"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Тапок лежал посреди пола, повернувшись носком к Валентине, как упрёк всему их бытию. Синий, с протёртым краем и лохматой подошвой, он больше походил на печальный символ ухода человеческого достоинства, чем на оружие против космической исполнительницы приговоров.
Павел замер. Выражение его лица напоминало безмолвный крик человека, которому только что сообщили, что вся его армия вооружена водяными пистолетами против танковой дивизии. Валентина вцепилась в край матраса так, что пальцы побелели. Где—то глубоко внутри неё, между животом и лёгкими, роились мелкие панические пузырьки, готовые взорваться самым неподходящим образом.
Жука, между тем, не сводила
Комната наполнилась вязкой, душной тишиной, прилипавшей к коже, к горлу, к глазам. В этой тишине тапок на полу казался последним бастионом сопротивления, последней линией обороны между ними и бездушной машиной под именем Жука.
И в этой неподвижную, абсурдную сцену хотелось закричать: «Занавес!» – но никто не торопился спасать их из этой комической трагедии.
Павел вдруг шагнул вперёд – неуверенно, но с каким—то странным, обречённым достоинством, как бухгалтер, решивший признаться в подмене годового отчёта. В тот же миг его тело окуталось мягким голубоватым свечением, будто в нём открыли миниатюрную резиденцию северного сияния. Свет заплясал по облупленным стенам, лениво облизал облезлый шкаф, тронул старую люстру, заставив ту закачаться ещё сильнее, словно и она в шоке от происходящего.
Сам Павел выглядел при этом так, словно его нарядили ёлкой и забыли повесить гирлянды: свет исходил отовсюду, придавая его фигуре очертания чего—то одновременно торжественного и до обидного нелепого. Валентина, не в силах отвести глаз, подумала, что вот так, наверное, и выглядел бы Спаситель, если бы родился не в Вифлееме, а в подсобке у завхоза.
Жука, до того стоявшая как вбитая в бетон тумба, впервые за всё время проявила признаки жизни. Её брови, напоминавшие два тщательно отполированных моста через реку Скуки, взлетели вверх с такой стремительностью, будто собирались отправиться в самостоятельное кругосветное путешествие. Более того, она сделала крошечный шаг назад – жест отчаянного уважения к неизвестной угрозе, которое позволяли себе даже контролёры с планеты Кляпы.
Павел между тем остановился в центре комнаты, источая сияние и величие с тем видом, будто собирался вручать грамоты за особые успехи в области бытового идиотизма. Голос его, спокойный и торжественный, прокатился по прокуренной комнате, словно гул трубы в полуразрушенном кафедральном соборе:
– Внимание. Идентификация. Код доступа: Колониальная Администрация Сектор—12. Я – Кляп. Старший брат объекта внедрения Кляпа—Стартер—Плюс. Глава колониальной администрации планеты Кляпы.
Валентина застыла на месте, ошарашенно хлопая ресницами, как пыльная кукла на витрине забытого магазина. В голове звенела пустота, с лёгким оттенком паники, абсурда и чего—то ещё – может быть, надежды, что она всё—таки спит. Одеяло, на которое Павел так старательно напяливал её секунду назад, соскользнуло вниз, медленно и лениво, как подкошенный от жары школьник на последнем уроке физики.
Внутри, где обычно гнездились страхи, сомнения и план побега в Тулу, неожиданно и очень громко завизжала Кляпа. Причём визг был настолько радостным, что Валентина едва не подпрыгнула на месте:
– Валюшка, спасение пришло! Спасение! Брателло нашёлся! Брателло в теле, Валюша!
И прежде, чем Валентина успела как следует испугаться собственного безумия, её рот сам собой раскрылся
и громогласно, с каким—то неприличным воодушевлением выкрикнул в сторону светящегося Павла:– Брателло, где ты так долго пропадал?! Ждал, когда меня в утиль спишут?!
Эта фраза, вылетевшая неожиданно даже для самой Валентины, повисла в комнате, как праздничный транспарант на похоронах.
Павел—Кляп, не моргнув глазом, кивнул с таким величием, словно именно этого вопроса ожидал всю вечность, а затем, излучая неподдельное братское ликование, с ленцой, достойной богов вселенской пошлости, протянул в ответ:
– Да ждал я, конечно, Кляпа! Ждал, когда тебя доведут до кондиции, чтобы можно было забрать не просто испуганный пакет нервов, а полноценную горячую штучку с умением визжать на весь сектор! Теперь хоть в парад по планете вези – будешь самой звонкой бабой колонии, а я с тобой на руках как старший брат, гордый до соплей и похабства!
Жука замерла, как испорченный андроид на последней стадии системного сбоя. В её взгляде смешались недоверие, административный ужас и что—то очень отдалённо похожее на искреннее потрясение.
Валентина стиснула зубы, чувствуя, как внутри поднимается истерический смех, который угрожает сорваться с губ и превратить всё это официальное безумие в нечто настолько нелепое, что даже занавеска у окна, казалось, шевельнулась от смеха.
Павел—Кляп, поймав паузу после своего торжественного признания и братского приветствия, важно вскинул голову и, не сбавляя абсурдного пафоса, произнёс тоном человека, ведущего экскурсию по самым мрачным уголкам собственного жизненного пути:
– Поясняю для особо впечатлительных. Павел Игоревич, классный руководитель младшей сестры Валентины, трагически погиб под колёсами маршрутки, совершая героическую попытку спасти упавший дневник с двойкой. Событие печальное, скорбное и крайне неудобное для школьного расписания. Не теряя ни секунды, я, как ответственный колониальный сотрудник, провёл экстренное вселение в освободившееся тело. Без согласования, но с соблюдением всех внутренних протоколов нашего департамента.
Он произнёс это так буднично, словно рассказывал о покупке дешёвых огурцов на распродаже: быстро, ловко и без возврата товара.
Жука слегка дёрнулась, как робомониторинг на заводе после удара гаечным ключом. Её металлический взгляд блуждал между Павлом и Валентиной, будто система, отвечающая за логическое мышление, начала дымиться и просить об отключении.
Павел—Кляп, не обращая внимания на её перегрев, шагнул ближе, всё ещё сияя, как добросовестный люминесцентный покемон.
– Следил за тобой давно, Валюшка, – сообщил он с такой нежной интонацией, что даже облупленные стены вокруг них будто смущённо покраснели. – Все твои отчаянные попытки жить по—человечески, все твои метания между фикусами, офисными кошмарами и твоим фееричным побегом из санатория – всё это транслировалось у нас в прямом эфире.
Он вдохновенно взмахнул рукой, как дирижёр, собирающий оркестр абсурда в финальный аккорд.
– Межгалактические соцсети валялись у твоих ног, Валюша! Мемы с твоим лицом приносили нам такие рейтинги, что планета Кляпы наконец поднялась с двадцать третьего места до двадцатого в списке самых весёлых планет сектора!
Валентина, застывшая посреди комнаты в положении застенчивого гнома, хлопала ресницами так часто, что в воздухе создавались лёгкие завихрения. В голове не умещалось: где она – и где межгалактический хит—парад. Но Павел—Кляп, судя по его сияющему лицу, считал это самым романтичным признанием за всю историю Вселенной.