"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
Его никто не держал, но Саша вдруг вскочил и взмахнул руками, точно сдирая невидимую простыню, мешавшую смотреть. Или, наоборот, открывавшую ему что-то незримое?
Торик словно прирос к месту. Он испугался. Этот загадочный монолог оставил гнетущее впечатление. Но ведь все не так! Торик никогда не считался отличником. Он держал курс на твердые четверки, хотя иногда ставили и пятерки. Судьба? Ведет? Хм… И про какую еще жену Зорин говорил?
Прозвенел звонок.
* * *
Май 1980 года, Город, 15 лет
Шум. Гомон. Радостная суета и оживление. Девчонки в белых фартуках. «Последний день, учиться
Скорее, скорее! Цель только одна — бывшая столовая, а теперь снова актовый зал, где скоро начнется концерт прежнего школьного ансамбля. Последний. Но пока они — всеобщие любимцы и короли сцены.
Аншлаг. Географичка-завуч говорит высокие слова, но ее никто не слушает. Занавес. Герои уже на сцене. Борис выдает затейливый брейк и играет… вальс? Певцы с гитарами пододвинулись к микрофонам и затянули:
Когда уйдем со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса…
Надоевшая песня, затертая до дыр. Но вот странность: именно сегодня она словно обрела новый смысл. Пухленькая солистка Валя даже слезу смахнула. Десятиклассницы в зале зашмыгали носами, а их выросшие одноклассники слушали, покачивая головами в такт и растерянно улыбаясь. Пели и другие песни, но запомнится всем эта.
А во втором отделении — сюрприз! Ребята спели песню, потом дружно поклонились, сняли гитары, да так и остались стоять. И тут на сцену резво взбежала смена: Семен, Торик и Гера. Гитары с чувством передали из одних добрых рук в другие. Лика и Борис остались на местах — вот вам и новый ансамбль.
Новичкам хотелось исполнить что-нибудь эффектное, чтобы все сразу поняли: на сцену пришли другие люди, теперь все будет иначе. И они грянули свою проверенную «За горизонтом». Расчет оправдался: пусть они еще толком не умели строить аранжировки, пусть песня была ни о чем, зато эта вещь казалась быстрее, энергичней, да даже просто громче большинства песен прежнего состава. И зрители тут же это оценили.
«Король умер — да здравствует король!»
* * *
Октябрь 1980 года, Город, 15 лет
Все получилось само. Торик не прикладывал усилий, чтобы стать известным. Он делал то, что ему нравилось. Они все вместе могли бы, скажем, собирать бабочек. Возможно, тогда бы их заметила биологичка — и все. Но они играли музыку. Выступали на сцене, специально предназначенной, чтобы показывать то, что ты делаешь. Не все ими восхищались — успехи поначалу были скромными, — но в лицо их в школе знали все, даже ребята из младших классов. Да что там говорить, даже многие из старших.
Торик перестал быть никому неизвестным ботаном. Его заметили. Стас, с которым они теперь общались все меньше, однажды с горечью бросил: «Да все понятно, куда уж нам тягаться со звездами. У тебя теперь свой мир». Это было обидно, но… слишком близко к правде.
Да, почти весь мир Торика теперь занимал ансамбль.
* * *
Англичанка Торику нравилась. Она даже внешне отличалась от остальных учителей, будто и правда приехала из настоящей Англии. Тонкая кость, изящные очочки, лицо без возраста, тщательно уложенная прическа и неизменно строгие костюмы. Отношения у них сложились теплые, поскольку английский в пределах школьной программы он знал отлично, на уроках не выпендривался
и даже порой подтягивал «этого оболтуса Никитцева». За это Торик имел некоторые привилегии.Сегодня, спешно покинув Каморку, друзья добежали до класса и отдышались.
— Давай! — шепнул Семен. — Если пойдешь первым, нам ничего не будет.
— Опоздали на восемь минут! — возразил Торик.
— Не тяни! — с нажимом прошептал Семен и негромко, но решительно постучал в дверь.
Отступать поздно. Торик подобрался, просунул в дверь голову и спросил:
— May I come in? (Позволите войти? — англ.)
В ответ раздалось дружелюбное:
— Come in, don't be late, man! (Заходи и больше не опаздывай — англ.)
Она не сердилась, ей нравилось, что хоть кто-то в классе может к месту сказать фразу не из учебника. Рядом, втянув голову в плечи, безмолвной тенью шмыгнул Семен. Ладно уж, так и быть.
— So what should I tell you today… (Итак, вот о чем мы сегодня поговорим — англ.) — продолжила англичанка и взглянула на класс.
Пустые глаза, пустые головы, ни одной мысли. Хотя нет. Двое опоздавших сидят и внимательно слушают. Васильев понимает ее. Никитцев пока старательно делает вид, но это лучше, чем его обычная зевающая физиономия на уроке. Все к лучшему!
* * *
Ноябрь 1980 года, Город, 15 лет
Музыка пропитывала всю их жизнь, была отдыхом и работой, вечно дразнящей целью и неожиданным утешением.
Концерт. Белый танец. Отличный шанс для девушек, которых никто не приглашает танцевать. В актовом зале почти темно, горит всего один светильник. Дежурные учителя дружно куда-то делись, вот и хорошо. Звучит музыка. Медленная, обволакивающая…
Лики нет: это не ее песня, значит, пудрит носик. Борис почти уснул: легонько отстукивает ногой бит на большом барабане с самодельной кривоватой надписью «AMATI», а сам сосредоточился на тарелочках хай-хэта. Семен старательно воет в микрофон, добавляя таинственности, Гера тихонько щиплет одну струну — такая сейчас у него партия. А Торик выстреливает отдельные аккорды и поет:
Всех нас согреет вера одна,
Кто-то ошибся — ты или я?
Последний бесконечно долгий аккорд, бегающий по всем ладам сразу бас и замирающая фасоль дроби палочками по тарелке.
Пора будить аудиторию! «Да?» — с надеждой кричит Борис. «Да!» — кивает Торик. И вот уже бас с ударником заводят энергичный рок, Торик играет соло, зал энергично скачет, а Семен поет:
Мы себе давали слово
Не сходить с пути прямого…
Песня Торику не особо нравится, но она всегда пользуется успехом, к тому же близка Семену, может быть, потому, что сочинил ее тоже бас-гитарист?
Торик чувствует себя необычно: он словно раздваивается. Одна половинка стоит на сцене, играет на гитаре и подпевает в микрофон. А другая в это время удивляется. Как странно: вот сейчас они играют на вечере, где танцуют все… кроме тех, кто играет! Парадокс!
Впрочем, и здесь не обходится без исключений. Песня закончилась, Торик поймал умоляющий взгляд Семена, подмигнул, соглашаясь с невысказанной просьбой, повернулся к Борису и поднял четыре пальца чуть выше головы. Тот кивнул и начал отстукивать легкий латиноамериканский ритм песни «Дождь». А Семен ловко вывинтился из сбруи ремня своей бас-гитары и радостно спрыгнул в зал.