"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-28

Инспекторы положили трубку, следом послышался голос главного бортового зануды, начавший общий созвон. Синхронно с этим я выпрыгнул в грузовой отсек.

— Капитан корабля и юнга четвёртого разряда, вызывает бортовой андроид «Завет Ильича». Какие будут распоряжения?

— Гага — тащи пустые ведра. Ильич и Арсен — грузите холодос. После — готовьте нижний стыковочный, пусть гайцы пройдут через шлюз.

Батя привычно называл служителей правопорядка «гайцами» — также, как нашу челябинскую государственную авто-авиаинспекцию. По сути, был недалек от истины. Инспекция Сектора Московского Транспортного Протокола, она же Инспекция Протокола была таким же государством, как и наше, только масштаба всего рукава галактики, а не небольшого звездного скопления, которым являлась наша республика.

— Нижний?! Почему не через парадный? — переспросил Арсен.

— Много чести для парадного!

— А чего сам, Шон Рустемович, к нам не идешь? Мы же упашемся.

— Ты видел сообщение о завершении конфликта?

— Не…

— У них стволы, Арсен, — батя понизил голос и заговорил сильно быстрее обычного. — У этих гребаных сектантов не меньше шести стволов — только в радиусе десяти метрах от входа! И бластерный пулемет. И их три тысячи на корабле. Сколько, думаешь, инспекторов? В таких катерках максимум человек десять ходит. Они даже впрягаться за нас не будут, а потом суд Ордена скажет, что это мы виновники конфликта. Ты читал историю про этого… как его…

— Синельникова, — подсказал я, вспомнив страшилку о том, как микронация отобрала корабль у контрабандистов, и суд потом признал кражу законной покупкой.

— Хочешь сказать, они пираты? — грустно сказала Арсен. — Получается, мы между этими… между львом и крокодилом.

— Что такое крокодил? — зачем-то спросил я.

Мне не ответили. За время переговоров я уже пробежал весь грузовой и нырнул в трюм, столкнувшись на лестнице с Арсеном и Ильичом. Собрал пустые магнитные ведра в мешок, закинул на плечо — с половинной гравитацией весили они немного. На обратном пути я увидел, как они орудуют потолочным краном, пытаясь подцепить поддон с холодильником и установить его на левитирующую тележку. Пройдя половину рукава, я услышал за спиной грохот вперемешку с нецензурной лексикой, запрещенной по ГОСТ 2698–988ГЯ.

— Где они? — прошипел батя. Связь он не включал, потому что двое парней с огнестрелами стояли в метре от него. — Иди помоги, я хочу, чтобы все были на борту, когда эти ребята пристыкуются.

Драгоценные ведерки с топливом уже стояли напротив клеток с чешуйчатыми зверьками. Я рванул назад, несчастный холодильник я встретил в середине дороги, его тащил на тележке Ильич.

— Ты проверил? — махнул я на холодильник, имея в виду содержимое поддонов.

— Да, все исправно, — ответил Ильич.

— А где Арсен?

Ответ последовал тут же с личным звонком.

— Гарь… Гага… Только бате не говори. Цсофика… сбежала. Нет еe! Люк открытый!

Следом поступил второй звонок, уже от Инспекции.

— Мы в трех километрах, тормозимся. С пуза заходим?

Глава 10 Между львом и крокодилом

Зашли, действительно, «с пуза» — встали сбоку и присосались коротким коридором с аварийному шлюзу, которых в трюме имелось целых два.

Встречать их пошел Арсен. Я стоял у выхода в грузовой и с напряжением ждал, сколько же в итоге инспекторов к нам пожаловало.

Их оказалось четверо — трое парней и одна девушка — все молодые, не старше Арсена. Девушка показалась весьма симпатичной, круглолицей, только немного излишне коренастой. Они двигались в лёгких экзоскелетах, весьма спокойные и даже вальяжные, совершенно не похожие на вояк на задании. Впрочем, в подобной глухой провинции инспектора редко напрягаются.

Сообщение: экстренная ситуация (досмотр судна Инспекцией)

— Значит, так, — самый крупный из них подошёл поближе и небрежно отдал честь. — Младший сержант Битунов. Где капитан?

— Занимается отгрузкою дефлюцината.

— А кто старший, я полагаю…

— Я… — Арсен зачем-то протянул руку и потом опустил. — Старший помощник капитана Арсен Винникубов. Ну, в общем, пройдёмте, я вам всё покажу.

— Да нет, нет. Мы уж как-нибудь сами. А что, больше никого нет?

— У нас экипаж — три человека и робот. — сказал я.

Он кивнул и потыкался в распахнувшемся нарукавном планшете. Я догадывался, что он делает — смотрит схему корабля и полётный журнал. Как и на всех кораблях в секторе Протокола, они были в свободном доступе для Инспекции и передавались специальным ретранслятором. Правда, если на всех современных системах логи с приборов и датчиков записывались в журнал автоматически — то на нашей суровой челябинской электроникой всё делалось вручную.

Что было весьма удобно в случае с нашей профессией. Все сомнительные точки маршрута мы попросту не указывали, а карта корабля была начерчена настолько примитивно, что разобраться привыкшему к подсказкам навигатора иностранцу было очень сложно.

— Вот чертяги, аналоговое всё, что ли?

— Угу, — я махнул рукой в сторону пульта.

Пузатые электронно-лучевые трубки экранов красноречиво говорили" «корабль старенький, системы примитивные». Чаще всего, это прокатывало.

— Ясно. Так, Маяковская — туда, — младший сержант махнул рукой за спину — в сторону того самого склада-балкона. — Танбиев — на верхнюю палубу, Галактионов — в трюм. А я пообщаюсь с командой. Ну что, я смотрю, холодосы везёте?

— Холодосы, — кивнул Арсен.

— А почему таким сложным маршрутом? Кама же находится на большаке. Зачем сюда завернули?

— Дык ведь… срезать! — сказал Арсен. — Нам их до Златоуста везти, а там от большака такой крюк делать!

— И у нас топливо заканчивается, — добавил я, вспомнив про «официальную» версию бати. — Нам его мало выделили.

Про то, что денег у нас достаточно, а мы его просто забыли купить, я решил не упоминать. Я посмотрел на выражение лица Арсена и снова пожалел, что батя где-то там. Кажется, даже я чувствовал себя увереннее в тот момент.

— Что это у вас такое снабжение плохое? — инспектор подмигнул. — Вы что, эти… изоляционисты… или какие у вас там разновидности вероучения?

Для многих за рубежом коммунизм воспринимается как нечто единое, тоталитарное и непонятное. На самом деле, разделение на ветви возникло в тот самый момент, когда основатели нашего государства заглянули в древние энциклопедии. Оттуда на них посыпались: марксизм-ленинизм, сталинизм, анархо-коммунизм, общинный социализм, изомеритократия, тру-левеллеры, коммунизм нейросетей, коммунистическая инженерократия и так далее. Ну, подумали основатели и придумали объединить всё это вместе, назвав это «пятым интернационалом», но получилось это не очень. И после смерти товарища Банина начался разброд и шатание. Сколько бы власти не пытались изжить классовое неравенство, доставшееся в наследство от империй и конфедераций — равенства никак не выходило.

Нет, конечно, кое-что сгладить получилось, и многие пункты программы строительства коммунизма уже работали. С национальностями более-менее разобрались — протолкнули в Инспекции признание нации «челябинец» и формально закрыли вопрос. Но на смену низшему и высшему классу пришло деление на производственные разряды, на смену народностям — прописка по регионам специализации. А тут ещё переселенцы со всех краёв, которых никак «челябинцами» не назовёшь. Разделение по диалектам, по ветвям идеологии и так далее.