"Фантастика 2025-96". Компиляция. Книги 1-24

– Это стиль конца 60-х, – тихо сказал Виталий, его голос прозвучал резко на фоне тишины.

– Не только одежда, – добавила Варвара, её взгляд переместился на причёску. Высокая волна, идеально уложенная, напоминала кадры старых фильмов.

– Словно она вышла из времени, – пробормотал он, присев рядом.

Варвара нахмурилась, внимательно разглядывая лицо женщины. Её черты были мягкими, но застывшими, как будто она принадлежала миру, где время остановилось.

– Документы? – спросила она, не поднимая взгляда.

– Никаких, – ответил сержант, чуть переминаясь с ноги на ногу. – Мы нашли только это.

Он указал на руку женщины. Варвара заметила, что её пальцы судорожно сжаты, словно она до последнего пыталась удержать что-то важное.

– Что там? – спросила она, надевая перчатки.

Сержант кивнул, позволив ей самой извлечь находку. Варвара осторожно разжала пальцы. Из руки выпал небольшой платок, на краю которого виднелись вышитые инициалы: "Т.П."

– Т.П… – произнесла она вслух, её голос прозвучал глухо.

– Совпадение? – Виталий поднял на неё взгляд.

– Слишком странная вещь, чтобы быть совпадением, – ответила она, убирая платок в пакет для улик.

Варвара оглянулась на рельсы, которые тянулись вдаль. Всё это – одежда, платок, женщина с лицом, как у старинной фарфоровой куклы – казалось отголоском времени, которое давно должно было остаться позади.

– Очевидцы? – тихо спросил Виталий голосом, в котором сквозило напряжение.

– Сказали, что выбросили прямо на ходу, – ответил сержант, кивая в сторону. – Видели, как трамвай катился медленно, будто специально ждал.

– Трамвай №302? – Варвара поднялась, её голос был твёрже.

– Да, – подтвердил сержант. – Они уверены.

Повисла тишина. Варвара и Виталий обменялись взглядами, в которых читалось одно и то же: это больше не просто случайность. Это знак.

– Этот случай… – начал Виталий, но замолчал.

– Этот случай – продолжение, – закончила за него Варвара. Её голос был твёрдым, но в глазах мелькнула тень страха.

Сержант ещё раз внимательно оглядел площадь. Его взгляд блуждал, словно что-то важное ускользало от него. Тишина ночи, нарушаемая только негромкими голосами и редкими звуками машин, казалась слишком густой, как будто сам воздух впитывал напряжение.

Внезапно один из полицейских, стоящий ближе к рельсам, поднял руку.

– Здесь! Нашёл что-то!

Варвара и Виталий мгновенно переглянулись, затем двинулись к нему. Свет мигалок ложился на мокрый асфальт, обрамляя их фигуры резкими тенями. На ладони полицейского, защищённой перчаткой, лежал небольшой предмет. Мокрый, грязный, он всё же сохранял узнаваемую форму.

– Это было в лужице у рельсов, – пояснил полицейский, протягивая находку.

Варвара аккуратно взяла предмет. Её пальцы дрожали, но она старалась держаться. Это был паспорт. Советский, причем старого образца, из тех, которые были до 1980 года. Обложка, облупившаяся от времени, все равно выглядела слишком неподходящей своему возрасту.

Она раскрыла документ, и в этот момент её дыхание замерло.

– Тамара Владимировна Пенина, – прочла она, её голос прозвучал глухо, словно доносился издалека.

Виталий чуть наклонился, его взгляд остановился на строках.

– 1939 год рождения, – добавила Варвара, её голос дрогнул, но она продолжала. – Прописана в Новых Черёмушках.

Она перелистнула страницу. Её пальцы замерли, когда взгляд наткнулся на дату выдачи.

– Паспорт выдан в 1968 году, – сказала она, едва слышно.

Эти слова повисли в ночи, как удар гонга. Виталий выпрямился, его взгляд был сосредоточенным, словно он искал в документе то, чего там не могло быть.

– 1968, – повторил он, и его голос прозвучал хрипло. – Подожди… Пенина Тамара.

Варвара подняла голову, её глаза расширились, когда воспоминания всплыли в сознании.

– Она была в списке, – сказала она, её голос дрожал, но была в нём и твёрдость. – В списке пассажиров того самого трамвая.

Наступила тишина. Полицейские, стоявшие чуть в стороне, замерли, словно боялись приблизиться. Варвара и Виталий смотрели на тело женщины, лежавшей на рельсах. Её лицо, неподвижное, с выражением застывшего спокойствия, казалось чужеродным этому времени.

– Она исчезла вместе с трамваем, – прошептала Варвара, её голос был таким тихим, что слова словно растворились в воздухе.

– И теперь вернулась, – глухо добавил Виталий.

Эти слова прозвучали тяжело и неумоло. Их взгляды снова встретились, и в них читалось непонимание.

– Почему сейчас? – пробормотала Варвара, её голос был полон недоумения.

– Потому что теперь что-то изменилось, – мрачно сказал Виталий.

Он перевёл взгляд на паспорт, снова пробежав глазами строки, словно надеялся найти там ключ к этой тайне.

– Трамвай её забрал, – тихо произнёс он. – И теперь он её вернул.

– Но зачем? – резко спросила Варвара, её глаза горели гневом.

Виталий не ответил. Его взгляд скользнул по рельсам, которые терялись в темноте, будто уходили в другой, чужой мир.

– Этот трамвай не просто машина, – сказала она, её голос стал твёрже. – Он что-то большее.

– Он меняет судьбы, – медленно добавил Виталий, его взгляд оставался прикованным к телу женщины.

Они снова замолчали. Ночь медленно сгущалась вокруг них.

Сержант стоял в стороне, и пусть его лицо казалось каменным, но в глазах читалось беспокойство.

Ночь обволакивала Москву густой тишиной, казавшейся непривычной после гулких мигалок и звуков на Преображенской площади. Варвара сидела на пассажирском сиденье, устремив взгляд в тёмное окно. Улицы города тянулись мимо, освещённые редкими фонарями, которые отбрасывали неуверенный свет на мокрый асфальт.

Виталий вёл машину уверенно, крепко сжимая руль руками. Но даже в его движениях чувствовалась напряжённость, которая не могла ускользнуть от Варвары.

– Ты молчишь, – тихо сказала она, слегка повернув голову.

– Думаю, – коротко ответил он, не отрывая взгляда от дороги.

– О чём? – её голос был спокойным, но в нём чувствовалась настойчивость.

Виталий выдохнул, чуть ослабив хватку на руле.

– О трамвае, – сказал он. – О том, что он возвращает. О том, что будет дальше.

Варвара кивнула, снова уставившись в окно.

– Всё это… слишком, – наконец произнесла она.

– Слишком? – переспросил он, его голос был низким, чуть глухим.