"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Спасибо, душенька, — поблагодарила она меня. — Премного Вам признательна. Я уж грешным делом решила, что Вы меня не дождетесь. А то мне к завтрашнему утру еще целую кипу контрольных надо проверить. Слыхано ли дело: во всей параллели устроить контрольные одновременно, с пятого по восьмой класс. У меня от этих тангенсов-котангенсов уже в глазах рябит. А Вы свои сочинения-то успеете проверить?
— Постараюсь успеть, — уклончиво ответила я. Как бывалый «попаданец», я включила старую и хорошо проверенную тактику: меньше говорить, больше слушать и наблюдать, а на вопросы отвечать максимально неопределенно и расплывчато, так, чтобы меня совершенно невозможно было в чем-то заподозрить. Волей-неволей окружающие меня люди зачастую сами выдавали нужную информацию. Так, например, в прошлый раз, не прилагая почти
Итак, с момента моего чудесного, таинственного и загадочного возвращения в СССР прошло не более часа. А выяснить мне удалось совсем не многое: бывшая продавщица Галя теперь — преподавательница в советской школе начала шестидесятых годов, и она — уже не штамповщица Даша с завода, а Дарья Ивановна. Судя по тому, что моя теперешняя коллега вернула мне мою сумку с сочинениями, которую сначала прихватила домой по ошибке, я преподаю русский язык и литературу. Живо интересующаяся чужой личной жизнью (видимо, за неимением своей) Катерина Михайлова вскользь упомянула Гагарина. Значит, улыбчивый космонавт уже стал всемирно популярным, 1961 год уже наступил и, быть может, даже прошел. За время, прошедшее с моего возвращения в 2024 год, в этом мире я успела и на заводе поработать, и в педагогическом институте отучиться, и даже получить место преподавателя в школе. Мне сейчас, наверное, около двадцати трех лет или чуть больше. Что ж, прекрасный возраст. И не так уж все плохо. Есть работа, есть жилье, а значит, я не пропаду. Тем более, судя по рассказам Катерины Михайловны, у меня и провожатый имеется. А «тся» с «ться» я вроде бы никогда и не путала… Может, удастся мимикрировать, и меня не выгонят? В прошлый раз-то меня никто так и не вычислил.
Я вдруг с легкой грустью вспомнила все хорошее, что случилось со мной за несколько месяцев пребывания в пятидесятых годах двадцатого века: как мы вместе готовили завтраки, отмечали дни рождения, скидываясь продуктами на общий стол, если вкуснейшие пирожки с ливером по три копейки за штуку, ходили в кино смотреть фильмы с молодыми Рыбниковым, Лановым и другими актерами, которых сейчас уже и в живых-то нет… Как, гуляя с девочками в парке, мы однажды приметили компанию необычно одетых молодых людей, присоседились к их компании, а потом все вместе удирали от комсомольцев из «Бригадмила»… Ну а после этого закрутилась целая череда событий, существенно повлиявших на все наши судьбы. Кто бы сейчас поверил, что новый, 1957 год я встречала в компании не только лучших подруг, любимого молодого человека, но и футболистов сборной СССР — Игоря Нетто и Эдуарда Стрельцова? Кто бы подумал, как проводит вечера улыбчивый парень Ваня, так мило краснеющий при встрече со мной и какой на самом деле окажется с виду такая жесткая, холодная и расчетливая Лида, жаждущая выйти замуж за перспективного москвича, всенепременно с жилплощадью?
— Знаете что, Дарья Ивановна? — вдруг сказала моя новая коллега. — Какой-то усталой и растерянной Вы выглядите. А давайте-ка мы с Вами вернемся в школу на часок, в учительской чайку попьем, поболтаем? А потом домой вместе пойдем. В учительской как раз сейчас никого нет. А ежели Вы проголодались, то с собой у меня кое-что имеется, перекусим, — и она указала на бумажный кулек, который держала в руке. — Вот, у метро купила. Признаться, по дороге один уже уплела, вкусные больно.
Уловив чудесный аромат свежих пирожков с ливером, который исходил от бумажного кулька, я мигом согласилась. Медовик с кофе — хороший перекус, конечно, но уже захотелось чего-то посущественнее. Что ж, если я действительно работаю в школе, то неплохо было бы туда наведаться перед завтрашним рабочим днем, разузнать, что к чему. Поболтаю с милой преподавательницей алгебры или геометрии. К какой из этих дисциплин тангенсы и котангенсы относятся, я не помню.
— Поможете, Дарья Ивановна? — с надеждой спросила моя новоиспеченная коллега, протягивая вновь мне сумку.
Я улыбнулась про себя, сообразив: милая дама зовет меня попить чайку в аудитории, дабы расположить к себе и попросить потом донести отнюдь не легонькую сумку с тетрадями до дома, а заодно она страсть как желает услышать пикантные подробности о моем романе с таинственным незнакомцем, проводившим
меня на работу. Что ж, донести тетрадки с тангенсами-котангенсами мне не в тягость, а ознакомиться с новой обстановкой — сейчас как раз то, что нужно.Радостно кивнув, я зашагала вслед за Катериной Михайловной по ступеням школы, пропустив бегущую навстречу стайку малышей с октябрятскими звездочками на груди.
— Здрасти… Здрасти… Здрасти… — выпаливал каждый, пробегая мимо нас.
— Эх, дети, — укоризненно покачала головой Катерина Михайлова и, солидно вышагивая, двинулась вперед. Я направилась вслед за ней, как когда-то шла вслед за Лидой и Верой, оказавшись впервые в жизни в Москве, да еще — в Москве пятидесятых. Советская московская школа выглядела довольно неплохо: большие окна, высокие потолки, широкие коридоры с натертым паркетом. Кажется, это и есть тот паркет, который натирали мастикой. Интересно, это новое здание или еще дореволюционное? На новостройку вроде не похоже. Может быть когда-то здесь был юнкерский или кадетский корпус, и провинившиеся воспитанники тоже чистили паркет, как персонажи фильма «Сибирский цирюльник»?
Проходя мимо открытой двери с табличкой «Актовый зал», я мельком увидела широкую сцену и большой бордовый бархатный занавес. В конце коридора виднелась парочка ребят, которые, пробежавшись, лихо раскатывались по паркету, не хуже теперешних парней на электросамокатах, только не так быстро, конечно.
— Ольховский! Соболев! Нельзя кататься на паркете! — одернул их вдруг зычный голос. От неожиданности я даже отскочила в сторону. Позади нас внезапно возник строгий мужчина с усами и в халате. В руках он держал ящик с инструментами. Наверное, трудовик. Интересно, почему все трудовики так или иначе похожи друг на друга? Когда я училась в школе, у мальчиков уроки труда преподавал немногословный Геннадий Палыч, тоже с усами и в халате. Похожий трудовик был и в школе у Димки.
Мальчишки, закладывающие очередной крутой вираж на паркете, послушно остановились, похватали стоящие на полу ранцы и побежали к выходу, пробормотав очередное: «Здрасти…».
— Здравствуйте, Катерина Михайловна! Дарья Ивановна, мое Вам почтение! — расплылся в улыбке трудовик, оглядывая меня с головы до ног пристальным взглядом.
— Добрый день, Климент Кузьмич, — сухо и безэмоционально поприветствовала его Катерина Михайловна и, остановившись у двери с надписью «Учительская», открыла ее.
— Пойдемте, Дашенька!
Глава 3
Вслед за грузной Катериной Михайловной, которая царственно вплыла в учительскую, заняв своими телесами существенную ее часть, я, вновь заполучившая свои формы, которыми обладала в юности, просочилась внутрь и огляделась по сторонам. Никого, кроме нас, в комнате не оказалось. Отлично: значит, попьем чайку и пообщаемся вдвоем с новой знакомой. Ну а завтра, когда я чуть освоюсь в новой (или хорошо забытой старой?) обстановке, познакомлюсь со всеми остальными учителями. А заодно как-нибудь невзначай и аккуратненько выясню у говорливой и любопытной Катерины Михайловны, что за новоиспеченный хахаль у меня выискался. Неужто в параллельной реальности мы с моим ненаглядным Ваней снова воссоединились? Или это кто-то другой?
Внутри все выглядело почти в точности так же, как во время моей учебы в пятом классе школы. Тогда мне в первый и, кажется, в последний раз в жизни довелось побывать в учительской, правда, по не очень веселому поводу. Мы с тремя одноклассницами, Зиной, Машей и Альбиной, играя в «горячую картошку», случайно разбили мячом окошко в кабинете математики. Пришлось стоять, понуро потупив голову, смотреть на свой черный фартук на коричневом платье и выслушивать строгое назидание пожилого завуча Вилены Никифоровны…
— Задумались, Дашенька? Дарья Ивановна?
Я потрясла головой и огляделась. Обеспокоенная Катерина Михайловна осторожно тронула меня за плечо.
— Так, — пробормотала я, — задумалась. Извините.
— Полноте, полноте извиняться, душенька, — рассмеялась учительница и шутливо погрозила мне пальцем. — Знаю я Ваши думы думные. Небось о кавалере своем все размышляете? Годится в мужья аль нет? Вы, конечно, девушка в самом соку, на выданье, но бабий век короток, оглянуться не успеете, и станете, как я…