Фантазм
Шрифт:
Он прислонился лбом к её лбу:
— Прости, ангел.
Её сердце сжалось от правдивости его слов.
Она сглотнула:
— Откуда ты пришёл? Сейчас, я имею в виду.
Она знала, что не должна была задавать этот вопрос, но, будучи голой, уязвимой и на грани того, чтобы попросить его обнять её, не могла выбросить этот вопрос из головы.
Он отодвинулся, пытаясь уловить скрытый смысл её слов:
— Почему ты спрашиваешь?
Она снова откинулась назад, обхватив руками колени, чтобы спрятаться — и он это точно заметил.
— Син сказал, что ты был с той дьяволицей с пятого уровня. Я забыла её имя, — соврала она.
—
— Джаспер подтвердил это тоже.
Блэквелл закатил глаза к потолку, пробормотав что-то, похожее на «любопытный ублюдок», прежде чем остановить на ней изучающий взгляд.
— Рая сказала это только потому, что знала, как вывести тебя из себя. Ей доставляет удовольствие дразнить смертных — не доставляй ей этого удовольствия.
— Значит, ты был с ней.
Когда медленная усмешка начала расползаться по его лицу, Офелия поняла, что совершила ошибку.
— Ревность тебе идет. Почти так же, как кровь.
«Я не ревную,» — хотелось ей крикнуть, но было уже слишком поздно. Она уже выдала себя. Вместо этого она сказала:
— Пожалуйста, уходи. Мне нужно закончить мыться.
— Чем? — Он огляделся. — Где мыло? И где мочалка?
Её лицо вспыхнуло от раздражения. Конечно, он не мог оставить ей хоть немного достоинства.
— Не беспокойся, я позабочусь об этом, — подмигнул он, щелкнув пальцами, и в его руке появилась маленькая стеклянная бутылочка с жидким мылом и мочалкой. Он опустился на колени и, наклонившись над краем ванны, намочил тряпку, налил на неё немного мыла и взбил пену. — Повернись, я помою тебе спину.
На мгновение Офелия не двигалась, желая возразить, что ей не нужно, чтобы её мыли, как ребенка. Но когда он нетерпеливо махнул рукой, она тяжело вздохнула и подчинилась. Она прижала подбородок к коленям, а он собрал её волосы и перекинул их через левое плечо, чтобы они не мешались. Тряпка мягко прошлась по её плечам и позвоночнику, вызывая дрожь от неожиданной интимности момента. Сладкий цветочный аромат магнолий наполнил её ноздри, напомнив о прогулках с матерью в город, когда этот запах сопровождал их по пути. Постепенно её тело расслабилось, усталость от всего дня начала проникать в её кости.
— Рая была мне обязана, и я вызвал её, чтобы отплатить Джасперу за доступ к записям участников, — заговорил Блэквелл.
— Я не хочу говорить о ней, — отозвалась Офелия, начиная ковырять ногти.
— Между нами с Раей не было ничего интимного уже много лет, — продолжил он, словно не услышав её слов. — И даже когда было, всё было только физическим.
Офелия резко обернулась, одарив его суровым взглядом.
— Именно это я не хочу обсуждать. Мне не нужны детали твоих прошлых похождений, спасибо.
Он пожал плечами.
— Да и нет особо никаких деталей. Всё это было настолько незначительным, что я едва помню что-либо, кроме того, что это отвлекало меня от всепоглощающего одиночества вечной жизни, где нет ни одного человека, который бы меня знал. Из-за пробелов в памяти я едва знаю самого себя.
Грусть в его тоне разрывала ей сердце. Теперь она повернулась к нему полностью, а он провел тряпкой по её шее, спускаясь к плечу, затем к ключице и ниже, между грудей.
— Но ты, — произнес он, проводя тряпкой под её грудью и дальше по животу, — ты, кажется, совсем не такая забывчивая.
— Ты забыл нашу первую встречу, — напомнила она ему.
— Правда? — Он мягко
улыбнулся. — Потому что я почувствовал тебя с того самого момента, как ты переступила порог Фантазмы. Это было неоспоримое, магнитное притяжение, которое и привело меня к тебе в тот первый день. Открывающаяся дверь, разговор с котом, всё в крови… — Он слегка улыбнулся, вспоминая. — Я хотел предложить тебе сделку прямо тогда, но знал, что нужно подождать. Поэтому я ушел, решив дать тебе пространство на эту ночь, — и потом ты сама нашла меня. Потому что, кажется, это то, что мы делаем. Находим друг друга.Глаза Офелии защипало от его нежных слов.
— Ты почувствовал моё присутствие в тот день только потому, что узнал сущность моего отца, а не меня.
— Нет, я просто позволил тебе так думать, — сказал он с решимостью. — Я не хотел пугать тебя ещё больше в тот момент. Да, твоя кровь помогла связать тебя с отцом. Но это ты притягиваешь меня, Офелия. Ты утверждаешь, что я сказал тебе держаться подальше, когда мы встретились в первый раз. Потом ты исчезла из моих воспоминаний, но… — Он слегка покачал головой, словно в недоумении, — мы всё равно нашли друг друга. Потому что даже когда память исчезла, ты каким-то образом отметила меня.
— Тебе не нужно приукрашивать, — прошептала она. — Я знаю, что всему этому рано или поздно придет конец.
Его рука на мгновение замерла, челюсть сжалась от её слов.
— Я видел, как ты спасла ту девушку, — сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Когда ты не призвала меня, я начал волноваться и отправился на Ту Сторону, чтобы посмотреть, что происходит. Ты спасла её, когда никто другой этого не сделал. Ты присоединилась к этому соревнованию, зная, что оно навредит тебе, не ради денег или славы, а ради своей сестры. Ты боишься себя, но при этом смело смотришь Дьяволу в глаза и бросаешь вызов. Ты узнала так много о своей магии за считаные дни, что люди иногда не понимают за годы. Ты разгадала подделку на втором уровне, хотя знала меня всего три дня. Никто другой не знает меня так, как ты. Я горжусь тем, что смог провести это время с тобой. И единственное, о чем жалею, — это то, что его было так мало.
Слеза скатилась по её щеке.
— Я убила человека.
— Знаю, — тихо ответил он, прослеживая взглядом путь слезы по её коже.
— Голос в моей голове велел мне сделать ещё хуже, — призналась она. — Он постоянно твердит, что я должна кому-то навредить, как бы я его ни умоляла замолчать.
Он наклонил голову:
— А ты?
— Нет, — прошептала она. — Но из-за этого я начинаю думать, что всё хорошее во мне просто уравновешивает тот мрак, что живет внутри. Кажется, что все мои усилия направлены лишь на то, чтобы искупить тьму, которую я каждый раз пробуждаю.
Он тихо рассмеялся:
— Это не так, ангел. Жизнь не измеряется хорошими или плохими мыслями — важно то, как ты относишься к миру, несмотря на них.
— Эрик умер из-за меня, — напомнила она ему.
— Он пытался тебя убить, — сухо ответил он. — Это я называю уравновешиванием.
Он продолжал покрывать её кожу пеной, пока всё тело не было в мыльной пене. Затем, зачерпнув воду рукой, стал смывать с неё остатки мыла.
— Блэквелл?
— Да? — пробормотал он.
— Часть меня хочет спросить тебя больше про моего отца. Но другая часть не хочет знать, что я теряю, если так и не встречу его. Я никогда особо о нем не думала. Моей матери и сестры всегда было достаточно, — сказала она.