"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
– Вы, Николай Иванович, прямо нигилист… Письма эти надо срочно в Тайную экспедицию… И матушке, матушке сообщить! Нет, какая же изощренная подлость…
– Ее величеству сообщат, – убежденно ответил издатель. – Есть люди, которые предупреждали императрицу о пагубности нынешней политики. И теперь их услышат!
– Вы о Татищеве и Трубецком? Николай Иванович, заклинаю вас! – Сумароков молитвенно сложил пухлые руки. – Перестаньте якшаться с фармазонами. Екатерина Алексеевна милостива, но и ее терпению есть границы!
– Нынче, – Новиков таинственно улыбнулся, – все будет иначе!
Там
– …что мне отписать моему государю? – по-французски спросил дипломат своего собеседника.
– Мои источники при дворе сообщают, – на том же языке начал отвечать мужчина, – Румянцев получит депешу об ускорении наступления. Шансы на начало осады Шумлы уже в этом году весьма велики.
– Русские – настоящие варвары… – вздохнул де Дистрофф. – Все цивилизованные нации в декабре во время войн встают на зимние квартиры. Иначе небоевые потери могут уполовинить армию.
– Когда русские считали своих «ванек»? – собеседник дипломата пожал плечами. – Тысячей меньше, тысячей большей. Бабы еще нарожают.
– Господин Озакан! Тайная экспедиция в связи с последними событиями тоже зашевелилась – я замечал за собой слежку. Меня беспокоит ваша легенда армянского купца. В Санкт-Петербурге большая община выходцев из Карабаха. Вас могут скомпрометировать!
– Риск вполне приемлем. – Озакан показал де Дистроффу трость. – Для любителей компрометировать у меня есть вот это…
Мужчина нажал что-то на рукояти, и у него в руках оказалось длинное лезвие.
– Кстати, насчет последних событий. Я уже доложил в Стамбул об Емельяне Пугачеве. У меня в Тайной экспедиции тоже есть свой человечек…
– Ответа еще нет, – не спросил, а утвердительно произнес посланник.
– Думаю, еще месяц ждать, может, и больше. Депеша идет долго, через итальянские княжества и Венецию.
– Вы не хотите ждать! – опять догадался дипломат. – Смело! Есть какие-то идеи.
– Нужна ваша помощь. – Озакан внимательно посмотрел на де Дистроффа. – Мы знаем, что у вас где-то в Польше есть свой чеканщик, что подделывает русские деньги.
Посланник нахмурился, резко повернулся к собеседнику.
– Откуда у вас такие сведения?! Это тайна!
– Все тайное когда-то становится явным, – философски произнес Озакан. – Так вот. Нужно помочь восстанию и лучше всего это сделать деньгами. Настоящими деньгами, господин Франсуа!
– И как вы себе это представляете?
– Я пошлю в Оренбург своего человека. Под видом купца. Он срисует лик Пугачева, и вы отчеканите его на серебряных и золотых рублях. Разумеется, с указанием имени Петра Третьего и прочими императорскими регалиями.
– Мне надо согласовать это с Парижем, – дипломат помялся, оглянулся. – Такая операция – это скандал. В случае поимки партии денег и разоблачения высылкой мы не отделаемся.
– Как говорят русские, «игра стоит свеч».
– Это правда. Что вам известно про Пугачева?
– То, что и Тайной экспедиции. Донской казак, воевал в семилетнюю войну,
а также в войсках Панина под Бендерами. Бежал на Яик, был в розыске…– Почему он объявил себя Петром?
– Загадка. – Озакан пожал плечами. – Но нам сейчас это и не важно.
Глава 12
– Государь! – меня кто-то тормошил, но я отказывался просыпаться. Попытался перевернуться на другой бок, но потом все-таки проснулся. Лежал я на сдвоенных лавках дома старосты, на которые была брошена перина. Рядом с факелом стоял Почиталин. За слюдяным окошком было темно – хоть глаз выколи. Я опять поразился, как свежо Иван выглядел – будто бы и не было у нас вчера застолья.
– Что случилось?
– Гонец из Оренбурга.
Я рывком сел.
– Говори.
– Сибирский бригадир Корф подступил к городу. Покель на другом берегу Яика, но мыслю, пока гонец скакал – мог и переправиться.
Я скрипнул зубами. Опять история выкинула фортель. Корф не должен был идти на Оренбург прямо сейчас. И тут меня ударило. Ведь у Творогова-старшего сил практически нет. Всего одна сотня казаков. Даже на все бастионы расставить защитников – людей не хватит. А в городе Маша, Татьяна… Так, надо успокоиться. Царь не может мыслить категориями близких людей. Иначе конец стране.
Пока я думал, стали собираться заспанные и мрачные генералы. Первым пришел Подуров. За ним Овчинников. Наконец, в сени ввалились полковники и Чумаков.
– Что делать-то будем?
– Как проворонили этого аспида?
– Шигаевские в караулах да патрулях – они напортачили.
– Максим Григорьевич вместе с Перфильевым к Яицкому городку ушел.
Пока народ рассаживался за столом и хрумкал солеными огурцами из неубранного застолья, я думал. У Корфа не могло быть много войск – небольшие полевые команды, собранные по крепостям. Так же комплектовался и Кар.
– Вот что… – я принял решение. – Мы с Андреем Афанасьевичем сей же час выступаем с конными полками обратно к Оренбургу. Поди по тракту в темень не собьемся. Мыслю, решил нас Корф на слабо проверить…
Казаки заулыбались новому выражению.
– …малыми силами. По пешцам приказ свой не меняю. Ты, Тимофей Иванович, – решился я, – с первым оренбургским полком, десятью пушками и людьми князя Уразова двигайся на Бузулук.
Я дождался кивка Подурова, продолжил:
– Бери крепость и далее шли людишек в Самару. Разузнать, что там да как…
– Это мы могем. – Генерал вытер рушником усы. – В Самаре у меня бургомистром двоюродный брат. Иван Халевин. А також в Кинель-Черкасской слободе казачки донские живут, подмогут нам.
Я покивал этой новости, поразглядывал еще карту. Побарабанил пальцами по столу, вздохнул. Кадровый голод – воевать не с кем, шпионить не через кого… Братья какие-то, сватья… Рискую, но делать нечего.
– А ты, Тимофей, – я посмотрел на Мясникова, – теперь бригадир. Отдаю под твое началие Чумакова с бомбардирами, второй оренбургский и заводских с арапчатами. Иди к Бугурусланской слободе и Бугульме не мешкая. Коли там пусто – занимай крепость. Дальше двигай к Волге, но к Казани пока не суйся. Там мы тебя, дай бог, все будет ладно у Оренбурга, нагоним.