Феникс

Ботаник Полуньев - весьма примечательная, комичная личность. Относительно молод. У него продолговатое лицо с продольными морщинами на впалых щеках; длинные, ниспадающие на плечи волосы с седыми прядями (вот почему "относительно"), обветренные губы, по-видимому, он постоянно страдает от жажды. Нескладный, как богомол, высокого роста, с длинными руками. Чудаковат. Я зову его Паганелем (про себя), потому что он очень уж на него похож. Даже своей рассеянностью и такой же беспомощностью в вопросах быта. С безвредным характером, он кажется беззащитным. И при всей своей уязвимости, начисто лишен чувства самосохранения. Поэтому за ним постоянно нужен глаз да глаз.

Паганель был дальнозорким, в близи же видел плохо и при необходимости надевал очки с круглыми стеклами в тонкой металлической оправе, как у битла - Джона Леннона. Чтобы они не съезжали с носа и не терялись, Паганель связал их дужки резинкой от трусов. С этого момента процедура надевания очков усложнилась, зато очки теперь терялись реже. Когда в очках отпадала необходимость, ботаник просто сдвигал их на лоб и ходил так, словно некое многоглазое существо.

Паганель - в грязных шортах, голенастый, жилистый с костлявыми коленями - ползает по кустам, казаки помогают собирать ему образцы растений для его гербария. Он читает им лекции по ботанике, казаки слушают его с сочувственным выражением на лицах и втайне всячески над ним подшучивают. Впрочем, довольно беззлобно.

Я до самого обеда был занят тем, что описывал в своем личном дневнике события, случившиеся с нами во время пути. Потом записал то же самое, но более кратко и без эмоций в походный журнал для отчета перед начальством. Теперь я, отдыхая, наблюдаю, как подъесаул проводит учения по отражению атаки условного противника.

В качестве условного противника служат чучела чудовищ, выставленных вокруг лагеря. Чудища сделаны из папоротниковых растений, связанных лианами в снопы. Снопы неровно стоят на сучковатых ногах и нестрашно грозят сучковатыми же рогами и усами. "Слаженность, слаженность и еще раз слаженность!
– разносится по лагерю громогласный голос подъесаула Бубнова.
– Каждый должен знать свое место! Рядовой Хамзин, твое где место?" - "У параши", - подсказывает кто-то. Все ржут здоровым смехом. "Абрамкин! Остряк, твою мутер... Внимание! Атака! По врагу, короткими очередями - пли!"

Воздух содрогается от залпа. Эхо дробно раскатывается по лесу. Противник разнесен в клочья. "Молодцы, удальцы! Пока все свободны, кроме дневальных и караульных. Попугаев, Бражников, Дементьев, Абрамкин, Куприянов - в ближний дозор. И помните: ровно в 19-00 состоится очередное внезапное нападение условного противника. Разойдись!"

За обедом Иван Карлович сообщает мне такое, отчего я содрогаюсь всем телом, и мурашки бегут по коже.

– Нам крупно повезло, - говорит он и, как всегда, сопит и причмокивает, - что во время заварушки не горели костры.

– А то что было бы?

– Объемный взрыв, - коротко отвечает энтомолог, чем повергает меня в шок.

– Оборонная жидкость этого жука легко воспламеняется, как аэрозоль, распыленная из баллона. Последствия могли быть ужасными! Вплоть до полного уничтожения людей. Мы все сгорели бы заживо.

– Боже!
– взываю я к небесам в смятении.
– Как же нам действовать впредь в подобной ситуации?

– Не подпускать жука к костру, отпугивать его еще на подступах к лагерю... или не разводить костры. Другого ничего не могу посоветовать.

– Не разводить костры мы не можем. Иначе заплесневеем от сырости, да и всухомятку питаясь, далеко не уйдешь... Значит, придется еще усилить охрану. Хотя она и так усилена, дальше некуда. Разве что осталось окопаться и принять перманентную круговую оборону... Надеюсь, жуки другой разновидности менее опасны?

– Ну, как вам сказать... В пожарном отношении - да. Зато, например, жук-майка сильно ядовит. 30 грамм его яда убивает человека. И если попадется его гигантский прототип, то сами понимаете...

– Ясней не бывает, - удрученно киваю головой.
– Что же это, теперь нам придется шарахаться от каждого жука?

– Ничего не поделаешь, батенька, - вздыхает ученый энтомолог, сербая суп.
– Они здесь хозяева, а мы - гости.

Опять блаженный покой охватывает меня, когда все хлопоты дня позади, и я ложусь спать.

Мировому Разуму, думаю я, все равно - в прошлом ли, в будущем ли развивается цивилизация, лишь бы она развивалась. Подходящих планет действительно не так уж много. Нужно заполнять разумом все возможные временные отрезки. А от воздействия на будущее мы очень надежно ограждены. Грядущие катаклизмы сотрут все следы нашего пребывания на планете так же чисто, как это делает ластик, стирая рисунок с бумаги. Но к тому времени мы уже сможем колонизировать полгалактики!..

Глава двадцать вторая

КОНТРЫ

Глупец я или злодей, не знаю; но то верно,

что я также очень достоин сожаления.

Лермонтов, "Герой нашего времени"

32-й день 1 года Э.П. Пятый день пут.

Позавтракав и затушив костры (мы охраняли их, как, наверное, не охранял огонь первобытный человек, не имеющий спичек), мы трогаемся в дальнейший путь. К тому времени наши слепые прозрели, контуженные оклемались, раненного в руку казака мы включили в число штатских лиц и отправили в центр колонны. По идее, с вычетом съеденных продуктов, наши рюкзаки должны были полегчать, но они почему-то сделались еще более неподъемными. Сказывается общая усталость. А ведь мы еще и трети пути не прошли. Ну, ничего, трудный путь закаляет тело и дух. По себе знаю.