Feel Good. Книга для хорошего самочувствия

В октябре один журналист из «Курье Пикар» посвятил книге Тома десяток строк. Ив Лакост прислал ему ксерокопию заметки и гордо сказал по телефону: «Ну вот, дело сдвинулось!» Журналист писал: «Молодой автор Том Петерман выпустил „Осень на обратной стороне Луны“, сборник забавных и сюрреалистических новелл, окрашенных черным юмором». Продажи подскочили: книжный магазин в Амьене заказал пять экземпляров, Фнак в Компьене еще пять.

В ноябре Шарлотта пригласила его на вечеринку. Он пошел с надеждой снова лечь с девушкой в постель, но она была с Нико. Среди гостей была незнакомая ему девушка по имени Полина, не очень красивая, не очень высокая, с короткими кудрявыми волосами. Судя по всему, Том ей понравился. Неделю спустя она позвонила ему и предложила встретиться. Тому обрыдло одиночество, и он согласился. Они пошли в кино на немецкий фильм, получивший Золотую пальмовую ветвь. Было ужасно скучно, но Полине очень понравилось. Потом они поужинали в пиццерии. Она рассказала ему, что учится на факультете психологии и снимает комнатку недалеко от университета. Он проводил ее домой. Они легли в постель. Наутро она его поцеловала. Том понял, что на этот раз дело в шляпе: у него есть «подружка».

Прошел год. Ив Лакост сообщил, что они продали «около четырехсот экземпляров, но окупаемости придется еще подождать». Подбадриваемый Полиной, Том сел за новую книгу. Новеллы были пройденным этапом, он хотел написать роман. У него был замысел истории, в которой семья русских миллиардеров оказывается на необитаемом острове после крушения их яхты. Том уже придумал название: «Песок в глаза». Он дал прочесть первые страницы Полине, ей очень понравилось. Дал прочесть Иву Лакосту, ему тоже очень понравилось. «Отлично, ты идешь много дальше твоей первой книги, надо будет представить ее на осенние премии».

В восторге от мысли получить осенью литературную премию, Том работал как одержимый. Он вставал с рассветом, чтобы успеть что-то написать до работы в колл-центре, а вечером перечитывал написанное, оттачивал стиль, искал образы, обдумывал повороты сюжета. Через восемь месяцев творческой горячки книга была закончена.

2. Стать мужчиной

«Песок в глаза» вышел через два года после «Осени на обратной стороне Луны». Тем временем Том поселился с Полиной в маленькой квартирке. Полина работала на полную ставку психологом в учебном центре, а Том так и остался в колл-центре, где был теперь начальником над командой из десятка человек. Платили не больше, но начальствовать было не такой нервной работой, как звонить день-деньской людям в дурном настроении. С деньгами молодой паре приходилось туго, когда было заплачено за квартиру, оставалось в обрез на еду. Они мало где бывали, не ездили в отпуск, одевались в бюджетных магазинах, но не сказать, чтобы были несчастны. Они были молоды, едва за двадцать, а в этом возрасте такая жизнь в порядке вещей. Как бы то ни было, Том знал, что это временно, он не сомневался, что «Песок в глаза» пойдет отлично, что об этой книге заговорят, что, как сказал ему Ив Лакост, у нее есть все шансы попасть в шорт-листы осенних литературных премий, и тогда гонорар и роялти обеспечат их надолго. Когда он говорил об этом, Полина целовала его и, улыбаясь, отвечала, что верит в его талант, что он великий писатель, что ему заплатят много денег и пригласят в Нью-Йорк, в Берлин, в Барселону, что все будет прекрасно. Том скромно улыбался, как будто все это не особенно его интересовало, но перед его мысленным взором чередой проносились восторженные толпы, устраивающие ему овации по всему миру.

Как и «Осень на обратной стороне Луны», «Песок в глаза» вышел в сентябре. На этот раз Ив Лакост действительно позволил себе услуги пресс-атташе и пригласил Магали из «Агентства Магали». Магали оказалась весьма хорошенькой молодой женщиной, довольно высокой, с длинными волосами и челкой, перечеркивавшей лоб геометрически безупречной горизонтальной линией. Одежда, явно тщательно выбранная, подчеркивала стройную фигуру, над которой она, судя по всему, трудилась до седьмого пота. Встретившись с ней по случаю подписания кипы бумаг для прессы, Том почувствовал, что его к ней влечет. К сожалению, Магали, со своей стороны, казалась равнодушной. Она сказала Тому, что ей очень понравился его роман, но трудно будет отстоять историю, заканчивающуюся коллективным самоубийством, которому предшествует внутрисемейное изнасилование: в последние годы лучше идут романы с хорошим концом. С другой стороны, она выразила надежду, что критики не заметят того факта, что семья русских миллиардеров говорит по-французски и что остров, на который их выбросило, описанный как «тропический», Том расположил в архипелаге Южных Сандвичевых островов, на самом деле покрытых вечными льдами.

— Возможно, это надо читать как сказку, — сказала Магали.

— Да, вот именно, это и есть сказка, — ответил Том и пожалел, что не уделил больше времени изучению фактического материала.

За несколько дней до выхода книги, как и в первый раз, Том купил «Магазин литерер», «Лир», «Энрокюптибль», «Телераму» и другие газеты, посвящавшие статьи или подборки началу литературного года. Писали о новых романах известных авторов, представляли горстку молодых писателей и писательниц, называя их романы «подлинным открытием», «откровением» и «чудом». О нем не написал никто. Он встревожился. К счастью, четвертого сентября, через неделю после выхода романа, Магали позвонила ему и сказала, что канал «Франс кюльтюр» приглашает его для участия в программе, «посвященной молодым авторам». Передача называлась «По нехоженым тропам», и целью ее было рассказать об «авторах, о которых не говорят». Новость обрадовала Тома и привела в восторг Полину. Неделю спустя он был перед Домом радио. Ему пришлось довольно долго искать вход. Потом охранник не хотел его пускать, потому что его имени не было в списках. Он позвонил Магали, Магали позвонила журналисту, и журналист в конце концов сам пришел за ним; он немного сердился, потому что Том просто-напросто ошибся входом. Передача шла в записи, было еще пять «авторов, о которых не говорят»: молодая девушка Анн-Паскаль Бертело, автор романа под названием «Испражнение», еще одна, выпустившая сборник стихов «Мое приспущенное сердце», и трое мужчин, один из которых посвятил роман своему прадеду, убитому нацистами в маки Ларзака. Журналист представил Тома как автора «жестокой сказки с сумасшедшинкой» и спросил:

— Итак, на что надеется молодой автор, выпуская роман в числе шестисот восьмидесяти романов начала литературного года?

— Я… Я не знаю… Я никогда не думаю об успехе, — солгал Том.

Позже, в октябре, появилось несколько статей: одна бельгийская газета дала ему три звезды из пяти, а «Паризьен» в рубрике «Еще нам понравилось» назвал Тома Петермана «автором, достойным внимания». Одни за другими вышли шорт-листы осенних премий, в них попали молодые авторы, объявленные в подборках, в том числе роман «Испражнение», который называли «ударом под дых». Том снова огорчился, но не подал виду. Он прикидывался равнодушным, делал вид, будто он выше мышиной возни вокруг литературных премий, которые, как он сказал Полине, «все равно все куплены».

Потом, в январе, Ив Лакост сказал ему, что продажи выросли: раскуплено около полутора тысяч экземпляров «Песка в глаза». Том получил свои роялти банковским переводом: 800 евро. Полина как раз сообщила ему, что беременна, и он купил маленькую подержанную машину.

Родился ребенок. Это была девочка, очень хорошенькая, с большими, черными, как маслины, глазами, кожей опаловой белизны и мягкими, как чистый шелк, волосиками. Они назвали ее Хлоей, «как Хлою из „Пены дней“ Бориса Виана». Ясли стоили целое состояние, и Полина перешла на полставки, чтобы заниматься малышкой. Им пришлось переехать: из своей студенческой квартирки они перебрались в двухкомнатную площадью пятьдесят квадратных метров. Квартира была не очень большая, но намного дороже прежней. Одна литературная ассоциация предложила Тому вести мастерскую начинающих писателей. Занятия проходили по вечерам в читальном зале районной библиотеки. Это приносило 100 евро за вечер. Два вечера в месяц давали 200 евро дополнительного дохода молодой семье. Тому это дело не нравилось. Он готовился, читая книги «Писательская мастерская для всех» Эвелин Плантье («Вести писательскую мастерскую, значит, идти навстречу друг другу, учиться открывать себя, приручая слова»), «109 писательских игр» Пьера Френкеля и, наконец, «Писательская мастерская, 10 сеансов» Лоры Д’Астрагаль («Как написать книгу за десять недель по хронометражу?»). В первый вечер дама из ассоциации пришла с ним, чтобы представить его участникам. Это были в большинстве своем женщины на пенсии, искавшие какое-нибудь занятие. Была совсем молодая девушка, она поведала ему, что страдает психологическими проблемами (она не уточнила какими), которые писательство поможет ей преодолеть. Наконец, был мужчина лет пятидесяти, глава предприятия, намеревавшийся написать научно-фантастический роман и уже вынашивавший для него «гениальную идею» (нападение инопланетян на Землю, в центре действия группа выживших, укрывшаяся в противоатомных убежищах Белого дома). Том применил на практике советы, почерпнутые из книг, и дал указания по «писательским играм»: написать текст без буквы «е», описать место, описать человека, описать свою комнату и т. п. Все читали по очереди. Том пытался придумать комментарий для каждого, это утомляло и угнетало одновременно, потому что тексты были откровенно плохи. Он возвращался домой с ощущением, что из него высосали всю энергию. Однажды вечером девушка с психологическими проблемами прочла текст под названием «Мое расчлененное тело», где речь шла об изнасилованиях с гинекологическими подробностями, в результате расплакалась, сотрясалась от рыданий несколько долгих минут, выбежала из библиотеки и больше не вернулась. В другой вечер глава предприятия начал читать бесконечно длинный текст, описывающий атаку инопланетян на летающей тарелке. Через сорок пять минут Тому пришлось его прервать. Он тоже больше не вернулся.

Помимо писательской мастерской Том ходил на встречи со школьниками. Это оказалось несложно, Тому достаточно было заполнить формуляр онлайн на сайте министерства, и заинтересованные учителя могли приглашать его в свои классы. Он получал порядка сотни евро за встречу и мог рассчитывать на одно-два приглашения в месяц. Это тоже давало 200 евро дополнительного дохода. В целом вместе с писательской мастерской получалось 400 евро, почти столько же, сколько потеряла Полина, перейдя на полставки, но за вычетом платы за двухкомнатную квартиру оставалось все равно в обрез. Два раза в месяц Том садился за руль своей маленькой подержанной машины и отправлялся на поиски пригласившей его школы. Учитель французского принимал его в учительской. Ему предлагали кофе на скорую руку, представляли его директору, которому он был безразличен, после чего провожали в класс. Подросткам было так же не по себе, как и ему. Они нервно хихикали, шепотом отпуская комментарии, это выбивало Тома из колеи, ему казалось, будто он вернулся в школу и все, как в детстве, насмехаются над его ушами. Ученики заранее готовили вопросы о ремесле писателя, всегда одни и те же: «Откуда к вам приходит вдохновение?», «Как вы выбираете название?», «Есть ли у вас писательские ритуалы?», «Сколько вы зарабатываете?» Бывало, что они читали его книгу, тогда учитель предупреждал: «Им не очень понравилось, они не привыкли к подобным историям». На обратном пути в своей маленькой подержанной машине Том чувствовал себя угнетенным, как никогда, Полина спрашивала его, что случилось, но он неизменно отвечал что-то вроде: «Все хорошо, на таких встречах получаешь не меньше, чем даешь».

Шло время.

Год за годом.

Том продолжал вести писательскую мастерскую и встречаться со школьниками. К тридцати годам он опубликовал три новых романа: «Глаза инея», «Семья бешеного пса» и «Механика зла». Продавалось каждый раз от двух до трех тысяч экземпляров. «Семья бешеного пса» получила премию библиотекарей города Ле-Мана (премия состояла в наборе местных продуктов), а «Механика зла» вошла в шорт-лист премии читателей газеты «Прованс». Издательство «Белое дерево» пережило полосу финансовых трудностей, Ив Лакост много месяцев не мог выплатить несколько сотен евро роялти, которые был должен Тому, а потом Эрик Дюбуа, железнодорожник, опубликовавший в свое время «Людоеда», выпустил роман о любви капитана контейнеровоза и нелегалки из Нигера («Приливы сердца»). Книга имела успех (сто сорок тысяч экземпляров). Права купила продюсерская компания, которая хотела сделать экранизацию с Даниэлем Отеем. Том потерял работу в колл-центре, но нашел другую такую же у интернет-провайдера, правда, платили там, увы, немного меньше. Том стал проводить больше встреч в школах. Он запросил писательскую стипендию у Национального центра книги. Ему дали 5000 евро. Это были большие деньги, и он смог заменить свою старую подержанную машину на другую подержанную.

Свой сороковой день рождения он пережил как шок. Ни одна из книг его не прославила, он ни разу не вошел в списки крупных осенних премий, никогда не находил своего имени в журнальных подборках к началу литературного года, и он больше не был молодым автором. Он был просто-напросто средним автором, пополнившим ряды средних авторов. Он писал упорно, писал так хорошо, как только мог, он ночами напролет перечитывал написанное, и что-то в нем еще верило в себя, но что-то больше не верило. На пороге сорока пяти лет на его счету было полтора десятка романов, все вышли в «Белом дереве», однако добрая часть тиражей была пущена под нож за отсутствием спроса.

Мир вокруг него менялся. Полина перестала читать его книги. Он перестал давать ей читать рукописи. Однажды на Рождество его мать распаковала подарок — последний роман Анн-Паскаль Бертело, только что получивший премию «Фемина», под названием «Спящая Красавица проснулась» (представленный как поворотный момент к женскому голосу в литературе, триста пятьдесят тысяч экземпляров, эффект разорвавшейся бомбы в Германии и Соединенных Штатах). Мать, вспомнив передачу на «Франс кюльтюр», записанную двадцать лет назад, спросила его: