"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21

— Он не проснётся, — сказал выходец от двери. — Люди и звери засыпают в моём присутствии.

— А я?! — крикнул Марсель, трясясь от ужаса и возмущения одновременно. — Ложь, всё ложь! Ведь я не сплю!

— Ты убийца, — последовал холодный ответ.

Марсель затравленно посмотрел туда, где Кладбищенская лошадь перекрывала ему единственный выход на свободу. Он с ужасом понял, что, ворвавшись в конюшню, загнал самого себя в ловушку.

Бросив пьяного в стельку конюха, он сполз с сеновала. От дверного проёма несло холодом и плесенью. Там стояла сама тьма.

— Ты убил моего отца, — ровным тоном повторила королева. — Теперь ты будешь служить мне.

— Где ваш сын? — выкрикнул Марсель в беспамятстве, почти в истерике.

Он сам не понял, почему у него вырвался этот вопрос. Возможно, ему инстинктивно припомнился разговор с покойным Штанцлером, и он уцепился за эти воспоминания, как утопающий за соломинку.

Кладбищенская лошадь отступила. Показалось или нет, но королева замялась на несколько секунд, словно вопрос Валме ударил по больному.

— Где ваш сын? — повторил Марсель уже спокойнее, с трудом переводя дух.

— Я искала его на дорогах живых, — нехотя ответила королева. — Я не нашла.

— На дорогах живых? — переспросил Марсель, сам не понимая толком, что за ересь он несёт. — Так идите искать его на дорогах мёртвых!

— Она запретила, — ровно сказала королева.

— Она?.. Кто она?

— Сестра смерти, — последовал жутковатый ответ.

Проклятье!

— Вы дурная мать! — заявил Марсель, внутренне содрогаясь от собственной дерзости. — Никто не в силах запретить матери искать своего ребёнка!

— Убийца! — холодно оборвала его королева. — Не вам укорять меня!

— Я и не укоряю, — возразил Марсель, отступая. — Дурной матерью вас назвал ваш отец.

Кладбищенская лошадь раздражённо стукнула копытом. Ей явно надоели пререкания.

— Неважно, — холодно произнёс выходец. — Сейчас речь идёт о вас, а не обо мне.

Марсель затравленно оглянулся. Выйти через дверь было невозможно: покойница на закатной кляче перегораживала её. Однако в задней стене сеновала Марсель заметил небольшое оконце, сделанное под самым потолком хижины, очевидно, для вентиляции.

Марсель сделал великолепный прыжок: он взлетел на солому не хуже петуха или даже самого Ворона и бросился в окно головой вперёд, выбив плечами прогнившую деревянную раму. Халат и рубашка затрещали, лопаясь по швам, локти взорвались болью: вероятно, он разодрал их до крови. Вывалившись с обратной стороны конюшни на сено, Марсель вскочил как можно резвее и запетлял между крестьянскими лачугами, как заяц, сдваивающий след, чтобы сбить с толку гончих. Только Валмоновская удача позволила ему не сломать шею при падении.

Но обмануть Кладбищенскую лошадь не удалось. Не прошло и минуты, как её злорадная морда высунулась справа от Марселя: клячу явно забавляли тщетные попытки человека уйти от неё.

Виконт заголосил. Где-то далеко, непостижимо далеко, может быть, через целые две улицы, слышались звуки жизни. До Марселя доносились ночные деревенские шумы: вздыхали коровы, брехали собаки, слышался стук подков. Вероятно, солдаты из Эр-Эпинэ совершали обычный ночной обход. Но там, где появлялся выходец, все звуки замирали, словно смертный холод вымораживал жизнь отовсюду.

Истошные вопли виконта не будили никого; лошади спали стоя, собаки лёжа; ни один человек не появился на дороге. Только несчастная жертва бодрствовала и металась в ужасе, тщетно пытаясь спастись.

Марсель бежал на звуки, которые замирали при его приближении. Он давно уже утратил понятие о направлении, в котором движется. Он чувствовал себя зайцем во время травли, даже хуже: инстинкт ведёт животное обратно к лежке, а человеческий инстинкт только кричал об опасности, не предоставляя никаких преимуществ. Морда Кладбищенской лошади вылезала то слева, то справа, намеренно заставляя Марселя шарахаться в нужную сторону. Выходец неумолимо загонял его в ловушку.

В конце концов он оказался в тупике. Наскочив на глухую стену, Марсель едва не рухнул возле неё, полностью обессиленный. Его колени тряслись, а кинжал Штанцлера от потерял где-то по дороге. Да и чем могло ему помочь обычное оружие?

— Зачем я вам? — простонал он, цепляясь руками за стену, чтобы не свалиться кулём на землю.

Мёртвая королева смотрела на него без всякой жалости.

— Вы станете служить мне, — повторила она так же безучастно, как прежде. — Возьмите мою лошадь.

— Зачем? — простонал Марсель, чувствуя, что ещё немного, и он умрёт просто так, без всякой мистики, только от одного заходящегося в неистовом стуке собственного сердца.

— Вы хотели ехать к герцогу Алве, — напомнила ему королева. — Вы поедете к нему.

— Почему… почему вы не едете сами?.. — с трудом выговорил Марсель, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Выходец помедлил.

— Она не велит, — обронил он наконец, будто нехотя.

— Она? Сестра смерти? — наудачу спросил Марсель.

— Берите лошадь, — холодно оборвала его королева коротким приказом.

Она тронула поводья и подъехала ближе, словно собираясь спешиться. Марсель воспользовался этой заминкой и опять рванулся вперёд – отчаянно, как полузадушенная мышь рвётся из кошачьих когтей. Едва не падая, он тяжело потрусил вдоль стены, задевая её обнажённым плечом (халат и рубашка были разодраны в клочья), слепо шаря руками в поисках последней лазейки и сипя из последних сил:

— На помощь! На помощь!

Чёрный силуэт молнией метнулся ему под ноги, и Марсель тяжело рухнул, растянувшись во весь рост в осенней деревенской грязи.

Собака! Проклятая, предательская собака! Марсель едва не разрыдался от огорчения и ужаса.

Кладбищенская лошадь отступила, недовольно всхрапнув. Она замотала мордой, зацокала копытами, словно пыталась отогнать собаку, но не смогла. Марсель приподнял с земли залитое потом и саднящее после прыжка в сено лицо.

Бодрствующая собака?..

Живая бодрствующая собака!..

— Рамиро! — крикнул чей-то звонкий молодой голос. — Рамиро, ты где?

Кладбищенская лошадь в один миг повернулась к Марселю хвостом, коротким и стоящим торчком над округлым пегим крупом. Выходцу, похоже, не понравился этот маневр, и какую-то секунду королева пыталась подчинить клячу себе и развернуть обратно. Однако все усилия пропали втуне: кобыла фыркнула, резко подмахнула задом и в ту же минуту задала такого стрекача, словно за нею самой гналась Кладбищенская лошадь.