"Фантастика 2025-53". Компиляция. Книги 1-22

Я не могу сказать, что скучала по матери: я не видела её лет четырнадцать! Да, я даже забыла, как выглядит её лицо, – и портрет в Комнате Памяти нисколько не облегчает задачу, ведь он был создан ещё до моего рождения.

– Это всё – про твою маму. Она была противоречивой личностью и при этом очень упертой. Понять её было сложно, но, когда я её понимал, в этом доме была гармония… – папа неожиданно тепло улыбается и прислоняет пальцы к губам, – Это правда, что некоторое время после расставания мы имели с ней деловые отношения. Она хотела, чтобы я попробовал распространить в Сумрачном Королевстве привычку пить чай из тех трав, что она поставляла мне… это довольно странная просьба, но я не мог ей отказать в тот период: я сильно скучал по ней, несмотря на свою обиду, а ещё переживал, что у неё нет средств к существованию: Женевьева не любила говорить о своей семье и тщательно обходила эту тему… в итоге, та кондитерская, в которую я начал завозить высушенную траву, предложила поставлять им свежие стебли с листьями, чтобы они следили за всеми процессами сами – и вся сделка свелась к получению груза из Галаарда и отправке вершков по определённому адресу. Тебя я тоже пытался приучить пить этот чай, но он тебе не понравился… как и мне. В итоге наша старая кухарка распробовала корневище и стала добавлять его в выпечку… а потом Игги научилась готовить печенье, – завершает свой рассказ отец и ненадолго уплывает в свои мысли, а я вспоминаю, что когда-то на кухне и впрямь орудовала полнотелая высокая кухарка, которую я помнила исключительно из-за её белоснежного фартука, становившегося грязным каждый вечер…

– А что стало с кухаркой? – вдруг спрашиваю.

– Она… пропала куда-то. Довольно странная история: она начала непривычно себя вести, становилась дерганой, убегала куда-то из дома, а потом и вовсе исчезла. Давненько же это было, – хмурится отец.

– Но ты продолжал говорить мне, что на кухне именно она готовила мне сладости. Как же её звали?..

– Неха, – отвечает отец, кивая головой, – да, я не стал расстраивать тебя рассказами о том, что от нас сбежала даже кухарка: не после того, как ты только отошла от исчезновения своей матери!

– Папа… а кто привил мне мысль, что я должна сесть на трон? – задаю вопрос негромко, боясь услышать ответ.

– Никто не прививал тебе её, – хмурится отец, – это правда, что твоя мама звала тебя принцессой, но ты была таким очаровательным ребёнком в этих рюшечках и оборочках!.. Тобой любовалась вся знать Сумрачного Королевства. Даже Алер отметил твою красоту на одном из праздников в твою честь и сказал, что ты украсишь собой тронный зал любой страны нашего материка!

Неужели это оно?.. Я вдохновилась словами правителя, решив сделать своей целью удачное замужество с последующим восхождением на трон?..

Это Алеру я должна сказать спасибо за свой сбившийся компас и потерянные годы, отданные даже не своей мечте?..

– Интересно, это нормально – испытывать негативные эмоции по отношению к человеку, которого принято почитать? – выдыхаю, запуская руки в волосы.

– Ты имеешь право испытывать весь спектр эмоций по отношению ко всем живущим и давно умершим людям. Никто не может запретить тебе этого: это твоё право по рождению-с-сознанием. Другое дело – отражение этих эмоций на твоём лице в моменты упоминаний о раздражителях или личных встреч, – будничным тоном отзывается папа, – если ты не планируешь настраивать неприятных тебе людей против себя, лучше научись держать свои чувства под контролем. Контроль, к слову, тоже доступен тебе вследствие наличия сознания… поэтому я буду очень рад, если ты сдержишь все свои негативные чувства и эмоции в день своего совершеннолетия, дабы мы смогли восстановить твою репутацию, – ровным голосом заканчивает отец, а я неожиданно для себя осознаю, что он знает… знает, что я что-то задумала.

Но почему-то не спешит заговаривать об этом.

– Папа… если я скажу тебе, что даже при самом худшем исходе смогу вернуть всё на место, как ты к этому отнесешься? – протягиваю, опустив подбородок на скрещенные пальцы.

– Если твоя уверенность имеет под собой обоснование, предполагаю, что моё отношение в конечном итоге не будет иметь значения, – с философским спокойствием отвечает отец.

– Папа… у тебя слишком веры в мою осознанность, – замечаю, взяв на размышления некоторое время.

– Ты не берешь в расчёт мою главную черту, благодаря которой я смог не только удержать в руках семейное дело, но даже увеличить сферу влияния на материке, – отзывается отец и поднимает на меня цепкий взгляд.

– И что это за черта? – с любопытством спрашиваю.

– Наблюдательность, – на губах отца появляется мягкая улыбка.

– И что же ты такое заметил, что перестал волноваться на мой счёт? – удивленная, поднимаю брови.

– Твоя манера общения сильно изменилась. И сейчас ты способна вести со мной довольно серьёзные разговоры, а также – понимать всё, что я говорю в ответ. Ты уже не та взбалмошная недалёкая леди, которую я планировал начать очень строго воспитывать после церемонии совершеннолетия, если бы она не опомнилась… теперь я вижу перед собой вдумчивую дочь, которой могу гордиться. Это меня радует. Потому я планирую довериться тебе несмотря ни на что, ведь будущее нашей семьи в любом случае будет зависеть только от тебя: мой век уже прожит.

– Что значит «прожит»?! – возмущенно восклицаю, – Ты там себя не рано ли списываешь со счетов? Вон, какой красавец передо мной!

– Да я седой вообще, – кисло отзывается отец.

– Пффф! Кого волнует цвет волос?! Ты умный, красивый и не имеешь проблем с весом – да ты ещё лет пятьдесят проживешь, как минимум!

– Твои слова сдули пыль с моей мужской гордости. Может, и впрямь пора подумать о личной жизни? – протягивает отец.

– Давай сперва мой день рождения отпразднуем, а уже потом начнём активно думать? – отступаю, хорошенько взвесив все "за" и "против".

– Так и знал, что ты эгоистка, – хохотнув, резюмирует папа.

– Но, постой-ка… – прокручиваю разговор в голове, запрокинув подбородок и прикрыв глаза, – ты собирался начать меня воспитывать? Когда мне исполнится восемнадцать лет?..

– Признаю, я слегка избаловал тебя, потакая всем твоим прихотям, – неожиданно признаётся папа, – но я был уверен, что смогу взять твой характер под контроль, когда ты войдёшь в осознанный возраст… Возможно, я был неправ.

– Скажу честно, тебе повезло: о том, что я двигаюсь в неверном направлении, я смогла понять благодаря чуду. Буквально, – отзываюсь, отводя взгляд в сторону.

– Твоя мать предупреждала в письмах, что ты будешь удивлять меня. Как именно – ей было неизвестно, но она была уверена, что ты будешь ребёнком, отличным от всех остальных.

– С тех пор, как дедушка умер… вы больше не переписывались? – неловко спрашиваю, желая знать больше и при этом испытывая раздражение от этого желания.

Будучи уверенной, что со мной произойдут все эти странности, она всё равно бросила меня?.. Оставила без помощи, предлагая прожить весь этот опыт в одиночестве? Разве матери так поступают?!

– Нет, я написал ей, что больше не буду отвечать на её письма, и что для нас она умерла, – отвечает отец, и я вижу, как напрягается его лицо. Он не хочет говорить о маме. Ему до сих пор больно?

– Но груз продолжал пребывать, – напоминаю негромко.

– Да. С этим я ничего не мог поделать и в итоге смирился.

– Спасибо, папа. Спасибо, что поговорил со мной. Я оставлю тебя сейчас… но прежде – мне необходимо получить от тебя разрешение.

– Разрешение на что? – отец встречается со мной глазами.

– Тот стражник, которого мы держим в тюрьме… я хочу разыграть его, чтобы добиться ответа – кому он служит? И мне необходимо твоё разрешение на воплощение этого плана.

– Хочешь подослать к нему кого-то от «хозяина»? – протягивает папа, возвращаясь к своим письмам.

– Ага… он должен подумать, что нашёл лазейку для спасения. Мы мариновали его около недели. Самое время закинуть кость в камеру.

– Делай, что считаешь нужным, но отчитывайся передо мной, – отпускает меня отец взмахом кисти.