Feel Good. Книга для хорошего самочувствия
Шрифт:
Том не мог понять, как все это прошло мимо него. Он возненавидел себя.
— Это ты выдаешь себя за некоего радикала семьдесят пять восемьдесят два, который якобы похитил ребенка?
— Нет, нет… Клянусь… Ладно, приходи-ка ко мне… Зальем твое горе.
— О’кей. Я тебе перезвоню. Спасибо.
Повесив трубку, Том написал новое письмо: «Мой друг Стефан поклялся мне, что не он писал эти сообщения… Вы действительно похитили ребенка у яслей?»
Ответ пришел незамедлительно:
«Да… Это ваш или нет?»
«Нет… И если бы кто-нибудь похитил ребенка у яслей, я был бы в курсе, все бы об этом говорили!»
Некоторое время Том ждал ответа, но так и не дождался.
Он посидел еще немного, перечитывая последнюю фразу: «Чарли вздрогнул и спросил: — Кто здесь?» Без всякого желания он стал писать дальше: «Ему ответил женский голос: —Я… Меня зажало… Ноги…» Том задумался, что могло зажать Азель в вагоне-ресторане поезда «Евростар». В голову пришел холодильник, но он не знал, сдвигаются ли холодильники
Подкрепившись, проверил почту.
Ответа от radical7582 по-прежнему не было.
Часть третья
1. Коснуться дна
Если бы в последовавшие десять дней отчаянию пришлось выбирать себе имя, это было бы имя Алисы. Алиса не ответила на письмо (с адреса tpterm@gmail.com). Какой смысл, ведь маленькая Агата явно не была дочерью этого человека, Алиса ошиблась, она не знала, как такое могло произойти, но факт оставался фактом: она похитила не того младенца и понятия не имела, чьего же младенца похитила. Эта ситуация выглядела гротескным наказанием, которым припечатала ее судьба за такой аморальный поступок, как похищение ребенка. Когда Алиса получила последнее сообщение от tpterm@gmail.com («Нет… И если бы кто-нибудь похитил ребенка у яслей, я был бы в курсе, все бы об этом говорили!»), она заплакала. Она плакала неудержимо, как маленькая девочка. Плакала, как сорок лет назад, когда умер от рака ее отец и она поняла, что жизнь больше не будет такой, как раньше: беззаботной и ласковой. Плакала, как семь лет назад, когда Натан, отец Ахилла, ушел, узнав о ее беременности. Плакала, как в тот день, когда ее первый и единственный клиент Мишель назвал ее «штучкой» и она почувствовала себя старой, беззащитной, грязной, конченой неудачницей, навсегда вычеркнутой из нормальной жизни. Она плакала и не сдерживала рыданий, дав себе полную волю, с почти приятным ощущением полнейшей расслабленности, момента упоительной невесомости падения за миг перед ударом об асфальт. Она лежала на кухонном полу, закрыв лицо руками, в позе эмбриона, содрогаясь всем телом от спазмов, подобных агонии. Алиса знала выражение «коснуться дна», но до этого утра, когда она рухнула в кухне, она не осознавала в полной мере, до печенок, до мозга костей, что это самое «коснуться дна» может означать. И теперь, когда она так жалко всхлипывала на кухонной плитке, когда слезы и сопли текли, смешиваясь, по ее перекошенному лицу, в голове билась только одна мысль: для нее это конец истории. Мысль была ужасна, потому что это означало конец истории и для Ахилла: им придется съехать с квартиры, снять где-нибудь грязную комнатушку, они не будут есть досыта, и плохое питание конечно же отразится на здоровье и будущем Ахилла. Ее маленькому мальчику нищета и зыбкое положение помешают стать блестящим учеником, каким он мог бы быть, статистика на этот счет недвусмысленна: дети руководителей среднего звена превосходят в учебе своих ровесников из бедной среды. Ахилл, ее чудесный сынишка, такой живой, нежный, ласковый, покатится по наклонной плоскости: попадет в плохую компанию, будет покупать наркотики на грязных паркингах, сядет в тюрьму, станет выживания ради отсасывать у сокамерников, а потом состарится, в свою очередь, в нищете и сохранит о своем детстве лишь воспоминание о бедности и тысяче унижений, а свою мать запомнит старой неудачницей, плачущей на плиточном полу кухни.
Потом она услышала плач Агаты. Поднялась, пошатываясь, глубоко вдохнула, пытаясь вернуться к действительности, высморкалась и пошла в комнату. Она дала девочке бутылочку с теплым молоком, та стала пить, прикрыв глаза, и сразу успокоилась.
— Кто же ты такая, а? — тихонько спросила ее Алиса.
И еще:
— Откуда ты взялась?
И наконец:
— Что же мне с тобой делать?
К этому моменту прошло уже два дня, как она похитила девочку, и по-прежнему не появилось никаких сообщений, нигде. Это было совершенно ненормально! Когда исчезает младенец, тревогу поднимают через час, через полчаса! Никто не ждет два дня! Об этом пишут в газетах, сообщают по радио, выкладывают фотографии в Фейсбук с просьбой о репосте. А тут — ничего.
Как будто Агаты не было на свете.
Однако она, Агата, была и сейчас, выпив свою бутылочку, гукала, как гукают счастливые и здоровые младенцы. Она была такая хорошенькая, такая чудесная, что у Алисы защемило сердце. И от того, что сердце защемило, Алисе стало немного страшно, ведь это значило, что она уже начала любить эту малютку.
— Подождем до завтра, — сказала она ей. — Если завтра не сообщат о похищении, нам придется расстаться.
Сказав это, она поцеловала ее в лобик.
Этот день Алиса провела с ощущением полного изнеможения, как будто она стала жертвой оползня и ее тело били и ломали гигантские валуны. Ей казалось в этот второй день похищения, что даже ее душу исколотили палками так, что от нее мало что осталось: маленькое побитое существо, распростертое на камнях ада и ожидающее последнего милосердного удара. Под вечер пришел из школы
Ахилл и, увидев малютку, спросил:— О, Агата еще здесь, твои друзья ее не забрали?
— Нет. Они сейчас за границей. У них проблемы с обратными билетами.
Ахилл явно обрадовался. Он поцеловал Агату в щечку и сказал:
— Я тебя люблю, ты такая милая.
Алиса чувствовала себя матерью-ехидной и недоумевала, как мать-ехидна и отец-трус могли произвести на свет такого замечательного мальчика.
В магазин она не ходила, в доме остались только макароны и масло, и она сварила макароны, сгорая от стыда за то, что она, мать, не может дать своему ребенку ничего лучшего. Позже, когда Ахилл уснул, она зашла в Гугл, у нее еще оставалась крошечная надежда. Она искала всеми возможными способами, вводила: «ребенок исчезновение», «младенец исчезновение», «младенец похищение», «ясли лошадка похищение». Действительно было сообщение об исчезновении ребенка, но это был семилетний мальчик по имени Тони, и пропал он в Альбервилле. Еще в штате Техас три года не давала о себе знать афроамериканская девочка-подросток (родители не теряли надежды). Но и только. Заодно Алиса проверила состояние своего банковского счета: 114 евро, а шел только восьмой день месяца. У нее оставалось четыре пакета макарон, около трехсот граммов сливочного масла, подсолнечное масло, соль, перец, килограмм риса, полкило зеленой чечевицы. С голоду они не умрут, но с фруктами, овощами и мясом будет трудно. Тем более что скоро придут счета. Алиса вдруг почувствовала ужасную усталость, ей казалось, будто спину придавила мраморная плита. Она пошла в комнату, чтобы не разбудить Агату, не стала зажигать свет и легла на кровать рядом с девочкой. Агата дышала ровно и глубоко, чуть постанывая во сне. Алиса чувствовала теплый запах молока и чистой младенческой кожи, этот запах она всегда обожала, и сегодня вечером он перевернул ей сердце всей силой воспоминаний об утраченном счастье.
Так прошел второй день похищения.
Наутро Ахилл поцеловал мать, поцеловал Агату и спросил:
— Ну что, твои друзья заберут ее сегодня?
— Да, сегодня… — ответила Алиса. Вчера она твердо решила: если не объявят о похищении, ей придется расстаться с малышкой.
Ночью она обдумала, как ей это сделать, и пришла к выводу, что лучше всего будет оставить девочку у дверей комиссариата. Это предполагало известный риск: там могли быть камеры наблюдения, но можно надеть широкое черное пальто с капюшоном, а потом, чтобы ее не выследили, весь день ездить на автобусах и поездах, пересаживаясь с одного на другой. Под вечер она выбросит черное пальто в мусорный ящик и только после этого вернется домой.
Ахилл ушел. Алиса еще раз заглянула в Гугл, посмотрела новостные сайты, сайты полиции, но об исчезнувшем младенце по-прежнему ничего не было. Она дала Агате бутылочку, одела ее в то, что было на ней, когда она похитила ее три дня назад, выждала, чтобы не встретить никого из соседей, и вышла из дома с переноской Агаты в одной руке и свернутым пальто в пластиковом пакете в другой. Она села в автобус, пересела на другой. Ехала, стараясь не встречать взгляд Агаты, которая не сводила с нее внимательных глазок. Она вышла из автобуса за несколько кварталов до комиссариата, надела черное пальто, набросила на голову капюшон. Переноска была тяжелая, болели руки и спина. В пальто было слишком жарко, Алиса обливалась потом. Агата издавала негромкие звуки, что-то вроде «бюи-бюи-бюи-бюи-бюи», она, наверно, только что обнаружила, как это делать, и пробовала все модуляции. «Какие младенцы чудесные», — подумала Алиса, подходя к комиссариату. Это был маленький районный комиссариат, расположенный на почти пустой улице. Она шагала, старательно делая вид, что ей нет никакого дела до комиссариата, что она просто идет за покупками, только и всего, что у нее есть работа, карьера, нормальная семья, деньги на счету в банке и кое- какие накопления, что она может позволить себе уехать в отпуск, имеет страховку, вклад в пенсионном фонде, что ей звонят в течение дня, чтобы узнать, как она, и сказать, что любят, что она никогда не запаздывала с оплатой счетов, что ее приглашают на вечеринки, потому что с ней, такой веселой и забавной, приятно пообщаться, и она просто идет мимо маленького комиссариата, за покупками, только и всего.
Когда она была уже у дверей комиссариата, оттуда вышла женщина в темно-синей форме. На ее глазах Алиса не могла оставить Агату и пошла дальше, как ни в чем не бывало.
Не получилось!
Алиса дошла до угла и быстро оглянулась: женщина из полиции ушла, улица снова была пуста. Она развернулась и направилась обратно к комиссариату. Шла не слишком быстро, повторяя в уме, как гимнастка, готовящаяся выполнить сложное упражнение, движения одно за другим: согнуть колени, поставить переноску, выпустить ручку, прощай, Агата, я буду всегда любить тебя, мне будет тебя не хватать, продолжать идти, не бежать.
«Бюи-бюи-бюи-бюи-бюи» звучало как песенка, она почти слышала мелодию, веселую мелодию крошечной девочки, которую вынесли на прогулку весенним днем. Алиса снова поравнялась с комиссариатом, на этот раз вокруг никого не было, она согнула колени, поставила переноску, и в эту минуту, она сама не знала как, ее глаза встретились с глазками Агаты. Малютка улыбнулась младенческой улыбкой, такие улыбки пронзают сердце и разбивают душу на тысячи хрустальных осколков. Алиса подняла переноску, а Агата все улыбалась ей.