Феникс

4

В театре гадов собралось - не продохнуть. Нам с Андреем предоставили отдельную ложу и выдали старинные оптические бинокли - одна из традиций Императорского театра. Плащи попросили снять. Великий Залуспай лично явился нас проведать и узнать, хорошо ли мы устроились. Увидев на моей груди "георгий" джентри, поинтересовался, за что я его получил.

– За один поход, скорее научный, чем военный; поход, о котором Вы, сир, ничего не слышали, потому что он не столь велик и славен, как походы Вашего Высокопревосходительства, - любезно отвечаю я.

Предводитель поправляет свою железную медаль, будто она тяготит его шею, и просит разрешения удалиться, "готовиться", как он выразился.

– В пятом акте, Его Высокопревосходительство будут танцевать в балете, - шепчет мне на ухо болтливый камердинер, сопровождавший Высочайшую особу.

Представление открылось довольно приятным для слуха и глаз дивертисментом о великих деяниях Левиафана Трехликого с ораторией и балетом. Левиафана играли аж трое актеров, настолько сложной была эта роль. Предводитель был занят в трех ролях: изображал среднюю голову Трехликого, танцевал в массовом балете и играл роль второстепенного героя в спектакле.

Тут уместно сказать несколько слов о Левиафане Трехликом - легендарной личности гадского народа, который, так сказать, служит им светочем и маяком. Согласно книгам Великих Древних, он был - Прародителем, Учителем и первым царем гадов. Бытовало мнение, что Левиафан имел три головы, поскольку на всех канонических портретах народный гений изображен именно трехголовым. Правда, некоторые левиафанисты утверждали, что Левиафан - это псевдоним, под которым скрывались трое философов одной школы. Ревизионисты-исследователи ссылались на некие апокрифы, будто бы найденные в пустыне Шашурб, на месте развалин древнейшей столицы Империи - Кирдык-Мамлае. Там же, на поверхности материнской планете, сейчас разрушенной и сожженной, якобы были обнаружены три поясных портрета - огромные барельефы, вырубленные в теле скалы. Эти древнейшие изображения, несомненно, трех разных личностей, сохранились, мол, до сих пор.

Все это, конечно, несусветная ересь, полагают многие. Жизненный подвиг Левиафана Трехликого слишком хорошо изучен и закреплен в многочисленных документах и книгах, выпущенных за прошедшие три тысячи лет со дня кончины царя-философа. А трехголовость его объясняется божественной мутацией.

Потом начался собственно спектакль. Это была, как я понял из либретто, историческая драма. Некий Гаргонт - пастух-кочевник - пускается в погоню за ворами, которые украли его невесту и угнали его коз. Гаргонт, не пивший козьего молока уж бог знает сколько времени, исхудавший, износивший до дыр шкуру, снедаемый насекомыми (мерзкими, как окончание предыдущих слов), наконец, настигает своих врагов, в долгом сражении убивает их всех по порядку, отбивает свое стадо и возвращает невесту. Особенно коллизийный, драматический момент наступил, когда жених пытается узнать невесту среди других змеедевушек воровского гарема. Потому что как раз подошел сезон линьки, и девушка сменила кожу на новую расцветку. И вообще, познала грехопадение, то есть жизнь. Она уже была не та дурочка, что жила в ветхой лачуге из камней. Но это детали. Свадьбу все равно сыграли.

Вот тут-то, на свадьбе, среди прочих танцевальных номеров, еще раз выступал Его Высокопревосходительство. Он играл роль шафера на свадьбе друга. Был он в маске - блестящей и пышноперой, но узнать его все равно не составляло труда по особой грации в движениях тела, величественной постановке рук и головы.

Некоторых приближенных, как я заметил, шокировало такое участие Великого Залуспая в балагане. Но лично я, как художник, понимал: Его Высокопревосходительство тоже человек, то есть гад, и ничто гадское ему не чуждо. Если природа самовыражения просит музыки и танцев, глупо и опасно не следовать этой природе. В противном случае - нервные срывы, истерика, ипохондрия и депрессия вам обеспечены. Недаром многие великие не наступали на горло своей песне. Нерон читал стихи и пел со сцены, играл роли в спектаклях. Екатерина Великая писала пьесы, недурные, говорят, изданные под псевдонимом. Не то какой-то принц Уэльский, не то король шведский вязал коврики...

Коротко говоря, господа: вечерняя разрядка, нужна так же как и утренняя зарядка.

После спектакля состоялся праздничный ужин, который Великий Залуспай дал в нашу честь...

Глава сорок первая

ОКОНЧАНИЕ ПЕРЕГОВОРОВ, СУДЬЯ

1

После спектакля был роскошный ужин в большом трапезном зале. От множества великолепных золотых сосудов, чаш из нефрита, кувшинов, украшенных мозаичными узорами из перламутра и лазурита, пестрело в глазах. Не менее блистательным был и сам зал, чем-то напоминавший одно из шикарнейших помещений Лувра или Зимнего дворца в Петербурге. Повсюду высились статуи Великих Древних - полубогов, гигантов, не чета нынешним, с мощными крыльями. (Оказывается, предки гадов умели летать по воздуху! Если только это не миф, потому что рудиментарные крылышки современных гадов годятся только для того, что у землян называется, "хлопать в ладоши".)

Прекрасные изваяния, правда, были выполненные явно руками одного мастера. Но это уже детали.

Оглядывая все это великолепие, достойное лучших музеев мира, я подумал: "Черт возьми, если человек или гад, имеет это все, чего же ему еще надобно?" Не получив ответа на свой вопрос, я принялся дегустировать пищу, разложенную на тарелках и блюдах, украшенных фамильным имперским гербом - крылатым змеем с коронами и лентами. Пища высокопоставленных гадов выглядела довольно странно. Какие-то многоцветные и многослойные сооружения, вкусить которые, не испачкавшись по уши, было просто невозможно. Но надо признаться, что вкуса они были отменного. Я перепробовал их все, до которых мог дотянуться, не прибегая к сверхъестественным штучкам, дабы не шокировать публику.

Впрочем, публику, собравшуюся за столом, вряд ли чем можно было шокировать. Пищу они ели руками, разрывая дичь когтями, длинными раздвоенными языками слизывали с блюда соус. Иногда, впрочем, пользовались приборами, напоминавшими орудия пыток: клещи, совки, щипчики и прочее в таком роде. Глядя на их лизоблюдство, я испытывал некоторое отвращение, которое дипломатично пытался подавить в себе. Чтоб отвлечься, стал экспериментировать со столовыми приборами.

Среди приборов попадались интересные штучки, например, длинная золотая трубка, украшенная нефритом, видимо, предназначенная для того, чтобы через нее сосать молоко, налитое в гравированные золотые кубки и серебряные бокалы. Андрей, с детства любивший тянуть молочные коктейли через соломинку, тут же испытал свою трубочку. Быстро прикончив свой коктейль, он тем не менее продолжал высасывать со дна остатки божественного (и, судя по стараниям братца, содержащего спиртное) нектара, издавая при этом шаловливые и не очень-то приличные за столом звуки. Я отдал ему свой коктейль, лишь бы прекратить это безобразие.

В ту же минуту всеобщее внимание привлекло появление невероятно роскошного экипажа, явно предназначенного для парадных выездов. Колеса и края этой триумфальной повозки были инкрустированы длинными рядами серебряных и лазуритовых бусин и украшены серебряными кольцами и амулетами, изображающих мифических животных и птиц. В повозку были впряжены вельможи, судя по всему довольно высокого ранга. Один "жеребец", коренной, был особенно хорош, буланой масти, то есть федаре (род кафтана), и песочного цвета парике, а ниже пояса чешуя его обнаженного тела сияла червонным золотом. Пристяжные тоже были сильными "лошадками", кафтаны их усыпаны белыми яблоками.