Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2

Сенатор Бристоу: «Да. Когда Вы впервые стали про­являть активность в проведении денежной реформы в Соединенных Штатах?»

Г-н Варбург: «В 1906 году».

Сенатор Бристоу: «Каким был Ваш метод продвиже­ния Ваших идей относительно денежных реформ?»

Г-н Варбург: «В основном, написание предложений».

Сенатор Бристоу: «Когда Вы установили связь с Мо­нетарной Комиссией?»

Г-н Варбург: «Нет, не непосредственным образом...»

Сенатор Бристоу: «Консультировались Вы каким-либо образом относительно доклада Монетарной Комиссии?»

Г-н Варбург: «В основном обмен письменными ма­териалами».

Сенатор Бристоу: «Были ли у Вас какие-либо связи с Монетарной Комиссией?»

Г-н Варбург: «Нет, никаких прямых связей...»

Сенатор Бристоу: «Консультировались ли Вы ка­ким-либо образом относительно доклада Монетарной Комиссии?»

Г-н Варбург: «Да, сенатор Олдрич консультировал­ся со мной относительно деталей, и я просто давал ему советы».

Сенатор Бристоу: «А что касается закона, который подготовил сенатор Олдрич в связи с этой комиссией, консультировали ли Вы его в этом отношении?»

Г-н Варбург: «Да».

Сенатор Бристоу: «Какую часть непосредственной или косвенной работы Вы выполняли в подготовке это­го законопроекта?»

Г-н Варбург: «Ну, только то, что я давал наилучшие советы, которые я способен был дать».

Большинство читателей может помнить, что фами­лия «Олдрич» несколько лет назад означала синоним денежной мощи правительства. Сенатор Олдрич был способным человеком и неутомимым работником. Его склонность к точности и систематичности сделала боль­ше, чем что-либо еще, чтобы ввести в заблуждение лю­дей относительно того, что эти люди были «орудием де­нежных интересов» или занимались своей работой из жажды выигрыша либо из простого удовольствия зани­маться законодательной деятельностью вопреки инте­ресам народа. Сенатор Олдрич занимался налоговыми и финансовыми проблемами и понимал их, тщательно их изучал, вследствие чего он руководил другими людь­ми, которые не оплатили цену за знания. Однако он понимал эти проблемы только с точки зрения интере­сов коммерческой деятельности. Он искренне желал процветания своей страны, но это процветание было записано в банковских балансовых отчетах. Пятнадцать лет назад, может быть, и можно бьшо бы оценивать его столь спокойным образом, поскольку тогда он олицет­ворял представления народа в большей степени, чем любой человек сегодня, относительно концентрирован­ной власти финансовой группы. Их процветание было его первой заботой, вероятно, потому, что он верил в то, что их процветание есть также и процветание страны.

Это был именно такой человек, который пришел к г-ну Варбургу за советом. Работы сенатора Олдрича со­ставляют многие тома сложного материала, а обращение сенатора Олдрича к г-ну Варбургу означало весьма высокий комплимент в отношении качества ума послед­него и его опытности в финансовых проблемах - это, бе­зусловно, справедливо при допущении того, что со­веты г-на Варбурга не были навязаны комитету Олдри­ча нью-йоркскими денежными интересами.

В своем заявлении г-н Варбург не рассказал всего. Однако то, что было опущено, появилось в статье в еже­недельнике «Лесли'з Уикли» в 1916 году, автором статьи был Б.К.Форбес.

Это рассказ, о котором газета «Каррент Оринион» писала: «Это читается как открытие в дешевом издании страшных рассказов».

Представляется таким образом, что разговор между г-ном Варбургом и сенатором Олдричем происходил на отдаленном острове Джекил у берегов штата Джорджия. На этой встрече, кроме сенатора Олдрича и г-на Варбур­га, присутствовали два нью-йоркских банкира и тог­дашний помощник казначея Соединенных Штатов. Та­инственность всего этого была раскрыта г-ном Форбесом:

«Представьте встречу крупнейших банкиров стра­ны, скрывшихся из Нью-Йорка в частном железнодо­рожном вагоне под покровом темноты на сотни миль на юг, погрузившихся на загадочное судно, высадившихся на пустынном островке, за исключением нескольких слуг, проживших там целую неделю в столь строгой сек­ретности, что имя ни одного из них не было ни разу не упомянуто, кроме того, что обслуживающий персонал узнал некоторых из них и раскрыл миру этот самый странный и наиболее секретный эпизод в истории аме­риканских финансов».

«Строгая секретность была наложена на все. Насе­ление не должно было знать даже крупицы из того, что там происходило. Сенатор Олдрич напоминал каждому идти спокойно в отдельный вагон, который железная дорога по приказу отвела к редко посещаемой платфор­ме. Опущенные шторы блокировали любые любопыт­ствующие взгляды, которые могли бы появиться вокруг, не относящиеся к определенной группе людей. Вез­десущие нью-йоркские репортеры были блокированы.

Чем больше, тем лучше. После быстрой езды по желез­ной дороге в течение нескольких часов в южную часть страны был отдан приказ готовиться к высадке».

«Выходя из вагона, когда станция была надежно очищена от пассажиров, члены экспедиции погрузились на небольшое судно. Царствовало молчание, поскольку матросы не должны были обнаружить, насколько выда­ющимися лицами были их пассажиры.»

«Через должное время они пришвартовались к дру­гому пустынному пирсу. Они оказались на острове Дже­ки в штате Джорджия. Остров был полностью безлюден, за исключением полудюжины слуг».

«Слуги ни при каких обстоятельствах не должны знать, кто вы», - предупредил сенатор Олдрич.

«Что мы можем сделать, чтобы одурачить их?» -спросил один член этой группы. Эта проблема была об­суждена.

«Я знаю, - закричал один.
– Давайте называть друг друга по имени. Никогда не называйте свои фамилии».

С этим все согласились.

«Почетный ветеран сенатор Олдрич, король Род Ай-ленда и первый человек в Сенате Соединенных Штатов, стал просто Нельсоном; а спокойный образованный ра­ботник мощной международной банковской компании «Кюн, Лоуб и Компани» стал Паулем.

«Тем временем Нельсон убедил Гарри, Фрэнка, Пола и Пиатта в том, что он должен их держать на острове Джеки отрезанными от остального мира до тех пор, пока они не разработают и не создадут научно обоснованную валютную систему для Соединенных Штатов, которая воплощала бы в себе все лучшее в Ев­ропе, но построенную таким образом, чтобы она могла обслуживать страну, насчитывающую тысячи миль, тогда как европейские страны измеряются всего сотня­ми миль».

Г-н Форбес не упустил возможности дать следующее описание состояния г-на Варбурга на тот момент вре­мени: «неспособен говорить на идиоматическом ан­глийском языке совершенно свободно и без акцента, он чужой, а не натурализованный».

Г-н Форбес написал также: «Это немецко-американ­ский язык, но такого сорта, когда дефис выглядит как символ чести».

Это было в 1916 г. Дефис вышел из моды, хотя и не полностью из употребления. Это был рассказ Пола Вар­бурга.

Публикация от 18 июня 1921 г.

58. ИУДЕЙСКАЯ ИДЕЯ СФОРМИРОВАЛА ФЕДЕРАЛЬНЫЙ РЕЗЕРВНЫЙ ПЛАН

58. ИУДЕЙСКАЯ ИДЕЯ СФОРМИРОВАЛА ФЕДЕРАЛЬНЫЙ РЕЗЕРВНЫЙ ПЛАН

Последний взгляд читателя пришелся на Пола М. Варбурга - в предыдущей статье он охарактеризован как «чужой, не натурализованный» и тайно связанный с се­натором Нельсоном У. Олдричем и частично с банкира­ми на отдаленном острове у юго-восточного побережья Соединенных Штатов, все они являются членами партии, скрывающей свое наименование даже от слуг, называя друг друга по именам.

Та конференция по своим конечным результатам имела важнейшее значение для Соединенных Штатов, поскольку тогда и там были сформулированы те финан­совые проекты, те финансовые методы, те «денежные реформы», которые оказали воздействие на каждого гражданина Республики независимо от того, был ли он богатым или бедным.

Значительная часть истории была сформирова­на во время той небольшой поездки. Она неизменно напоминает о той другой поездке, совершенной в 1915 г.
– почти за два года до вступления Америки в войну - Бер­нардом М. Барухом. Как читатель газеты « Диарборн Индепендент» от 27 ноября 1920 г. может вспомнить, г-н Барух оказывал финансовую поддержку Платтсбургскому лагерю и в своих свидетельских показаниях зая­вил, что он полагает, что генерал Вуд признает это. «За­тем я отправился в длительную поездку и именно во вре­мя этой поездки почувствовал, что необходима не­которая мобилизация отраслей промышленности, и я обдумывал схемы, которые практически были исполь­зованы и осуществлялись, когда я был председателем управления. Когда я вернулся из той поездки, я попро­сил аудиенции у президента... Президент выслушал меня очень внимательно и доброжелательно, как дела­ет это всегда». Г-н Барух был ответственным за дела президента и в течение длительного периода в 1917 и 1918 годах он посещал Белый Дом каждый день после обеда. В нашей недавней истории имели место две краткосрочные поездки, которые обе сигнализируют и указывают на их принципиальное значение благодаря присутствию иудеев. Не то что иудеев не должно быть в любом случае; требование об их полном исключении завело бы слишком далеко. Иудей как гражданин, несу­щий свою долю обязанностей, это одно; иудей как спе­циалист, дирижирующий национальным представлени­ем, это совсем другое дело. Это никак не согласуется с тем, что Барни Барух был единственным человеком в Соединенных Штатах, который мог управлять военной промышленностью этой страны. Существует объясне­ние, что он занял столь высокий пост, поскольку он был единственным человеком, который мог сделать это. Вздор! Если бы это было так, тогда давайте закроем на­цию и отдадим ключи нью-йоркскому Кагалу. Г-н Барух мог бы сказать: «У меня, по-видимому, было больше вла­сти, чем у любого другого человека во время войны.»Не­сомненно, это правда, однако у него была эта власть, поскольку на тот момент времени он был главой и фрон­том иудейской группы, преследующей военные цели.