень, плативших оброк непосредственно ему. Своих сыновей — Юджина и Фьерро — он отослал ко двору герцога Лазаля ещё лет двадцать назад, вместе с семьями и прислугой. Среди дворян такую участь частенько называли «скрытые заложники». Но младшие «белые олени» излишне не переживали из-за своего положения. Они прочно обосновались в столице, каждый обзавёлся особняком, благо состояние Дома позволяло это сделать без особого труда. Их сыновья отправились служить в армию и гвардию, их дочери выгодно вышли замуж за наследников младших ветвей Высоких Домов, включая «серебряных барсов» и «чёрных единорогов». Но ни первые, ни вторые, не говоря уже об «охряных змеях», не имели право приказывать что-либо Дому Ониксовой Змеи, поскольку дворянство северного материка свято придерживалось старинной формулы: «Вассал моего вассала — не мой вассал».

Таким образом прана Нателла со своей немногочисленной стражей осталась вне войны. А война не то, чтобы разворачивалась, он несмело приближалась к границам провинции, как пловец приближается к реке. Трогала ледяную воду босой ступнёй и отскакивала, всё никак не решаясь обрушиться в полной мере. Не раз и не два тихой летней ночью слух обитателей замка пугали выстрелы из аркебуз. Нечастые, не такой звук доносится, когда идёт сражение. Так, лёгкая перестрелка на границе. Пару раз приходили торговцы, чудом проникшие через плотно перекрывающие дороги заставы. От них обитатели замка узнали о произошедшем в Аркайле перевороте, о том, что Айден отрёкся от престола и выслан вместе с герцогиней-регентшей Леахой в дальний заброшенный замок на севере, почти что в предгорьях Карросских гор. Само собой разумеется, под надёжной охраной, чтобы даже в мысли оставили о попытках вернуть корону. Братья альт Кайны угодили в подземелье под Северной Башней. Там и более крепкие духом, закалённые в походах и невзгодах долго не выдерживали, а что говорить об изнеженных толстяках, проводивших большую часть жизни в неге и обжорстве? Надевшая корону Мариза не собиралась решать дело миром. Какие уступки могут быть, если разговор идёт с мятежниками, посягающими на трон её любимого деда?