Феникс

В первые мгновения обитатели колонии подумали, что таким образом заявляет о себе некая новая цивилизация, пытаясь вступить в контакт. Потому что сигнал был не местный, а шел из глубин космоса. Однако на всякий случай к инородному телу уже спешили разведчики антивирусы, защитники Сети. Цветок, продолжая свой удивительной красоты танец, стал выпускать из своего центра белесые усики. Усики росли, удлинялись. Коснувшись приближающегося защитника, они приклеивались к нему. Защитники почти мгновенно превращались в копию цветка. И вот уж целый хоровод цветов, играя всеми оттенками красок, совершал пируэты под гипнотическую музыку.

Прошла уже минута, а никто так и не понял, что началось вторжение. Между тем цветы стали складываться в некую спиралеобразную фигуру. Она утратила первоначальное богатство красок, стала словно стеклянной, затем покрылась серебристой чешуей. К пришельцу устремилась - и уже более решительно - вторая волна антивирусов.

Пришлое тело вдруг вытянулось во всю гигантскую свою длину и начало обрастать шерстью. Вернее, иглами - большими, острыми, ослепительно сверкавшими. Иглы срывались с места и уносились с сумасшедшей скоростью в пространство. На их месте тут же начинали вырастать новые.

Иглы атаковали летящие им навстречу антивирусы, уничтожили первичную заградительную систему защиты и прорвались к информационным узлам колонии. Так начался это внезапный бой в киберпространстве.

Колония защищала свою Сеть отчаянно. Но вирус делился почкованием, размножался в геометрической прогрессии, увеличивался численно по экспоненте. Мало того, вирусы продолжали захватывать в плен защитников, чтобы перепрограммировать их на разрушение. Сияющие монбланы информации, накопленной сообществом за тысячи и тысячи лет, взрывались, разбрасывая мириады сверкающих осколков.

Те, кто не успел выйти из Сети, были парализованы, обездвижены. Я видел (это были кадры уже обычного пространства), как дергались в конвульсии зеленые тела Странников, безвольно замирали, впадая в оцепенение. Остальные, те, кто не был в Сети, или успел выскочить из нее и еще сохранял контроль над собственным телом, срывались с орбиты и на предельной скорости покидали систему. Словно могучий ветер обдувал космический одуванчик, и облетали пушинки-странники и уносились в вечную ночь...

Я, кажется, вскрикнул, когда в систему вторглась волна снарядов. В самую гущу оцепеневших тел ударили они и взорвались ослепительными солнцами. Это начался второй этап вторжения - атака ядерными торпедами.

Глава тридцать девятая

ВРАГ. СОЮЗНИКИ. ГАДЫ

1

Я молчу, потрясенный увиденным. Потом спрашиваю:

– Нас ожидает то же самое?

– Не думаю, - успокаивает меня Андрей.
– Подготовлен и хорошо продуман единый план отражения агрессии. Часть земляков, из гражданского населения, рассредоточена, часть эвакуирована: на Терпсихору, еще кое-куда... Войска уже заняли позиции. В общем, встретим! Да и Судья уже не в той силе, что прежде. Его основательно потрепали в предыдущих сражениях. Раковину его раскололи в нескольких местах... Однако обольщаться не стоит, он еще силен... Видишь ли, он отступил от своих правил и обзавелся союзником. Временным, разумеется, насколько мы узнали его психологию.

– Что за союзники?

– Некие змееподобные существа. До пояса они антропоморфны, а ниже пояса - пресмыкающиеся. Мы называем их гадами.

Я улыбаюсь. Говоря "мы", мой братец наверняка подразумевает себя. В детстве он был скор на выдумки разных кличек. Это у него от нашего деда, который любил всем давать обидные прозвища.

– Поразительный гибрид, - удивляюсь я, разглядывая объемное изображение змееподобного существа, странную, противоественную помесь человека с питоном.

– Да, раса прелюбопытная. На каком-то этапе эволюционной цепочки: земноводные - пресмыкающиеся - млекопитающие произошла задержка в развитии тела, вызванная скудостью питания. Физически гады как бы застряли на полпути, так и не став по-настоящему, до конца, млекопитающими, по-прежнему пресмыкались. Эта половинчатость в развитии сказалась и на их психологии мышления. Они нередко делают все наполовину. И часто идут на попятный. На эту своеобразную особенность их менталитета Странники больше всего и рассчитывают в надежде договориться с гадами и перетянуть их на нашу сторону.

– Подходящих он союзников себе подобрал, сам - Змей, они - гады. Гадюшник какой-то получается, - шучу я.

– Подобное тянется к подобному...

– Эмануэль Сведенборг, "о небесных обществах"...

– Эрудит.

– Слушай, - говорю я, - давай посетим с визитом вежливости флагман "Аквилон"? Любопытно мне взглянуть на этого контр-адмирала Георгия Шатова. Кажется, мой правнук Максим-второй учился с ним в Космической Академии.

Брат мой младший, который никогда не имел сыновей, оставивший на Земле лишь дочь, хмурится, снимает очки, трет глаза. Потом преображается: только что был в одних плавках - и вот уж на нем уланский мундир с золотыми эполетами и всякими разными висюльками и золочеными шнурами. Костюмы он выдумывает сам. Вообще, еще на Земле, в прошлой жизни, были у него склонности к портняжному делу. И еще он почти до самого своего "ухода" играл в солдатики: строил пластилиновые замки и лепил солдат, обряжал их в доспехи, вырезанные из жести. Всячески их украшал перьями и прочей мишурой. Эта его страсть мне тоже была чужда. Подозреваю, что она во многом предопределила его трагическую судьбу. Инфантилизм - неизлечимая болезнь.

– Можешь навестить, но без меня, - говорит Андрей, натягивая белые перчатки и надевая высокий головной убор: с пером, лаковым козырьком и тяжелым, как слиток золота, ремешком над ним.
– А мне пора в полк.

– Надеюсь, в бою мы будем в паре?
– говорю я. Ох, не нравится мне его настроение. Опять хандра на него навалилась.

– По-прежнему собираешься вытирать мне сопли?

– Все равно работаем двойками. Так уж лучше с тобой, чем с неизвестным...