"Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21

— Недостойная дочь! — произнёс отец. Теперь он стоял на месте матери. — Позор чресл моих!

Мэллит неловко замахнулась, но ударить не смогла. Хотя образы родителей искажались, как отражение в бегущей воде, у неё не хватало духу поднять на них руку.

— Помоги нам! — жалобно звала её мать.

— Пойдём! — повторял отец, и его балахон развевался на ветру, словно поднимались и опускались пёстрые змеиные кольца.

Мэллит невольно отступила, продолжая крепко прижимать к себе жезл. Ещё несколько шагов – и она оступилась, споткнувшись об разбросанное на дороге тряпьё.

— Идём! — властно сказал отец, протягивая к ней руку, чтобы поднять. Его сплошь заливали потоки невидимого дождя, который лил только над его головой.

Молния сверкнула прямо над ним.

Ослепительная и бесшумная, она ударила в шаге от упавшей Мэллит. Отец завизжал неестественно высоким голосом – так завизжала бы огромная крыса, которую сжигают заживо. Чёрно-жёлтый балахон вспыхнул и задымился, а по земле забил в агонии змеевидный хвост, увенчанный на конце рыбьим плавником.

Что это?!.. Это тварь?..

— Мэллит!

Высокий всадник на огненно-рыжем коне несся ей навстречу по переулку. В его руках сиял золотой лук, стрела из которого только что поразила существо, пытавшееся увести её.

Блистательный Робер!..

Но как мог блистательный Робер оказаться здесь?

Мэллит резво вскочила на ноги и, едва всадник поравнялся с ней, со всей силы огрела его жезлом по спине.

Робер успел увернуться. Удар пришёлся главным образом по крупу коня. Тот оскорблённо всхрапнул и показательно лязгнул зубами прямо перед носом у храброй воительницы.

— Мэллит! — воскликнул блистательный Робер поражённо. — За что?..

Он выглядел совсем обычно, только сильно осунулся и похудел, а его глаза и щёки казались сильно запавшими. Он производил впечатление человека, только недавно оправившегося от тяжёлой болезни.

— Я… Я… Что это было?.. — пробормотала Мэллит, прижимая к себе жезл.

Робер быстро спешился.

— Эта тварь хотела сожрать тебя, — объяснил он негромко и мягко. — Чем бы она тебе не представлялась, это всего лишь иллюзия. Они способны наводить их, как закатные твари. Может быть, это и есть закатная тварь. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Взгляни сама: разве это то, что ты видела минуту назад?

Мэллит отрицательно замотала головой. В двух шагах от неё лежало нечто, похожее одновременно на рыбу и на змею.

Только сейчас она поняла: тварь охотилась не столько за ней, сколько за её сыном!

Блистательный Робер спас её.

— Мэллит? — обеспокоенно позвал он. — С тобой всё хорошо?

— Д-да, — с трудом ответила она. — Но откуда здесь блистательный?

— Я поехал в Эпинэ, — отозвался Робер, — но… гм… заболел по дороге. Выздоровев, я вернулся в Сакаци. Там Матильда сообщила мне, что вы с Альдо отправились обратно в Агарис. Я немедленно поехал следом и уже в пути узнал о здешнем бедствии. Все дороги из города заполнены беглецами. Что здесь стряслось? Потоп?

Мэллит покачала головой: она не в силах была рассказывать о случившемся.

Со свойственной ему деликатностью Робер понял её нежелание говорить.

— Матильда ожидает всех нас в Сакаци с нетерпением, — сказал он бодро, меняя тему.

— Мы сегодня возвращаемся туда, — ответила Мэллит. — Но моя лошадь сбежала.

— У меня есть запасная, — успокоил её Робер. — Лошадь моего друга, Ричарда Окделла. Я захватил её с собой на случай, если он ещё в Агарисе. Но, похоже, что он давно вернулся в Олларию. Так что пока ты можешь воспользоваться ею. Её зовут Сона, и у неё отличный характер.

Мэллит улыбнулась – несмело, но с глубокой признательностью.

— Блистательный очень добр, — сказала она, — и я благодарю его за помощь.

— Но… — Робер растерянно оглянулся, хмуря тёмные брови, — я не понимаю. Где Альдо, Мэллит? Разве он не с тобой?

Мэллит отступила на шаг и, положив руку на живот, ответила спокойно и с достоинством:

— Альдо здесь.

Глава 7. Смута. 1

23 Осенних Волн-12 Осенних Молний, 399 год Круга Скал. Эр-Эпинэ

1

Марсель Валме плохо переносил своё заточение.

Его арестовали сразу же после прибытия в Эр-Эпинэ, в последний месяц лета. Слуги, одетые в траур по герцогу Анри-Гийому, встретили его сухо и с подозрением, смотрели недоверчиво и вызвали замкового коменданта. Малосимпатичный офицер по имени Николя Карваль, насупившись, выслушал просьбу доложить о приезде виконта новому герцогу Эпинэ, взял незапечатанную записку принца Ракана, повертел её в руках и удалился, не сказав ни слова. Пять минут спустя Марселя и обоих его кэналлийцев обезоружили солдаты этого самого Карваля, такие же угрюмые и неразговорчивые, как их командир.

Зато Август Штанцлер, обнаружившийся здесь же в замке, оказался куда как многоречив!

Бывший кансильер до тошноты напомнил Марселю дорогого папеньку: грузный, отёчный, ласково-снисходительный, он исключительно мягко стелил жёсткое ложе. Он был старомодно учтив и назойливо-любопытен, и у него явно имелись свои планы на наследника Бертрама Валмона, очень кстати ставшего офицером герцога Алвы.

— Только не говорите мне «мой мальчик», граф! — взмолился Марсель после первого же медоточивого разговора. — Иначе я вспомню, что обязан отбывать сыновнюю повинность только три месяца в году. Предупреждаю вас: я сбегу, чего бы мне это не стоило, если вы продолжите настаивать на своём.

— Я готов рискнуть, мой мальчик, — заверил его Штанцлер, изображая истинно отеческую улыбку.

Робера Эпинэ в замке не было. Как выяснилось, дома никто и слыхом не слыхивал о его возвращении.

Не приехал он и позже. Лето сменилось осенью, а осень в свою очередь пошла на убыль. Марселя поселили в небольшой комнатке подвального этажа, а обоих его кэналлийцев увезли в другое место – Марселю так и не удалось узнать, в какое именно.

Он оказался в настоящем кипящем котле – в самом центре готовящейся смуты.

Вот куда его завело желание оказать услугу принцу Ракану!

Но разве это его вина?.. Увы! Он всегда был слишком чувствителен к чужому очарованию. Синие глаза и острый язык Алвы побудили Марселя очертя голову кинуться на военную службу; золотые локоны и обходительные манеры изгнанника-принца завели его в очаг мятежа. Он был просто не в состоянии противиться собственной натуре! Его поэтическая душа слепо подчинилась врождённому чувству прекрасного и в результате бесславно сгинула во мраке эпинского подвала.