"Фантастика 2025-108". Компиляция. Книги 1-28
Шрифт:
– А в городе как?
– Тут все вот как! – Творогов показал мне сжатый кулак. – Три школы уже работают, дети ходят. Я, как ты, и велел дать послабления в податях тем оренбуржцам, что отправят чад своих учиться. Что с сельскими школами-то делать?
– Забирай по местным монастырям послушников, – решился я. – Пущай они учат. Владыкам скажи – я велел.
– Ох и вою будет, – опять вздохнул воевода. – Ну да ладно, сделаю, как ты повелел.
– От Лысова и Перфильева было что?..
– Никаких вестей. Как в воду канули.
Это было плохо. Все восстание
Париться начал с того, что подкинул квасу на каменку. Жар тут же ударил по телу, по измученным мышцам пробежала легкая судорога. Я взобрался на полок, начал сам себя с остервенением хлестать березовым веником. Как же не хватает банщика! Промял бы мне косточки. Я вышел в предбанник, обмылся в шайке с теплой водой, побрился, потом еще раз зашел в парную.
Пока нежился на полке, услышал стук двери. Выглянул и обомлел. Пришла Татьяна Харлова. Одна. В простом ситцевом синем платье, волосы заплетены в две косы.
– Я тут тебе исподнее чистое принесла. – Женщина покраснела, нервно положила стопку одежды на лавку. Резко развернулась уйти. Косы взлетели вверх.
– Подожди! – я прикрылся веником, зашел в предбанник. Схватил Татьяну за руку, усадил на лавку. Харлова не сопротивлялась. Только глубоко дышала. Глаза затуманились, руки нервно подрагивали, перебирая мое белье.
Я придвинулся ближе, положил руку на ее колено.
– Петр Федорович… Петя… – Татьяна еще больше задрожала. – Что ты делаешь?
– Беру город на поток и разграбление… – засмеялся я, наливая квасу. – Вот выпей.
Пока женщина судорожно глотала напиток, я другой рукой стал расстегивать шнуровку на спине ее платья.
– Боже! Это же позор! – Харлова посмотрела на меня умоляюще и в то же время с надеждой.
– Попариться вместе позор? – я оголил ее плечи, впился поцелуем в беззащитную шею. Она вздрогнула, застонала. Моя правая рука уже задрала ей подол и добралась до внутренней стороны бедра. Какая же нежная кожа!
Татьяна оказалась страстной и чувственной. Мне даже пришлось зажимать ей рот, чтобы заглушить стоны и не разбудить весь дом. Это было легко, пока я был сверху. Но после первого раза мы и вправду пошли в парную. Ее потрясающая попка и колыхающиеся груди вызвали новую волну возбуждения. Я перевернул Татьяну к себе спиной и взял ее сзади. И вот тут она оторвалась по полной. Закричала, забилась.
Утешало меня лишь то, что дверь в парную я плотно закрыл и деревянная обивка стен глушила звуки.
– Петя, я больше не могу! – взмолилась Харлова, когда мы вместе бурно финишировали. – Пойдем обмоемся и в спальню.
И действительно, пот с нас так и лился, каменка давала сильный жар. Я дернул дверь на себя… и ничего. Я еще раз дернул. Опять ничего.
– Заело!
– Боже мой… – Харлова вместе со мной уперлась ногой в стену, мы попытались открыть, но все было бесполезно. Дышать становилось все труднее, мы сели на пол. Тут было полегче.
– Это нам наказанные свыше… За грехи! – Татьяна заплакала, уткнулась мне
лицом в плечо.Мы хватали ртом выгорающий воздух, а я думал про свои грехи. И первый из них – небрежение. Прежде чем идти париться, еще в первый раз, надо было проверить, в какую сторону открывается дверь. Она разбухла, и вот результат – мы сейчас угорим. Внутри поднялась волна гнева. Вот так, по-глупому умереть? Не сделав Дела? Я встал и в остервенении начал наносить удары ногой по двери. Перед глазами все плыло, от жара кожа сильно покраснела.
Татьяна уже лежала на полу, еле дыша, а я из последних сил бил и бил пяткой. И вдруг… дверь треснула! Одна из досок отскочила, и в парную пошел легкий поток свежего воздуха. Он придал мне энергии. А я навалился и вырвал вторую доску. Дернул дверь и наконец смог открыть ее.
Сразу вытащил Татьяну, которая была без сознания. Тут же облил ее водой из кадки. Она вскинулась, закашлялась. Девушка тоже была вся красная.
– Мы живы! Ты спас нас…
– Спас, спас! – я еле стоял на ногах. – Вот, приложи мокрое полотенце ко лбу и пойдем спать. О случившемся – молчок.
Башенные часы над зданием гауптвахты пробили семь утра. Я открыл глаза, потянулся. Чувствовал себя на удивление не так уж плохо. Рядом лежала Татьяна, ее синие глаза в упор разглядывали меня. Рука гладила шрамы на спине. Краснота на коже девушки спала, но все-таки еще была видна.
Я почувствовал вину. Сначала лишил невинности Машу, теперь сплю с Татьяной. Разве это то, ради чего я сюда был послан? Баня стала мне предупреждением.
– А если ребеночек будет? – внезапно спросила Харлова.
– Какой ребеночек? – по-глупому ответил я.
– Маленький такой… – она прыснула, показала руками. – Например, мальчик.
– Станет принцем, – буркнул я, одеваясь. Еще детей мне не хватало. «…по бурлящей России он торопит коня…» Какой уж тут ребеночек?
– Неужто признаешь байстрюка? – вдова внимательно на меня посмотрела.
«И не одного…» – мысленно ответил ей я.
– Таня, – пришло время поменять тему, – пришли столяра дверь в бане починить. Да так, чтобы в следующий раз она открывалась.
Я быстро, пока Харлова не опомнилась, поцеловал ее в губы, оделся и вышел из спальни. В коридоре сразу наткнулся на Колю. Выглядел он обеспокоенно.
– Э-э… Петр Федорович, – мальчик замялся, – вы не видели сестру? Она не ночевала у себя в комнате.
Вот еще засада. Как объяснить пацану про Татьяну? Та еще задача.
– Так, Коля, иди к себе. Татьяна Григорьевна скоро придет. Я ее послал в гошпиталь помочь Маше.
– Я слыхал, – паренек нахмурился, – много пораненных привезли?
– Да, бой был жестокий. Так что, если надумал сбежать и пострелять в наших солдат, сходи, погляди, как все выглядит потом.
– С той стороны тоже пораненных и убитых много, – набычился Коля. – И все под присягой.
– Ума много не надо присягать дурному делу. – Я отстранил мальчика и пошел дальше.
– Служить государыне вовсе не дурное дело! – выкрикнул Николай.