Флоту - побеждать!

– Нам сегодня не спать, Николай Оттович, - без особого энтузиазма процедил Ухтомский.
– Распорядитесь, пожалуйста, чтобы принесли кофе. И не чашечку.

– Разумеется, ваше превосходительство, - немедленно отозвался Эссен.
– Через четверть часа принесут термос...

Личность Павла Петровича Ухтомского известна широкому кругу читателей в основном в негативном плане, по роману Степанова 'Порт-Артур'. Трусоватый, бесхарактерный, нелюбимый офицерами и матросами... Но не стоит забывать и время, в которое писалась эта прекрасная книга. А как ещё мог выглядеть князь-адмирал в литературном произведении того времени?
– Только так и не иначе. Нет-нет, Ухтомский, конечно, не являлся личностью выдающейся, он был нормальным честным служакой, не лучше и не хуже большинства других своих современников, в критические моменты действовал достойно и грамотно, но не повезло... Не повезло отличиться.

Скорость тьмы не уступает скорости света - всё пространство, которое освободит свет, немедленно заполнит тьма. Немедленно, как только вы задуете свечу или нажмете на выключатель, тьма выскочит из всех углов и сожрёт остатки света за непередоваемо малые доли секунды.

Багровое солнце очень быстро нырнуло за горы западного побережья Печелийского залива. Одинокие и слабые огоньки китайских деревушек с обоих его побережий, только подчёркивали черноту наступившей ночи.

Отряд шёл без огней. Ну, то есть русские эсминцы, отбежав западнее, весьма интенсивно прошаривали своими прожекторами ближайшую акваторию, но у них и задача имелась именно такая - отвлечь на свои огни японские миноносцы. И обеспечить относительно спокойное следование в Порт-Артур крейсерам и броненосцам.

Надкусанная с одного края луна периодически появлялась в разрывах достаточно плотных облаков, но сколько-нибудь постоянного освещения обеспечить не могла.

***

– 'Новик' сообщает: 'Горизонт чист'.

– С 'Баяна' передают: 'Дым далеко на осте'.

– 'Баяну': 'Оставаться на курсе'.

– Нечего на всякий дымок бегать - 'над нами не каплет', - подумал Степан, отдавая последний приказ.
– Вернуться мы всегда успеем, а нервы пусть у Того вибрируют.

Задувал небольшой свежачок, и броненосцы покачивало слегка сильнее, чем 'слегка', но для того они и строились - чтобы держать океанскую волну. И вести бой при нешуточном волнении моря.

– Прекрасный всё-таки броненосец 'Ретвизан', - прервал затянувшуюся паузу на мостике Молас.
– Думаю, что один из лучших в мире на данный момент.

Вагонные споры - последнее дело

Когда уже нечего пить

Но поезд идёт, бутыль опустела,

И тянет поговорить...

Именно эта песня вспомнилась Маркову-Макарову в данный момент. Ну да - скучно: слева горизонт, справа горизонт, по курсу тоже, мать его етить, горизонт. Можно и на ют сбегать, но зачем? Картинка будет та же самая.

– А офицеры 'Цесаревича' с вами бы поспорили, Михаил Павлович, - поддержал беседу командующий флотом.

– Да, наверное. У 'Цесаревича' есть свои преимущества...

– Именно. И только в бою можно будет проверить какой из проектов лучше. Не так ли?

– И то не наверняка, Степан Осипович - в бою возможны всякие случайности, вплоть до самых нелепых. Судить о корабле по результатам попадания 'золотого снаряда' вряд ли стоит.

– Полностью согласен. Ну а если всё-таки потеоретизировать, какой броненосец по-вашему лучше и почему?

Молас секунд на двадцать задумался...

– Всё равно ставлю на 'Ретвизана' - забронирован более полно, казематное расположение шестидюймовой артиллерии надёжней башенной, да и скорострельность выше, условия для экипажа здесь лучше, хоть и на 'Цесаревиче' неплохие...

– А противоминная защита?
– подпустил шпильку Макаров.

– Конечно у французов лучше, тут спорить нечего, - согласился начальник штаба, но тут же отпарировал.
– Но какое это будет играть значение в линейном сражении - артиллерийском бою?

– Кто знает, кто знает...
– Степан произнёс эти слова 'тем самым тоном', и чуть не вставил между дважды повторёнными 'кто знает' 'дорогой Ватсон'.
– У 'Цесаревича' кстати, носовой и кормовой огонь посолиднее будут, не так ли?

– В залпе, Степан Осипович, в залпе, - немедля отпарировал Молас.
– К тому же бой на острых курсовых углах для броненосцев малохарактерен, а вот в скорострельности башенные установки здорово проигрывают казематным орудиям, разве не так?

– Приходится согласиться. И значительно дороже к тому же, - хитро прищурился Макаров.
– Михаил Павлович, извините великодушно, но мне просто нужен был 'адвокат дьявола'. А в целом я полностью разделяю вашу точку зрения. Но ведь могу и ошибаться, правда?

– Ах, вот оно что, - слегка смутился начальник штаба.
– Не совсем честно, Степан Осипович. Но тогда разрешите и мне позволить себе маленькую месть?

– Полностью в вашем распоряжении, тем более, что горизонт чист, а поговорить и поспорить с умным человеком всегда приятно и интересно.

– Благодарю. Так вот, у каждого, даже самого лучшего корабля имеются свои достоинства и недостатки. А как вы представляете себе идеальный боевой корабль?

– Знаете, - усмехнулся Степан, - давайте поменяем 'идеальный' на 'совершенный', например. А то 'идеальный корабль' на то и идеальный, чтобы скорости света достигать.

– Конечно, конечно. Но всё-таки?

– Вы имеете в виду корабль линии?

– Именно его.

– Хорошо. Итак: несколько более двадцати тысяч тонн водоизмещения...

– Сколько?
– слегка ошалел Молас.

– Вы разрешили мне мечтать, Михаил Павлович, - широко улыбнулся Макаров.
– Дослушайте уже. В такую махину можно будет впихнуть весьма мощную энергетическую установку, так что узла двадцать два корабль давать должен.. Пять двухорудийных башен с пушками в двенадцать дюймов установленных в диаметральной плоскости, по две в носу и корме одна над другой и одна в середине корпуса. И никакого промежуточного калибра - только главный и противоминный - что-то около шестнадцати орудий в сто двадцать миллиметров.

– Простите, Степан Осипович, но вы придумали какого-то страшно дорогого и нереального монстра, - не удержался начштаба.

– А я ещё не закончил. Надёжное бронирование всех жизненно важных участков, как то погребов боезапаса или машинного отделения, противоминная защита на уровне самых лучших французских образцов... Ну вот так, если вкратце...

– Насколько я помню, вы были сторонником вообще безбронных линейных судов.

– Мир меняется, любезный Михаил Павлович. И я меняюсь вместе с ним. Каюсь: находился под впечатлением японо-китайского сражения в устье Ялу, где именно небронированные скороходы японцев решили исход битвы. Но наша последняя баталия с противником показала, что броня в генеральном сражении, безусловно, необходима. И броня надёжная. Нужно не 'помазать' судно бронёй, а надёжно защитить все его участки борта, попадание в которые чревато выводом корабля из строя или вообще его гибелью.

– Прошу прощения, ваши превосходительства, - подошёл к адмиралам Щенснович.
– Телеграмма с 'Новика'.

– Что там?
– немедленно повернулся к командиру броненосца Макаров.

– Наблюдают на норде японский крейсер. Почти наверняка - 'Адзума'.

– Если почти наверняка - значит наверняка. Этого трудно спутать с кем-то ещё в дальневосточных водах.

Силуэт броненосного крейсера 'Адзума' действительно был легко узнаваем - третья труба стояла на нём в значительном удалении от первых двух.