"Фантастика 2025-86". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Что-то кольнуло Нахта, но он не понял, что именно вызывало внутри тревогу.
По крайней мере, теперь впереди была какая-то ясность, хоть меджай и вспомнил другие слова жрецов.
«В их сознании нет ясности. Всё равно что спускаться во мрак, видя не дальше следующего шага».
И сейчас он был с ними более чем согласен, потому что в самом деле видел только следующий шаг, с трудом представляя, как сделать остальные.
Возможность поговорить наедине выдалась не сразу, а обсуждать такое при Сети Нахт
До города, о котором говорил рыжеволосый, они добирались на лодке, гружёной снедью и самым необходимым. Меджай был благодарен, но и изумлён такой заботой – культ Сета в самом деле щедро заботился о них, так же, как до этого заботился чати. Жаль, из них нельзя было собрать хороший отряд. Но когда Нахт обронил такую мысль рыжеволосому спутнику, тот усмехнулся и сказал:
– Нас не так уж много. Просто мы привыкли держаться друг друга. Ну а воля хранителей Нубта священна для всех нас.
– Кто-то считает, что Сету милее Исфет, – осторожно заметил Нахт.
– Они забывают, что Сет защищает Ладью Ра от порождений Исфет. Благо нынешняя династия не даёт забыть, что Властитель Семи Звёзд благословляет Пер-Аа так же, как и лучезарный Хор. Вот почему мы так хотим сохранить её.
Шепсет внимательно прислушивалась к этому разговору.
– В жилах молодого Владыки тоже течёт кровь Сета, и он тоже часть этой династии, – веско заметила жрица. – Почему так важно обратиться именно к другому?
– Какой хороший вопрос, – задумчиво кивнул Сети. – Я его обязательно задам в Нубте, когда вернусь. Возможно, дело в том, что вы уже пообещали чати? Или в том, что прежний Владыка выбрал своего старшего сына и больше никого?
Жрица отвернулась, не настаивая, но Нахт видел: она по-прежнему сомневалась.
Путешествовали они ночью. Шепсет всё опасалась, что они наткнутся на крокодилов, и в итоге словно притянула угрозу. Сети удивил и на этот раз: прочёл какое-то заклинание, отпугивающее хищников, и неприятная встреча закончилась, толком не начавшись. Жаль, он с той же лёгкостью не мог избавляться от врагов человеческих.
Ожидаемо в эти неспокойные времена по берегам орудовали банды разбойников, не гнушавшихся красть и у живых, и у мёртвых. Ещё и поэтому Сети настаивал, что нельзя попадаться кому-то на глаза. Мало того, что их наверняка искали люди Верховного Жреца, не хватало ещё погибнуть в стычке с обыкновенными головорезами.
Как стражу, Нахту претило такое невмешательство, но что он мог сделать один? Разве что донести ближайшему отряду дозорных, но те начали бы задавать вопросы, прежде всего, ему самому. И вряд ли поверили бы его меджайскому амулету или даже печати Таа. Воин успокаивал себя тем, что ему предстоит задача более важная – добраться до того, кто сможет защитить свой народ и вернуть Маат. Да, лихие люди попадались всегда, под властью любого правителя и даже в Золотой Век. Но когда в стране не царит нужда и междоусобица, а на границах не раздаётся поступь близкой войны, хотя бы обычным жителям не приходится нападать друг на друга или осквернять гробницы, чтобы прокормиться и достать необходимое.
Сети оставил их в условленном месте, на подступах к городу, в небольшой роще на берегу, граничащей
с полями. В заводях здесь было полно рыбы, а в зарослях вдоль реки во множестве водились птицы. Нахт решил, что непременно поохотится – очень уж хотелось свежего мяса, – но сначала помог Шепсет устроиться. Хека с любопытством обнюхивала мешок со снедью.Девушка снова держалась замкнуто, но меджай не винил её. Случившееся в Хэр-Ди надломило что-то в ней, и воину нечем было успокоить её.
– Мутнофрет защитит их, – тихо сказал он, касаясь руки жрицы. – И твою мать, и мудрую Нетакерти. Раз уж она взялась за это, то не отступит. Она никогда ничего не делает без причины.
– Ты правда так думаешь? – Шепсет посмотрела на меджая с такой надеждой, что сейчас уж точно было не время рассказывать о своём недоверии к собственной матери.
– Да, правда.
Жрица чуть сжала его руку.
– Когда мы с Хека ходили в некрополь, я спрашивала у мёртвых… боялась услышать знакомые голоса. Но, к счастью, не услышала…
Это был тот самый миг, и вопрос, который Нахт слишком долго сдерживал в себе, сорвался с губ почти против его воли.
– Что с нашим гарнизоном, ты знаешь?
Шепсет побледнела, хотела уже было убрать руку, но меджай удержал её ладонь.
– Пожалуйста, расскажи мне. Мутнофрет говорила, что Хаэмуасет приказал… – Нахт сглотнул, не в силах проговорить это вслух, но пришлось. – Приказал сжечь гарнизон. Что все наши… погибли.
Жрица молчала, прикрыла глаза. По её щекам побежали слёзы.
– Я не поверил, – продолжал Нахт, отчаянно цепляясь за угасающую надежду. – И тогда она предложила спросить у тебя… потому что ты слышишь… Ты слышишь их, Шепсет?
Он не хотел, чтобы голос дрожал, но горло сдавливало всё сильнее с каждым произнесённым именем. Усерхат и Садех. Друзья, с которыми он ходил в дозоры. Соседи, которых он знал с детства.
– Это правда, Нахт, – прошептала жрица, кусая губы.
– И те… мёртвые, которые защищали нас в гробнице… которые спасли меня…
– Да, Нахт.
Он убрал руку. Шепсет обняла себя за плечи, беззвучно плача.
Иногда боль бывает такой сильной, что её не чуешь сразу. Наверное, разум пытается заслониться, не подпустить её к сердцу, чтобы то не разорвалось. Так было, когда погиб отец, и Нахт всё никак не мог поверить, что Интеф уже не вернётся. Никогда.
Так и теперь. Невозможно было вместить в себя эту короткую мысль: все мертвы. Так не должно было быть и не могло быть. Кто-то ошибся – возможно, сами Боги, – и теперь всё пошло не так, неправильно.
Эта необъятная боль, парализующая, вызывающая онемение всех прочих чувств…
Кроме разве что гнева. Гнев был спасением. Обжигающим пламенем, напоминающим, что Нахт всё ещё жив.
Меджай резко поднялся. Он не узнал бы собственный голос, если б хоть на миг задумался об этом. Гнев клокотал в горле, превращая каждое слово в рык зверя.
– Хаэмуасет… предатель… Убью. Убью его, клянусь Богами… да так, что хоронить будет нечего! – Его взгляд упал на Шепсет. – Почему не рассказала? – резко спросил он. – Как ты могла такое от меня скрывать?