Флоту - побеждать!

Раскрасневшийся и смущённый столь горячим приёмом песни Азарьев поспешил раскланяться и вернуться на своё место.

Зал порт-артурского Морского Собрания ещё никогда не собирал такого количества офицеров. Становилось душновато - среднестатистический человек излучает в окружающее пространство приблизительно девяносто-сто ватт в час. А тут собралось более двухсот. Причём едящих, выпивающих и, извините, потеющих. Не рассчитано было помещение на такой 'калорифер' майским вечером.

Да и сколько можно есть? Пора было и передохнуть перед основным блюдом, сделать, так сказать, 'курительную паузу'...

В прошлой своей жизни Степан смолил здорово. Как и каждый курильщик понимал, что это вредно, неоднократно пытался бросать, но каждый раз чистый воздух просто жёг лёгкие, и они требовали нового слоя дёгтя на свои альвеолы. Рекордом терпения этих мук были три месяца позапрошлого лета. Не сдюжил. Ведь знал же: стоит сорваться на первую сигарету, и результатом будут дикое сердцебиение, тупое головокружение и презрение к себе за то, что не сдержался... И никакого удовольствия... А вот поди ж ты!..

А попав в тело Макарова никаких физических мучений не испытывал. Мозг понимал, что этого не надо, а организм не испытывал никакого дискомфорта.

Морское Собрание Порт-Артура не отличалось 'многоэтажностью' - балкона не имелось, но для 'ВИП - персон' отдельная 'курилка' на свежем воздухе имелась. Вместе с Макаровым в палисадник с живой изгородью проследовали его начальник штаба, Лощинский и генералы: Стессель, Белый и Кондратенко.

Адмиралы немедленно задымили сигарами, Кондратенко закурил папиросу, повисла пятнадцатисекундная пауза...

– Анатолий Михайлович...
– начал Степан.

– фррыххх, - немедленно ответило пространство...

– Блямш - блямш - блямш!
– отозвалось окно Морского Собрания рассыпаясь осколками.

Ещё секунда-полторы и послышался треск ружейного выстрела.

– Охнихерасебеблин!
– после некоторой послеохреневательной паузы сработали мозги командующего флотом.
– Быстро япошата сообразили!

Это вам не в лучших традициях российских борцов с 'проклятым царским режимом' бомбами швыряться, да в упор из револьвера палить. Это прыжок на полвека вперёд, к убийству Кеннеди, где Освальд шмальнул издалека... Правда, у него 'оптика' имелась, но здесь и сейчас таковая не требовалась - судя по времени, которое затратил звук выстрела, чтобы достигнуть барабанных перепонок адмиралов и генералов, вышедших на перекур, стреляли метров с трёхсот, а то и меньше, но всё равно это не дистанция уверенного поражения даже для очень хорошего стрелка.

– Что это, господа?
– подал после полусекундной паузы голос Стессель.

– Немедленно всем внутрь!
– рявкнул Степан.
– Разойтись как можно дальше друг от друга, на одном месте не стоять, и как можно скорее внутрь здания!

Решительный тон Макарова, кажется, произвёл должное воздействие на присутствующих: первыми шмыгнули в дверь те, кто ближе к ней находились -Лощинский и Кондратенко, потом 'просочились' под прикрытие толстых стен сам Макаров и Никитин, Стессель, Молас и Белый. Второго выстрела не последовало.

– Это просто чёрт знает что, господа, - прерывающимся голосом запричитал раскрасневшийся Стессель.
– Необходимо немедленно...

– Немедленно, Анатолий Михайлович, - мрачно оборвал начальника укрепрайона Макаров, - ничего делать не следует. И уж ни в коем случае никому из нас нельзя покидать Морское Собрание до полной темноты и прибытия эскорта.

– Но послать роту стрелков прочесать окрестности, по-моему, всё-таки стоит, - встрял Кондратенко.

– Вне всякого сомнения, Роман Исидорович, вне всякого сомнения, - согласился адмирал.
– Весьма вероятно, конечно, что никого они не поймают - слишком много времени пройдёт...

Речь Макарова прервали донёсшиеся с улицы звуки винтовочных выстрелов.

– Судя по всему, неподалёку от этого японского стрелка оказался наш патруль, - бросил Белый, прислушиваясь к звукам доносившимся с улицы.

– Совсем необязательно, Василий Фёдорович, - ответил Макаров.
– Совсем необязательно, что стрелял японец. Среди наших псевдоинтеллигентов предостаточно революционеров, которые желают поражения России в этой войне, -Степан вспомнил, сколько поздравительных телеграмм было отправлено из России в адрес микадо после атаки наших судов на внешнем рейде и гибели 'Варяга'. В молодости он не мог переварить этот факт - как можно желать поражения в войне своей родине? Но, переживая Перестройку и её последствия понял, что моральные уроды имеются среди любого народа, что они готовы физически уничтожать даже своих соотечественников, а, зачастую, в первую очередь именно их, если те не разделяют их политических убеждений. Массово уничтожать. Причём не для того, чтобы принести пользу своей стране, а чтобы как можно сильнее её унизить, разрушить, в максимальной степени уничтожить менталитет русских, заставить их считать самих себя недочеловеками... И такое принимали многие, даже те, кто считал себя (и их считали таковыми) искренним патриотом России. В том числе и один из известнейших кинорежиссёров, снявший нашумевший фильм, в котором в американскую тётку в возрасте влюбился молоденький (ну да - молоденький, в исполнении сорокалетнего актёра) унтер-офицер. Приревновав свою пассию к генералу, тот 'юнец' прилюдно избил генерала-соперника в театре...

Какое наказание ждало бы любого нижнего чина за публичное избиение генерала в просвещённых Англии, Франции, САСШ?..

В 'дикой и кровожадной' России - семь лет поселений. И то, только по поводу того, что в театре присутствовал какой-то Великий Князь, и инцидент представили как попытку покушения на него. Так эта американская тётка ещё и верещала: Дикари! За что ЦЕЛЫХ СЕМЬ ЛЕТ?

Типа за такое в её родной Америке солдата бы просто в угол поставили. Часа на два. Может даже и на горох... Или заставили бы побегать в ещё не изобретённом противогазе, как сделал в том самом фильме американский сержант, 'строя' строптивого солдата. Тот самый сержант, который влёт узнал на фото русскую военную форму двадцатилетней давности. Притом, что русский генерал, начальник военного училища, не знал кто такой Александр Македонский. Но, зато, умел закусывать стакан водки этим самым стеклянным стаканом...

Скорость мысли соперничает со скоростью света - это читать было довольно долго, а в голове Степана данные размышления пронеслись меньше, чем за секунду, и он немедленно вернулся в окружающую действительность:

– Ваши превосходительства, предлагаю пока пройти в отдельный кабинет, чтобы обсудить ближайшие планы армии и флота.

– В чём дело, Степан Осипович?
– прервал адмирала подбежавший Великий Князь. Было заметно, что он уже здорово 'переупотребил' - лицо раскраснелось, глаза никак не могли 'собраться в кучу', язык слегка заплетался.

– Ничего особенного, ваше высочество, - улыбнулся в ответ Макаров.
– В нас стреляли. На войне, как на войне.

– И кто стрелял?
– тут же задал идиотский вопрос Кирилл.

– Ну откуда же нам знать? Ждём информации от подчинённых князя Микеладзе. Мы собираемся обсудить взаимодействие флота и армии при обороне наших Цинджоуских позиций, ваше высочество. Не желаете присоединиться?

– Как?
– выпучил глаза представитель императорской фамилии.
– Что-то обсуждать, пока ещё не выяснены обстоятельства покушения?

– Честно говоря, - встрял Стессель, - я согласен с его императорским высочеством. А планирование наших совместных действий можно перенести и на завтра.

– Анатолий Михайлович, - повернулся к генерал-лейтенанту Макаров, - перенести на завтра наше совещание, конечно можно, но война не ждёт - ведь может быть уже именно завтра японцы начнут штурм наших позиций на перешейке, а флот пока не имеет плана расположения русских войск в этом месте. Вернее имеет, но только в самых общих чертах. А ведь генерал Фок, наверняка, что-то изменил в расположении своих частей и батарей, не так ли?