"Фантастика 2024-94". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Моя дорогая Лианор, – передразнила я. – Такое чувство, будто он подлизывается.
– Может, и подлизывается, – с деланым безразличием произнес Родерик.
Да что с ним такое? Только что был совершенно спокоен, а теперь руки, обнимавшие меня, напряглись.
– Подлизываются, когда что-то надо. Может, конечно, он хочет помириться, только зачем бы ему это? «Искренне твой», – передразнила я. – Как будто он знает.
Я брякнула наобум, но в следующий миг поняла, что это может многое объяснить. И псевдосердечный тон письма – при том, что в нашу последнюю встречу
Колени, на которых я сидела, стали жесткими и неудобными.
Я отстранилась, заглядывая Родерику в лицо.
– Рик?
– Он знает. – Родерик не стал отводить взгляда. – Я ему рассказал.
Я слетела с его колен, на несколько мгновений растеряв все слова. Только ошарашенно смотрела в лицо, на котором мешались вина и упрямство.
– Ты… ему… рассказал? Да я с этим…
Почему я чувствую себя униженной и беспомощной, словно я опять оказалась в тюрьме и надсмотрщик грозится «заглянуть между ног» если «буду ерепениться»?
– Да я бы с ним в одном лесу под куст не села! А ты…
– Ты уже взяла его деньги, – напомнил мне Родерик.
Щеки обожгло стыдом. Да. Я уже взяла его деньги, и после этого глупо говорить о гордости. Но…
– Я ни медяшки на себя не потратила! Только потому, что маме нужно было…
Меня замутило. Какая разница, на самом деле. Я все же продала свою гордость, и никому теперь ничего не объяснишь.
– Знаю, – кивнул Рик. – И знаю, что их не хватило. Ты взвалила на себя непосильную ношу…
– Ничего не непосильную! Я сама могу!…
– Сама ты и себя обеспечить не можешь! – взорвался он. – Не то что брать на себя ответственность за другого человека! Что ты будешь делать дальше? Что ты ей скажешь, когда пройдут месяцы, за которые ты заплатила? «Извини, мама, я больше не могу тебя содержать, возвращайся на улицу?»
– Придумаю что-нибудь! Это не повод лезть в мою жизнь!
– От моей помощи ты отказываешься. Значит, пусть твой отец…
– Он мне не отец!
Да, совсем недавно я думала, что не погнушалась бы приставить нож к горлу барона и потребовать денег на содержание матери. Но если бы пришлось поступить подобным образом – это было бы мое решение! Мое собственное, и унижение, которое я бы испытала тогда, стало бы следствием моего поступка. Моего, а не Родерика.
–…Вернет твоей матери хотя бы деньгами.
В его словах была доля разума, я и сама прекрасно понимала, что если затея с артефактами не удастся, я не смогу содержать мать. Даже если все пойдет гладко. Если она не заболеет вдруг – а вряд ли после стольких лет жизни на улице у нее железное здоровье. Если не случится еще десятка неожиданностей, которые потому и неожиданности, что заранее их не предугадаешь. Все равно стипендии не хватит.
Вот только… не деньги барона так расстроили меня. И не его попытка откупиться.
Меня мутило от унижения, словно я сидела и выпрашивала милостыню. Впрочем, дело было даже не в этом.
– Я верила тебе, Рик. Как себе самой верила. А ты пошел и просто… Просто…
Слов не хватало.
– Я не видел другого способа тебе помочь. – Он
упрямо поджал губы.В груди словно что-то оборвалось. Он не понял. Он считает, что сделал все правильно и значит…
– Я больше не могу тебе верить, Рик.
Хотела бы я заплакать, но слезы словно выжгло той болью, что загорелась внутри.
Я же с самого начала знала, что это когда-нибудь закончится. Но почему так, пресветлые боги, почему именно так?
Родерик переменился в лице. Словно мог прочесть мои мысли.
– Нори…
– А если нет доверия, то и любовь ничего не стоит. Сегодня ради моего блага ты разболтал мою тайну человеку, который мне противен. Что будет завтра? Договоришься с околоточным, чтобы он под каким-нибудь предлогом выставил мою мать из города, и мне не пришлось ее содержать?
– Успокойся. Пожалуйста.
Интересно, кого и когда в самом деле успокаивало слово «успокойся»? Меня так и вовсе понесло.
– Подкупишь преподавателей, чтобы мне было легче учиться?
Он в полмига оказался рядом, прижал меня к себе.
– Нори, я думал…
Но объятья, которые всегда были такими теплыми, сейчас показались мне оковами.
– Пусти! – Я рванулась, отчетливо понимая, что не смогу драться с ним, как я дралась бы с любым другим парнем. Да даже если и смогу – он сильнее. И пикнуть не успею – откроет портал и утащит… да хоть себе в квартиру, и не выпустит, пока не «успокоюсь».
Но Родерик отступил, уронив руки. Только смотрел так, что мне хотелось умереть на месте. Я бы отдала все на свете, чтобы не случилось последних пяти минут. Или чтобы я могла простить его.
Но кажется, даже в тюрьме мне не было так плохо. Полбеды, что он растоптал мою гордость, рассказав все барону. Куда хуже, что я теперь не смогу поверить ни его словам, ни объятьям, ни поцелуям…
Я выложила из кармана письмо барона и его чек.
– Верни Вернону. Передай, что я восемнадцать лет жила без него, проживу и дальше. Еще передай, что я верну ему долг, как только смогу. В крайнем случае, после диплома.
Я отвернула лацкан кителя, где с самого дня возвращения из тюрьмы была приколота брошь – его подарок.
– Нори… – прошептал Родерик.
Пальцы не слушались.
– Из этого бы все равно ничего не вышло. – Мой голос прозвучал на удивление спокойно. Наверное, так говорят поднятые мертвецы, которым уже все равно. – Сверчку нечего мечтать о звезде.
Я с самого начала это знала. С самого начала все предупреждали меня. Но так хотелось поверить, что хотя бы эти несколько месяцев до его диплома – мои…
– Ты не сверчок, а я не звезда, – упрямо проговорил он. – Вышло бы. И выйдет.
– Прости, Рик. – Я положила брошь поверх письма. – Я больше не могу тебе верить. Наверное, ты хотел как лучше, но… Прости.
Шаг назад, еще. Я понеслась в общежитие изо всех сил, словно боялась – Родерик настигнет меня, если я остановлюсь. Едва не выбила дверь, пролетела по лестнице. Сердце должно было колотиться в горле, но я не чувствовала его, словно в груди на его месте возник ледяной камень. Только воздуха не хватало, и горло жгло.