Фатерлянд

Канесиро попросил его написать о них — неужели он допускает, что они могут погибнуть? Все вместе они разработали подробный план проникновения в отель, но про заряды было не очень понятно. Как только они их установят, надо будет выбраться из здания и бежать в сторону залива. Там, за волнорезом, взрывные устройства будут приведены в действие посредством пульта. Эта часть плана была сырой, но ничего лучшего они не смогли придумать. Однако никто не жаловался. Никто не хотел устраниться от участия в операции. Синохара, как и Шеф, не боялся смерти. Он боялся лишь того, что оставленные лягушки в случае его смерти непременно погибнут.

Облака низким плотным слоем закрывали небо, но дождя не было. Когда группа достигла автозаправки, где ее ждали остальные члены «Клана», Синохара услышал оглушительный рев двигателей и увидел конусы света от фар. И станция, и улица за ней были полностью забиты автомобилями и мотоциклами. Отсюда виднелся только КПП «С». На некоторых машинах были установлены прожекторы, и вся местность вокруг светилась, словно днем. Флаги торчали из окон автомобилей и были приделаны к задним сиденьям мотоциклов. На некоторых — изображение пагоды Корё, другие напоминали государственный флаг КНДР, на третьих было написано: «Экспедиционный корпус Корё — отделение Фукуоки!». Как только показался мотоцикл Шефа с Синохарой на заднем сиденье, собравшаяся толпа разразилась приветственными криками.

— Здесь, наверное, человек триста, — проговорил Шеф. — Куда больше, чем я ожидал.

Его помощник Коидзуми кивнул и воскликнул:

— Прекрасно!

Три переулка с востока до перекрестка Дзигохама 3-тёмэ также были забиты машинами и мотоциклами, и шум стоял — хоть уши затыкай. Контрольно-пропускной пункт «С» находился в северо-западном углу перекрестка. Торговый центр «Хоукс Таун» располагался с северо-восточной стороны. Стали собираться местные жители — всем хотелось посмотреть, что происходит. Солдаты на КПП не отходили от пулеметов и активно разговаривали по мобильным телефонам. Их было всего трое, но подкрепление могло подоспеть в любую минуту. Еще не хватало, чтобы сюда нагрянула полиция!

— Пора! — крикнул Шеф.

Он отключил глушитель и приказал Коидзуми подать сигнал. Хино, сидевший позади Коидзуми, крепко обхватил его за талию. По сторонам мотоцикла полыхнули языки пламени, двигатель рявкнул, и всё пришло в движение.

Как только колонна выстроилась, Коидзуми врубил сирену. Из окон высунулись пассажиры, а другой помощник Шефа — парень с самурайской прической — поднял свой мегафон и скомандовал:

— Три-четыре!

— Корё Вончжунгун, мансаэ-э-э! Корё Вончжунгун, чвего-о-о!

Каждый раз, когда раздавался крик: «Мансаэ-э-э!» — все поднимали обе руки, как при традиционном японском кличе «банзай».

Многоголосые вопли, рев двигателей, гудение сирен эхом отражались от стен зданий. Корейцы, раскрыв рот, смотрели на процессию. Синохара заметил, что один солдат улыбается. Так и было задумано — заставить этих уродов радоваться тому, что местные жители приветствуют их на корейском языке.

Колонна заполнила широкий перекресток.

— Корё Вончжунгун! — продолжало разноситься по округе.

В районе школы для инвалидов показалось одинокое такси, но при виде забитого перекрестка развернулось и спешно уехало. Коидзуми остановил свой мотоцикл, махнул рукой, чтобы все заткнулись, медленно поднял свой «матюгальник», повернулся к контрольно-пропускному пункту и заревел:

— Корё Вончжунгун, мансаэ-э-э!

— А где же журналисты? — вдруг спросил Синохару Шеф.

То, что корейцы не будут стрелять, потому что появятся телевизионщики, как говорил Исихара, было, конечно, выдумкой.

— Нам нужно проникнуть в отель! — завопил Синохара в ухо Шефу, почти уткнувшись носом в его волосы и стараясь перекричать грохот двигателя. — Если бы нас засняли на камеру, то корейцы перестреляли бы нас, как уток.

— Вот как?! — прорычал Шеф.

Синохара испугался, что он сейчас даст команду о прекращении операции.

Лоб байкера прорезала широкая складка. Он посмотрел прямо в глаза Синохаре и сказал:

— Черт меня побери, я, в конце концов, хозяин «Клана скорости»! Ничего, парень, мы сделаем это!

С этими словами Шеф вынул из кармана свисток и пронзительно засвистел. В тот же момент Коидзуми подъехал к КПП «С», ткнул себя пальцем в грудь, а затем показал на дорогу, как бы спрашивая разрешения проехать на территорию лагеря. Корейские солдаты, стараясь не встречаться с ним взглядом, покачали головой.

Коидзуми сложил ладони в просительном жесте и, дав два коротких сигнала сиреной, крикнул:

— Корё Вончжунгун, мансаэ-э-э!

Сразу после этого все машины и мотоциклы, что собрались на коротком участке проспекта Йокатопия между контрольно-пропускными пунктами «В» и «D», пришли в движение и стали на предельной скорости выполнять фигуры пилотажа. Знамена с изображением корейской пагоды захлопали на ветру; заревели гудки и сирены. Некоторые байки вставали на заднее колесо, другие почти ложились на бок, высекая искры из асфальта. Должно быть, это произвело впечатление на корейцев: часовые у «Хоукс Тауна» с удивлением воззрились на действо, а на КПП солдаты, кажется, забыли про свои пулеметы.

С моря подул теплый ветерок. Шеф выдержал нужное время и снова засвистел. Машины и мотоциклы вмиг остановились, завизжав резиной по асфальту. Все фары и прожекторы обратились в сторону корейского лагеря. Шеф взревел, словно бык, и колонна, разделившись, ринулась через три КПП на оккупированную территорию. Небо тут же расколол треск пулеметов.

Шеф промчался мимо КПП «С» в сторону стадиона, купол которого высился справа. При повороте налево байкер положил мотоцикл почти горизонтально, так что колено Синохары едва не коснулось асфальта. Белые полосы дорожной разметки неслись навстречу с космической скоростью, тугой поток воздуха едва позволял открыть глаза, полы куртки Синохары оглушительно хлопали, словно собирались разлететься в клочья. До палаток Экспедиционного корпуса оставалось всего ничего. На обочину высыпали десятки солдат с автоматами Калашникова в руках, но, видимо, им не дали команды стрелять.

Неподалеку от медцентра к Шефу присоединились машины и мотоциклы, проехавшие через другие КПП. Оба помощника Шефа теперь мчались рядом. За спинами Коидзуми и Чонмаге сидели, скрючившись, Хино и Татено, пытаясь укрыться от хлещущего в лицо ветра. Они орали во всю глотку — то ли от страха, то ли от восторга. В принципе, Синохара выглядел не лучше. Вдруг он почувствовал, как туловище Шефа напряглось. Впереди показалось несколько корейских солдат. Солдаты подняли вверх левые руки, приказывая остановиться, но Шеф не сбавил скорость. «Неужели они откроют огонь?» — мелькнуло в мозгу Синохары.

И Шеф, и сопровождавшие его помощники громко орали: «Корё Вончжунгун, чвего-о-о!» Синохара оглянулся. Из окон автомобилей позади почти наполовину высунулись Канесиро, Фукуда и Андо, они тоже вопили: «Мансаэ-э-э! Чвего-о-о!» Синохара заверещал во всю глотку, не отставая от товарищей. Слышат солдаты или нет — неважно; главное — орать погромче, чтобы сдержать рвущийся изнутри страх.

Свет фар выхватил солдатские лица. Стволы автоматов смотрели вниз. Синохара увидел ухмылку на чьем-то лице, словно солдат говорил товарищам: «Смотрите, что за идиоты!» Он понял, что корейцы приняли их выходку за чистую монету, — действительно поверили, что они хотят записаться в Экспедиционный корпус!