Фантастика. Журнал "Парус" [компиляция]

— Не исключено! — произнес он таким голосом, что референт из зеленого стал белым. — Совсем не исключено! — Его рука скользнула за пазуху, где под просторным плащом угадывался какой-то массивный предмет.

— Так нельзя… — залепетал референт, хватаясь за заявление, как за спасательный круг, — Что вы себе позволяете… Я же к вам со всей душой… А вы…

— Пиши-и, — проникновенно сказал отец, слегка надавливая на худой, как заячье колено, загривок референта. — Пиши!..

— Если вы настаиваете… Я подпишу, конечно… Но ваш сын… Подумайте о ребенке… Значит, так: не возражаю в случае положительного решения детского психиатра… Больше ничем помочь не могу. Вам придется пройти в кабинет номер двадцать пять.

— У тебя в самом деле есть диктофон? — спросил мальчик, когда они вышли в коридор.

— Нет.

— А дядя поверил.

— Дядя трус. К сожалению, не все здесь такие.

— Можешь одеваться, — фальцетом пропищал детский психиатр, сам чем-то похожий на пухлое дебильное дитя. — Ребенок вполне нормальный. Развитие для его возраста удовлетворительное… Так ты действительно хочешь пойти с папой?

— Да, — ответил мальчик, путаясь в рукавах рубашки.

— И тебе не будет страшно?

— Нисколечко.

— Нда-а, — психиатр бросил на отца неодобрительный взгляд, — Знаешь что, пойди погуляй. Мне нужно переговорить с твоим папой.

Мальчик вопросительно глянул на отца, и тот молча ему кивнул.

— Зачем вы калечите ребенку душу? — спросил психиатр, когда они остались вдвоем.

— Не пойму, о чем это вы?

— Он ходит в школу. Там его учат определенным правилам поведения. Дисциплине, вежливости, уважению к законам. Норме, так бы я сказал! А то, что собираетесь сделать вы, к сожалению, от нормы весьма и весьма далеко. Уверен, что очень скоро у вашего сына выработается привычка нарушать все нормы. Я думаю, вам известно, где мы держим ненормальных?

— Давайте не будем сейчас обсуждать то, чему и так учат в школе. Вопрос о норме тоже довольно спорный. Мы говорим о мальчике. Он давно мечтает об этом. И прекрасно представляет, что нас ждет. Он хочет испытать себя. Ему скоро восемь лет. Он уже не ребенок.

— Он ребенок! Я категорически на этом настаиваю! Мы обязаны заботиться не только о физическом, но и о нравственном здоровье будущих поколений! Ваша безответственная затея может окончиться печально!

— Вы дадите свое согласие или нет? — отец понял, что метод убеждения здесь не поможет и пора брать быка за рога.

— Нет. Разговор закончен.

— Я не уйду до тех пор, пока не получу разрешения!

— Я вызову охрану.

— Не успеешь! — отец выхватил из-под плаща ружейный обрез, похожий на старинный тяжелый пистоль. — Подписывай, если хочешь жить!

— Спокойней, — психиатр мизинцем осторожно отвел ствол ружья немного в сторону. — Если это шутка, то весьма неуместная.

— Это не шутка! Ты же психолог! Специалист по копанию в человеческих душах! Загляни мне в глаза и сразу поймешь, что сейчас я способен на все! Подписывай, ну!

— Ладно, — очень медленно, явно сдерживая дрожь в пальцах, психиатр каллиграфическим почерком вывел на заявлении: «Согласен». — Интересно, что вы собираетесь делать дальше? Предупреждаю, как только вы отсюда выйдете, я подниму тревогу.

— Не подымешь, могу поспорить, — с мстительным торжеством сказал отец. — Постесняешься!

Обрез в его руках с хрустом развалился. Картонные трубки и обрывки тонированной под вороненую сталь фольги полетели в мусорную корзину, а искусно вылепленный из хлебного мякиша приклад — через форточку на соседнюю крышу, где, утробно воркуя, прогуливались жирные городские голуби.

Мальчик ожидал его, сидяна корточках напротив двери.

— Ну как, папа? — спросил он. — Дядя разрешил нам идти? Он больше на нас не сердится?

— Что ты! Дядя просто в восторге!

— Ну и желание у вас! — старший советник отдела контроля лояльности даже присвистнул. — Лицензия! Суточная! В такую пору года! Я бы от такого и сам не отказался.

— Я восемь лет ожидал очереди.

— Другие и побольше ожидают.

— Может быть. Но сейчас подошла именно моя очередь, а не чья-то еще. Думаю, вы не будете возражать.

— Возражать — моя обязанность. Я должен быть уверен в вашей полной и безусловной лояльности. А доказать ее — дело не простое, — советник встал и заложив руки за спину, подошел к окну. — Очень не простое! — повторил он, задумчиво глядя куда-то в мутную даль.

Умное и красивое лицо советника хранило следы всех без исключения человеческих пороков, а серебристо-голубой элегантный костюм, галстук бабочкой и ослепительные манжеты свидетельствовали о вполне определенной жизненной позиции, явно не обеспечиваемой скромными чиновничьими заработками.

— Простое или непростое, но я своего добьюсь, — без нажима сказал отец. Он прекрасно понял весьма прозрачный намек советника, но все же решил повременить со взяткой.

— Вы так в этом уверены? — советник едва заметно улыбнулся.

— Абсолютно.

— Тогда начнем с самого простого. Вы член общества друзей леса?

— Да. Вот удостоверение.

— Оно не просрочено?

— Действительно по первое января следующего года.

— Взносы уплачены?

— Конечно. Вот гербовые марки.

— В мероприятиях общества участвуете?

— Ни одного не пропустил. Вот справка.

— С печатью и подписью?

— С печатью и подписью.

— Характеристика от регионального секретариата общества имеется?

— Имеется.

— Заверенная нотариусом?

— Да.

— И фотографии приложены?

— Приложены.

— В анфас и профиль?

— В анфас и профиль.

— А сколько штук?

— По шестнадцати каждого вида, как и положено.

— Браконьеры и порубщики среди родственников есть?

— Нет.

— Будем проверять.

— Зачем? Вот справка вашего регионального агента.

— В Администрации рек и озер состояли?

— Не состоял.

— А в Администрации недр и карьеров?

— Никогда.

— Собрания общества посещаете регулярно?

— Регулярно. Вот учетный листок с отметками.

— А за текущий месяц?

— Собрания у нас всегда двадцатого числа. А сегодня только тринадцатое.

— Ничего не знаю. Вот после двадцатого числа и приходите.

— Так ведь сезон уже закончится!