Фрагменты жизни. Детство, предъюность
Шрифт:
...Но настоящий "пир сладости" я испытал при
следующих обстоятельствах.
Учась в 4-м классе, я жил на квартире у маминой двоюродной сестры Михайловны. Ее муж Елькин Иван Денисович был помощником лесничего. Сын Иван в то время учился в Архангельске, в лесотехническом техникуме. Дочь Люба, закончила 7-й класс, не работала- у неё была повреждена нога.
У них квартировала племянница Тая, продавец
магазина. Как-то Тая принесла несколько видов
конфет и карамели в обертках; видно она была
заворожена невиданным разнообразием, только
что поступившим в магазин. Люба и Тая сидели
за столом, я уже улегся спать; постель была не-
далеко от стола. Вдруг ко мне прилетела конфе-
та. Я ее начал развертывать, еще летят сразу две.
За столом засмеялись, и как бы соревнуясь, Люба и Тая начали бойко обстреливать меня шелестящими снарядиками.
Затянувшаяся
Здесь необходимо прояснить, что же такое "трудодень". Работа колхозника учитывалась в трудоднях. Существовали нормы, оценивавшие все работы временем, которое могло быть затрачено на их выполнение. Например, скосить траву с участка 30 соток
– один рабочий день - трудодень, вспахать 20 соток - трудодень и так всё многообразие работ. В оценке работ учитывались не только количественные, но и качественные особенности: косить траву лиственник -редкая и косская, или клевер- вязкий и тяжелый, пахать залежь (непаханную несколько лет землю), или супесчаник.
Производство продуктов в личном хозяйстве ограничивалось, чтобы люди не отвлекались от колхозного труда: ведь львиная доля продукции шла в город на жизнь рабочих, которые собственно и строили социализм.
Питание людей не отличалось разнообразием: черный хлеб, картошка, молоко- ограниченно, кое-какие овощи. Кто-то заготавливал лесные дары: грибы, ягоды. Бруснику "мочили": заливали водой и она сохранялась до сенокоса. Солили грузди, волнушки, трубчатые грибы сушили. Мясо появлялось поздней осенью, когда резали поросенка, иногда теленка или овцу. Если семья небольшая, то мясо растягивалось до весны, а 8-10 человек, на сколько же хватит поросенка?
Если с питанием как-то еще обходились, то с одеждой-обувью было совсем некуда. До колхозов сами сеяли лен в необходимом количестве, и как не трудоемок был процесс изготовления одежды, но, являясь необходимостью, культивировался в большинстве семей. Сейчас же от колхоза и льна получали недостаточно, да и времени, прясть-ткать не было. И если раньше почти в каждой крестьянской избе круглый год стоял ткацкий станок, то сейчас если и стоял кое-где, то стучал с большими перебоями.
Можно ли было купить одежду и обувь? Денег колхозник имел мало, но даже имея деньги, одежду или ткань купить было негде. Правда были бесчеловечно - унизительные исключения: раз или два в год привозили ткань из хлопка - ситец и тогда, собравшиеся со всей округи люди, долгими часами дежурили в очереди и получали по 3 метра ткани.
Одеты колхозники были бедно. Даже сельская интеллигенция - учителя, находясь на госжаловании, не имела возможности прилично одеться. В 1939 году к нам в школу приехал физик Сергей Александрович М., только что закончивший пединститут. Скорее всего, у него не было родителей или они были колхозниками, так как одет он был более чем скромно. Обладал единственным пиджаком полувоенного покроя и обувью, вроде футбольных бутс. Всё это изначально имело неважнецкий вид, но и спустя два года он был вынужден носить этот же гардероб, приобретший новые латки. Ребята сами, ходившие в чем попало, не прощали бедности учителю и пренебрежительно, из-за пиджака, похожего на френч, прозвали наставника "бекешей". Другие учителя - девушки: у них были какие-то возможности поддерживать свой гардероб. На деревенском фоне- выглядели прилично одетыми. Высокий, сутулый, в очках, в "бекеше" и залатанных кедах, даже при отсутствии интеллигентных кавалеров, Сергей М. не составлял интереса для своих коллег. Одному богу известно, как его достаточно высокий интеллект мирился с нелепыми внешними обстоятельствами.
...После 1-го класса школы я летом работал в колхозе: полол, боронил, грёб сено. Однажды я, в длинной холщевой рубахе свекольного цвета, в заплатанных штанах и босой, шёл, с запряженной в борону лошадью, в поле. Подходя к выездным воротам из деревни, увидел спускающуюся с горки подводу. Задержал ворота, чтобы пропустить её.
Поднял глаза и обомлел. Увиденное, сопоставил
со своим одеянием, и сознание неисправимости
случившегося горячей волной охватило меня: подъезжала телега, груженная мешками с зерном. Рядом с ней вышагивал фельдшер Степан Михайлович Шубин. На мешках же сидела чистенькая девочка в розовом платьице, в аккуратных ботиночках, с бантиком на голове. Это была дочка интеллигента-фельдшера Вера, с которой я только что учился в 1-м классе. По-видимому, и она была
смущена затрапезным видом лучшего ученика класса. Я не смотрел на неё, она не проронила ни звука.Сейчас, когда я пишу эти строки, нахожусь на даче в "Дубках". Здесь столько всякой одежды и обуви лежит и висит по разным местам, что можно было бы одеть всю нашу Скрябинскую. И, прежде всего я бы дал резиновые сапоги моей многострадальной маме, и она не простудила бы ноги в ледяной воде и не умерла весной 1945-го.
Правда у меня такое чувство, что нынешнее джинсовое поколение, если и поймет наши трудности в части нехватки одежды, но вряд ли примет наши эстетические переживания. Ведь вездесущие джинсы в наше время считались бы штанами из мешковины, и их обладатель , выходя на люди, испытывал бы явное смущение. Между прочим, еще в 50-е годы требования к человеку, идущему по улице Москвы, были не очень либеральными. Мужчина с авоськой вызывал невольное любопытство. Они носили портфели - саквояжи или небольшие чемоданчики. Мне как-то пришлось некоторое время поносить десантную куртку - офицерскую, из темно-зеленого авиазента, с цигейковым воротником; я в ней на улице города ощущал себя неуютно. Тогда как в настоящее время в ней я испытывал бы даже гордость, ибо наиболее информированные, видели бы во мне бывшего десантника.
Сейчас произошло странное сближение неряшливости в одежде с простотой поведения. Вместе с этим принизилось значение понятий совести и достоинства человека: он стал более терпим к аморальным поступкам и уголовным преступлениям.
А может это стариковское брюзжание на прогресс? А тогда, как же объяснить уничтожение себе подобных без объявления войны?
Не время самодельным обобщениям. Возвращаемся в колхоз "Передовик". Мама в колхозе была занята на разных работах. Как тогда говорили в полеводстве: пахота, бороньба, сев, прополка, жатва. Работы, связанные с обмолотом и очисткой зерна. В животноводстве: конюх, доярка, уход за овцами. Был еще сенокос, пожалуй самая веселая, хотя и нелегкая работа: лето, солнце, речка, свежий запах трав. Косили вручную косой-горбушей. Форма горбуши- часть окружности большого радиуса. Полотно стальное, шириной 4-6 сантиметров, затачивается, как нож. Оно крепится к деревянному косьевищу криволинейной формы. Косы бывают "женские" и "мужские" длиной от 0,6 до метра. Длина косьевища порядка полуметра. Полотно и косьевище расположены в одной плоскости, поэтому косец работает, согнувшись так, что его рука с косой находится на уровне среза травы. Почему же горбуша? В нашем лесном крае сенокосные угодья в пойме небольших речек, отвоеванные у леса. Первую траву часто косили, когда еще не выкорчеваны пни. Да и потом на пожне немало препятствий: коряги, принесенные половодьем, кусты, отдельные деревья. Там негде развернуться обычной косе - "литовке". Горбуша в России сейчас редко где применяется, и когда в разговоре о сенокосе я её описывал, собеседник обычно "догадливо" восклицал: "Так это же серп!".
Пашни в колхозе было так мало, что вплоть до войны вырубали под неё лес; эти работы назывались "валы". Как они велись? Весной, до начала полевых работ, в лесу вырубается полоса таким образом: деревья валятся с двух сторон к центру полосы, образуя вал. Разумеется, никаких механизмов - топор и двуручная пила. Пилить и рубить нелегко, но работа веселая: с глуховатым шумом валятся ели- великаны, с треском и хрустом шмякаются огромные осины, тихо умирают стройные с высокой кроной березы. Медленно удлиняется полоса открытого пространства и растет пышный вал из разноцветных деревьев и подроста. На другой год подсохший вал сжигают. Сгорает не всё - несгоревшие части стволов скантовывают в кучи и дожигают. Вся полоса становиться черной от гари. Остались обгоревшие пни крупных деревьев, пни подроста подрублены и выдраны. Прямо в золу сеют озимую рожь; почва при этом естественно не вспахивается, а обрабатывается специальной высокой бороной с дере-вянными зубьями. Получается хороший урожай, но только один год. Затем полоса на несколько лет забывается, пока не подгниют пни. За эти годы на ней последовательно растут: сморчки, земляника, малина, буйствует Иван-чай. Наконец, корчуют пни, полоса распахивается и становится пашней.
В колхозе сеяли лен; волокно сдавали государству. Для получения волокна нужно было вручную производить трудоемкую и пыльную работу, описанную ранее.
Пожалуй, самыми неприятными работами были: прополка - жара, оводы, колючки, согнутая спина, и жатва серпом - неудобства те же. А приятные: сенокос и, может быть молотьба конной молотилкой, когда создается слаженный и шумный ансамбль дружной работы.
Работа в колхозе не была тяжёлой лямкой: в каждом физическом, кроме уж совсем утомительного, труде, можно было ощутить не только чувство удовлетворённости от сделанного тобой, но и элементы поэзии, которые человек с нормальным восприятием, почти всегда для себя открывает в любом деле.