"Фантастика 2025-103". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
"Как все успеть?"
Вопрос висел в воздухе, как запах гари после пожара. Ответ пришел неожиданно простой:
Шаг за шагом. Одно за другим. Сначала — Зильберштейн. Потом — все остальное.
Я резко встал, задев коленом стол. Чашки звякнули, Семен прервался на полуслове.
— Ты куда? — удивился он.
— Начинать, — сказал я, хватая рюкзак.
Боль в мышцах внезапно отошла на второй план. Впереди было важнее.
Выйдя на улицу, я зажмурился от яркого солнечного света. Город жил своей обычной жизнью: спешащие на работу люди, гудящие машины,
Автобус ехал мучительно медленно. Каждая кочка отзывалась болью в перетруженных мышцах. "Надо будет спросить у лаборанта, как быстрее восстанавливаться", - делал я заметку в телефоне, когда внезапно пришло сообщение от неизвестного номера: "Ждем вас в корпусе Б, кабинет 314. Зильберштейн."
Дверь кабинета 314 захлопнулась за мной с мягким, но зловещим щелчком.
Три пары глаз уставились на меня с таким фанатичным блеском, что я мгновенно осознал: номер кабинета был не случайным.
3,14...
Звиздец.
Перед глазами пронеслась вся моя недолгая жизнь — как дешевый клип в ускоренной перемотке. "Живым я отсюда не выйду", — мелькнула паническая мысль.
— Я, кажется, ошибся кабинетом, — прошептал я и резко развернулся к выходу.
Но дверь сама захлопнулась перед моим носом, подчиняясь порыву странного ветра, которого в помещении быть не могло. Я потянул ручку — не поддавалась. "Еще и магией припечатали. Бесплатный сыр, все дела..."
— Что ты, дорогой? Ты именно по адресу, — нежно пробормотал профессор Беркоф, поправляя очки с толстыми линзами. Его голос звучал, как у кота, играющего с мышкой перед ужином.
— Уважаемый Денис Петрович показал нам твои показатели, — кивнул в сторону лаборанта Зильберштейн.
Я медленно обернулся. Лаборант — тот самый, ночной, с вечной ухмылкой — стоял у окна и радостно помахал мне пальцами.
"Да, теперь не отвертеться".
Я почувствовал себя бабочкой, которую только что насадили на булавку для научной выставки. В голове тут же всплыла картинка:
Профессора в торжественных мантиях, с гордыми лицами, тычут в меня пальцами.
Бормочут: "Редкий экземпляр!"
Молодые студентки рукоплещут, восхищенно ахая.
— Привидится же кошмар наяву... — пробормотал я себе под нос.
— Ты как раз вовремя, — весело сказал лаборант. — Сейчас великие умы будут думать, как тебя прокачать.
Он жестом представил присутствующих:
— Уважаемый Давид Арамович пока не в курсе всей картины. Мы с Исааком Осиповичем не можем рассказать, зачем нам нужно увеличивать твою силу. Но ему, как профессору Магической академии, интересен сам процесс.
Все трое синхронно уставились на меня.
— Как, кстати, самочувствие? — с наигранной заботой спросил лаборант. — Я уже рассказал, что ты несколько часов подзаряжал артефакт, крутясь в беличьем колесе.
Я тяжело вздохнул.
— Что я могу сказать? Чувствую себя хомячком, которого забыли покормить и перегрузили на колесе. Вчера боли не было, а сегодня — будто
меня бросили в мясорубку, потом собрали и заставили бежать марафон.Профессор Зильберштейн оживился, доставая блокнот:
— Замечательно! Значит, адаптация нервной системы проходит успешно.
— Замечательно?! — чуть не закричал я.
Зильберштейн успокаивающе поднял руку:
— Не волнуйся. Сегодня мы просто поговорим.
— ...И немножко поэкспериментируем, — добавил профессор Беркоф, пряча за спину какой-то блестящий прибор.
Дверь за моей спиной тихо щелкнула — теперь уже на замок.
"Звиздец. Полный, абсолютный, 3,14..."
Лаборант оживился, как профессор Мориарти, нашедший новый способ подставить Шерлока.
— Так, прогресс у него наступил после донорства со схожим типом магии, — начал он, потирая руки. — У нас в Военной академии полно военнообязанных. Пустим им кровь… то есть, магию. Они не пикнут! — Его улыбка стала подозрительно кровожадной, будто он уже видел перед собой очередь из добровольцев с подписанными соглашениями под дулом пистолета.
Профессор Беркоф покачал головой, поправляя очки:
— Молодой человек, так-то оно так… Я не против жертв во имя науки. — Он говорил так, словно я был невидимым экспонатом, а не живым человеком, сидящим в двух шагах от него. — Но вы забыли про побочный эффект. Мне не хочется ломать психику подопытному.
— Почему ломать? — нахмурился лаборант.
— Ну, навязчивые мысли, желание сблизиться… Как-то это неестественно среди мужчин, — пояснил Беркоф, делая многозначительную паузу.
Зильберштейн оживился, словно ему только что предложили Нобелевскую премию за самую абсурдную идею:
— Тогда найдем ему самочку! — Он потер руки с таким энтузиазмом, будто уже листал каталог «Магических невест».
Беркоф вздохнул:
— Все бы ничего, но принуждать самочек мы не имеем морального права. Да и подсудное это дело.
Я, наконец, встрял в разговор:
— И что, никакого выхода?
Зильберштейн задумался, потом озаренно хлопнул себя по лбу:
— В принципе, есть! Запишем тебя в донорскую группу и сделаем пометку: «Не вызывать как универсального донора магии». А перечислим конкретно твои зародыши! — Он гордо выпрямился. — Благо, мне как профессору медицинского это будет проще. Да и пару звонков в донорские банки сделаю. Чтобы, если дело не срочное, тебя вызывали лично, а не присылали артефакт с запасом магии.
Зильберштейн задумчиво почесал подбородок:
— Конечно, просьба на грани фола… Но плюс тут — твоя молодость и чистая энергия. — Он вдруг хищно ухмыльнулся. — Молодую самочку не обещаю. Может попасться и престарелая мадам после магического истощения. — Он заржал, как старый гиппогриф. — Потерпишь такое влечение?
"Ну вы и знатные извращенцы", — подумал я.
Вслух же решил признаться в своем опыте:
— Господа ученые, я тут на третий день, когда уже сходил с ума от снов с Ольгой… — Я глубоко вдохнул. — Решил ничего не скрывать. Мне повезло… заняться сексом с молодой дамой, одаренной — какой именно магией, не знаю. Но одаренной. (Купцы-то все одаренные по сословию, — мелькнула мысль.)