"Фантастика 2025-58". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Одна из мексиканок-воришек по счастью осталась цела, но её сестру, жениха и двух братьев Рождественский убил, попадая грабителям точно в голову. Третий Калифорнийский батальон Добровольческого корпуса — не шутка! Прапорщик Вихров мог бы гордиться питомцем, да погиб снайпер Леонид Леонидович под Луисвиллем, нащёлкав за сотню «скальпов» янки. Про гибель Вихрова говорили разное — дескать, оставшись прикрывать отход роты, герой забрал все патроны и перебил великое множество нападавших, последнюю пулю истратив на себя. По другой версии, «дядя Лёня» последним зарядом отправил в мир иной вражеского полковника (не смог снайпер пренебречь такой лакомой целью) за что и был зверски умучен ирландским отребьем, составлявшим костяк дивизии САСШ, штурмовавшей Луисвилл
Но метко стрелять Николая и Арсения «дядя Лёня» выучить успел. По правде говоря, Рождественский собирался достать второй револьвер и «завалить» седьмого мексиканца, но тот вдруг упал на колени, жалобно заверещал, шляпа слетела и бандит оказался девчонкой, даже в сумерках весьма симпатичной на мордашку.
Затем, в комендатуре, выяснилось — шайка сия, составленная из родственников, намеревалась продать украденную со склада тушёнку большой мексиканской банде «полковника Лумпео», изрядно досаждавшей властям Техаса. Девчонка была так перепугана, что сдала место предполагаемой встречи с Лумпео, а когда эскадрон охраны трансконтинентальной магистрали накрыл и вырубил подчистую «повстанцев», незадачливую воришку «амнистировали», вроде как «за заслуги». А куда её девать прикажете? Не с кайлом же выставлять на ремонт пути и не в бордель сдавать…
Барышня прямиком из комендатуры прибежала в домик, где квартировали Веточкин и Рождественский и, мешая испанские и английские слова, заявила, что готова наняться к кабальеро Николас домоправительницей. Ибо он лишил её всех родственников, осталась девушка одна в этом страшном мире и не по-джентльменски бросить её на растерзание грубой солдатне…
— Смотри Коля, как удачно отстрелялся, вот тебе и домоправительница и постелезастилательница, — Арсений переводил сумбурный спич мексиканочки и давился от смеха.
— Э, хватит сочинять, напридумываешь как всегда чёрт-те знает чего!
— Как можно, Коля. Я пошутить люблю, но в таком вопросе обмануть товарища по оружию? Глянь, как же хороша чертовка! Фигурка чудо! А титьки то — торчком! Небольшие пока, так нарастут, ей лет поди шестнадцать, не более.
— Гм, а как зовут? Я в комендатуре то и не подумал узнать.
Арсений резко, громко и отрывисто «выплюнул» вопрос, на который девчонка, на пару секунд замешкавшись, начала отвечать, блея как овечка на живодёрне, перечисляя имена: «Анна-Кончита-Мария-Лючия-Полина-Калина-Малина…».
Когда полиглот Веточкин расхохотался и упав, задрыгал ногами, начал кататься по земляному полу, вздрогнули и Николай и претендентка на должность домоправительницы. Ведро воды, безжалостно вылитое на товарища, вывело Арсения из состояния одержимости бесами «хохотунчиками», такое в батальоне практиковали, добровольцы умели и пошутить и посмеяться…
— Спасибо Коля, вернул в сознание. Только мокрый весь, а бежать надо, через четверть часа с господином полковником сверка актов по шпалам и костылям…
— Не тяни вола за яйца, чего чертовка сказала такого смешного?
— Говорит её крестильное имя слишком сложное для русского уха, а родители давно умерли, потому она взяла одно из своих имён, такое же, как у графини, жены русского посла.
— Как у кого? Какой графини? Чёрт! Моника, что ли?
— А ты догадливый, Коля. Госпожу Мезенцеву кто графиней, кто княгиней обзывает. А по сути, она такая же мексиканская девка, как эта вот. Но имечко модное, в Техасе почитай каждая вторая нынче Моника. Ладно, побежал, опаздываю. Так и рвану, по жаре обсохну, пыли вроде нет.
— Э, а с этой бестией что делать?
— Почём мне знать? Хочешь дострели, хочешь прогони. Только не уйдёт, поверь. Как собачонка побитая будет сидеть у дверей, немым тебе укором. Смирись, Коля. Выбрала тебя сия барышня и судьба твоя ведома прорицателю Арсению до доски гробовой.
— Чего?
— Да ничего. Сегодня роковую брюнетку на службу примешь, через неделю, если не раньше, спутаешься с последовательницей госпожи Мезенцевой, в церкву православную приведёшь, окрестишь Моникой Николаевной. Женишься,
детишки пойдут. Да погоди сапогами кидаться, чёрт хромой, дай договорить.— Ну!
— Графский титул выслужишь!
— Не понял.
— Смотри, хромота твоя и трость прям как у Дмитрий Ефимыча Кустова, бабу зовут точь так, как у его превосходительства Мезенцева, проживаешь в Русской Америке, стал быть дослужишься до графа, как Сергей Вениаминыч Образцов. Всё побежал, побежал. Да, Коля, проверь, как Моника готовит, с кофе начни. И главное, в койку не спеши заваливать, в первый день неприлично…
Так и зажили сотрудники Российско-Американской Компании Веточкин и Рождественский, взяв на службу Монику Рельсову, так в бумагах у коменданта отметил «домоправительницу» юморист Арсений. Мол, захочет друг-приятель фамилию сменить даме — пускай женится честь по чести, а девушке её новая фамилия нравится. Тем более когда объяснили значение. Рельсы они на границе Техаса и Мексики, почитаются как символ прогресс и успеха!
Пока же всё шло тютелька в тютельку, как напророчил «маг Арсений». На шестой, или седьмой день воцарения Моники в небольшом, о три комнатёнки домишке, её заигрывания с «кабальеро Николасом» привели к закономерному финалу. Помогая хозяину умыться, девушка уронила мыло и, решила поднять скользкий кусок, повернувшись к Николаю «тылом». Кто ж скажет, намеренно или расчётливо Моника встала в сию позу «на свету», когда её простенькая юбчонка практически не скрывала прекрасной фигуры, плотно облегая там «где надо». И тут, как пишут в сентиментальных дамских романах, меж героиней и героем «случилось непоправимое». Николай схватил девчонку и одним рывком перебросил на кровать. Она и не сопротивлялась, когда мужчина неумело и резко рвал на ней одежду, даже помогала, еле скрывая довольную улыбку. Позднее, когда всё свершилось, дама прильнула к кабальеро и зашептала на ухо объяснения в любви и уверения в сохранности девичества до сего волшебного мига. За неделю мексиканская красавица заметно продвинулась в изучении русского языка, да и Рождественский, что скрывать, хоть и прятал от язвы Арсения испанский разговорник, опасаясь насмешек, но тоже преуспел в языкознании (в правильном, филологическом, смысле этого слова). Как оказалось, прежний жених Моники, хоть и был весьма настойчив, но ничего такого до брака не позволял, разве что целовал и руки распускал немного. Но остальное — ни-ни! Николай и сам понимал, что здорово «влетел», — девчонка хоть и отвечала на мужские ласки яростно и темпераментно, невинность отдала ему, прям таки требуя быть жёстким, грубым, поскорее сделать её женщиной. А что тот Педро или Хуанито, женишок, так его распротак, руки распускал, лапал его ненаглядную, так уже наказан, гад эдакий. Да, Арсений, сволочь, действительно пророк каких поискать. Надо поскорее вставать, сейчас заявится компаньон…
Явление Веточкина ничуть не смутило «домоправительницу», уже хлопотавшую у плиты в парадном одеянии. Но перемены, произошедшие с другом, не укрылись от зоркого писательского ока внештатного сотрудника газет «Русская Америка» и «Русская Калифорния».
— Молодец. Вижу по морде довольной. Было. Вина? Отметить то надо новый этап в жизни.
— Какой ещё этап?
— Не спорь, Коля, не спорь с солью земли русской, художником слова и инженером душ человеческих! Не зря нас, людей пишущих его величество так уважительно прозвал. А ведь государь и сам не чужд творчества!
Кто ж будет спорить с государем? Разумеется, вина выпили, усадив за стол довольную Монику. Как оказалось, родители и младшие братья-сёстры числом пятеро у госпожи Рельсовой таки наличествовали, в какой-то глухомани в полутора сотнях миль от границы с Техасом. Но Арсений предложил товарищу покамест проблемами потенциальных родственников не заморачиваться. Главное решить вопрос о переходе девчонки в православие, дабы не возникло проблем при венчании. А ежели понесёт мексиканка, что весьма вероятно — плодовитые они у-у-у-у-у какие, так быстро повенчаться и жить-поживать, добра наживать.