"Фантастика 2025-59". Компиляция. Книги 1-29
Шрифт:
Сегодня же он отправит на добычу контейнера с эргонием своего аватара и целый отряд наемников. У аватара есть атомный источник питания, так что аномалия Зоны, в условиях которой невозможна работа техногенного электричества, ему не страшна, а его вооружение и защита позволят отразить атаку разведки Хеймгарда, если таковая случится. Оплаченные же джентльмены удачи сделают всю грязную работу, если возникнут какие-нибудь трудности с местными.
Запаса, хранящегося в двух контейнерах, хватит для побега с этой планеты. А дальше он будет наблюдать.
Утро оказалось
Проснулась Маша от холода и переполненного мочевого пузыря. Пришлось спешно принимать необходимые меры, а после – собираться и идти дальше к Эпицентру, чтобы согреться. Если бы была еда, то после завтрака стало бы теплее. Там же энергия и все такое.
Маша прислушалась к урчанию слева под ребрами. Придется терпеть. Зато похудеет и пресс наконец видно будет. А то с этим животом вечная проблема: никак не удается достигнуть идеальных кубиков. Всего лишь плоскость формы.
И как она не сообразила насчет еды? Рогова покачала головой. Да и с водой проблема пока не решилась.
Через час поднявшееся солнце начало греть уже всерьез и стало жарко. Рогова выпустила футболку, подвязала ее под грудью. Особого облегчения это, конечно, не принесло, зато увеличило обдуваемую ветром обнаженную площадь.
Надо ближе к полудню попытаться еще раз поговорить с зеркалом. И, если оно опять не ответит, попробовать вечером, когда она будет еще ближе к эпицентру. Может быть, все дело действительно в стихах? У нее они вышли совсем уж смешные. На пушкинские похожи, как тот еж на балерину. Может, надо постараться придумать другой? Все равно, кроме как идти вперед, делать нечего. Тем более что изменить надо только последние две строчки.
Маша сосредоточилась, но в голове почему-то упрямо крутились строчки песенки Винни-Пуха:
«Если я чешу в затылке – не беда,
В голове моей опилки, да, да, да…»
Маша выругалась. Даже медведь может сочинять стихи, а она – нет!
Рогова в очередной раз прокрутила в голове стих к зеркалу. Третью строчку тоже можно оставить, там как раз идет конкретный вопрос. А вот четвертую надо переделать. Нужна рифма к слову «мой». Что там у нас? Твой, запой, изгой…
Маша зло усмехнулась.
«Где сейчас ребенок мой?
Без него уйду в запой.
Без него начну разбой.
Без него я как изгой…»
Какие же там еще рифмы есть? Отстой, открой…
Маша забралась на очередной холм, осмотрелась и пошла вниз. Развела руки в стороны. В раскрытые ладони уткнулись упругие колосья какой-то травы. Открой… Открой… Последнее слово, в отличие от других «находок», не торопилось улетучиваться, а вертелось на языке, ища подходящее начало. Что можно открыть? Дверь, окно, шкаф… Тайну! Тайну можно открыть!
«Где сейчас ребенок мой?
Тайну ты мне… Тайну ты мне приоткрой!»
Она аж взвизгнула от восторга.
Рогова остановилась, повторила пару раз новый вариант стиха, после чего достала из рюкзака зеркало.
Протерла его краем футболки и четко, с гордостью, произнесла четверостишие.Ничего не изменилось. Зеркало по-прежнему оставалось всего лишь обычным немым предметом быта. Никакой магии и волшебства.
На глаза мгновенно выступили слезы. Маша шмыгнула носом и сглотнула ком в горле. В сердцах бросила упрямое зеркало обратно в рюкзак. Раздался треск, и внутри у нее похолодело. Дыхание, скованное ужасом, остановилось вслед за замершим сердцем.
Маша торопливо вытащила зеркало, надеясь на чудо и уже зная, что его не будет. Неровная трещина прочертила некогда гладкую поверхность от одного угла к другому.
Ноги стали ватными. Маша безвольно опустилась на землю, закрыла лицо руками и зарыдала.
Григорий Иванович ходил по квартире. Неожиданное и необъяснимое чувство тревоги гнало его из одной комнаты в другую. На сердце было неспокойно, словно произошло что-то непоправимое. Что-то скверное.
Старик взял в руки телефон и, нацепив очки, стал искать в списке контактов номер дочери.
Подошвы упрямо приминали траву, ступали на камни, перешагивали через выступающие корни деревьев. Маша шла вперед.
Она не знала, сколько времени провела в удушающем плаче, но в какой-то момент слезы как будто закончились. Она словно выплакала весь накопленный запас. Голова стала пустой и свободной. Маша еще какое-то время посидела на земле, затем медленно и тяжело вздохнула, поднялась и молча пошла дальше.
Выйдя на середину поля, Рогова повернула, забирая правее. Где-то там должна быть дорога, которая пересекала железнодорожный переезд. Она должна куда-то привести. Любая дорога чем-то заканчивается. По-другому просто не может быть. Она найдет ее и выйдет к населенному пункту. Там она найдет зеркало и спросит его. И так будет даже лучше. Так будет правильнее. Ведь не зря же есть предположение, что отвечают на вопрос только старые зеркала. Значит, есть все шансы, что будущая находка, живущая в Зоне два года, даст отклик быстрее, чем купленная недавно вещь, которую она расколотила о горелку.
Она не сдастся. Она найдет зеркало. Другого варианта узнать, где ее сын, просто нет. И никто не сможет ей помешать.
Очередной перелесок остался позади. Ноги вновь начала гладить высокая трава поля. Время от времени попадались невысокие деревья, с трудом набирающие до трех метров в высоту. И это было так странно. Маша только сейчас поняла, что все увиденные ею за последние два дня деревья были, если не гигантами, то, как минимум, очень высокими. А здесь какие-то карлики. Больные, что ли? А вот это совсем без листьев.
Рогова удивленно посмотрела на высохшее кривое дерево. Немногочисленные голые ветки с изогнутыми сучьями тянулись в разные стороны, словно руки двухсотлетней ведьмы. Вот под такими, наверное, и устраивали шабаши в средние века. А это что?
Подошва на следующем шаге отчетливо почувствовала твердую землю. Маша остановилась, посмотрела вниз. Густая трава, покрывавшая до этого все поле, здесь практически сошла на нет. Сквозь редкие островки бледно-зеленой и желтоватой травы можно было разглядеть темные пятна голой земли. Что это за место?