Французская защита
Шрифт:
Женщина давно боролась с желанием побывать хотя бы на одной такой игре.
И вот сегодня она увидела анонс.
Недалеко от ее дома будет проходить матч, в котором команда этого района будет противостоять клубу, где на первой доске играет Одинцов. Сегодня вечером.
Женевьева решила, что ожидание выполнения обещания русским плохо действует на ее нервы.
В последнее время она стала раздражительной и нередко срывала злость на подчиненных.
«Я сама приду к нему. И мне интересно будет увидеть его взгляд в эту минуту… О, Боже, до чего ты дожила! Зачем он тебе, когда кругом полно других мужчин? Но он,
И француженка, резко закрыв страницу журнала, нажала на кнопку вызова секретарши.
Блондинка выросла в проеме двери через три секунды и вопросительно взглянула на Женевьеву.
— Я уезжаю по делам. Буду только завтра утром.
Секретарша удивленно приподняла брови, но лишь согласно кивнула:
— Хорошо, мадам.
Так рано ее начальница не покидала рабочее место.
Виктор Одинцов сделал первый ход в партии, переключил часы и вышел из-за стола. Его соперник запаздывал, хотя на других шести досках уже началась борьба. Словно заботливые наседки над играющими нависали Жорж и Евгеньич, внимательно следя за каждым изменением ситуации в партиях и матче.
Десять минут, пятнадцать…
Соперник не появлялся.
Виктор усмехнулся про себя: «Бывают такие шахматисты, которые специально опаздывают на партию. Зная, что противник будет слегка нервничать, поглядывая на тикающий циферблат. А вдруг — не придет? И тогда легкое очко, совсем без борьбы. Но, спустя полчаса, а то и час — он появляется и быстро делает ходы.
Тогда нелегко «перестроиться» и, скрыв разочарование, включится в игру. Сегодня, похоже, — такой случай».
Он еще не знал, что другая причина помешает ему полностью сосредоточиться на партии.
Двадцать две минуты…
Противник, молодой энергичный француз почти вбежал в помещение, на ходу скидывая с себя куртку, быстро сел на свое место и сделал ответный ход.
Игра началась.
Тишина нарушалась лишь скрипом стульев, щелканьем кнопок часов, легкими шагами зрителей и шумом машин за окнами.
Скучно с точки зрения обычного обывателя. Ни тебе эффектных комбинаций в футболе, ни филигранной техники ударов в большом теннисе. И — так далее.
Незримый туман спокойного, благопристойно-обыденного течения матча спустя час был нарушен.
Две эффектные женщины почти одновременно появились в игровом зале, словно сговорившись.
Первой вошла Симона и Виктор, увидев ее, радостным кивком приветствовал девушку. Она сбросила темную куртку, осталась в красивом голубоватом свитере и примерно такого же цвета джинсах.
Симона ответила улыбкой и, не спеша, приблизилась к столику Одинцова.
Но тут же была перехвачена засуетившимися в галантном возбуждении мужчинами преклонного возраста. Евгеньич, заарканив красавицу под локоть, увел ее подальше от игроков, шепотом рассказывая о последних известиях культурной жизни русской эмиграции.
Следом трусил Жорж, дожидаясь своего часа, чтобы расспросить о ходе работ над новой программой для Sagem.
Виктор посмотрел им вслед и улыбнулся: «Отводят, чтобы я не отвлекался от игры…»
Однако вскоре его сосредоточенное внимание было разбито вдребезги.
Одинцов вздрогнул, когда увидел знакомые глаза оливкового цвета, с улыбкой наблюдавшие за ним.Женевьева стояла около столика, привлекая внимание всех присутствующих.
На ней была красная короткая куртка из добротной ткани от Cacharel, сквозь расстегнутые пуговицы которой был виден элегантный свитер в поперечную полоску. Темная юбка чуть выше колен.
Стройные ноги венчали характерные для этого французского дизайнера темные туфли и черные прозрачные чулки почти до колен с полосой затемнения сверху.
Кудрявые черные волосы, небрежно рассыпанные на плечи Женевьевы, притягивали взгляды.
Виктор откинулся на стуле, потом снова наклонился вперед и, почти не думая, сделал свой ход.
И сразу вышел к Женевьеве.
— Бонсуар, мадам! — сквозь улыбку русского едва заметно проскальзывала тень тревоги. Так бывает у человека, когда он видит нечто, связанное с очень неприятными воспоминаниями своей жизни.
Француженка была «оттуда», из того временного пласта, что тягостно давил на сознание Виктора, едва тот видел откручиваемые памятью картинки пребывания в тюрьме.
— Здравствуй! — с сильным акцентом ответила Женевьева. — Вообще то я мадмуазель.
— Ага… буду знать. Как ты меня нашла? — краем глаза Одинцов видел, что Симона, разговаривая с Евгеньичем и Жоржем, бросает взгляды в его сторону.
— Очень просто. Живу недалеко отсюда, и иногда захожу на недолго взглянуть на матчи местной команды. Я раньше тоже играла за них.
Они помолчали.
Одинцов был уверен, что их мысли в эту минуту были схожими: обещанная «партия» на свободе.
— Ты очень хорошо выглядишь — прервал паузу русский.
— Спасибо. И ты совсем другой, нежели… — Женевьева недоговорила, подбирая нужное слово.
— Нежели у тебя в тюрьме — закончил ее мысль Виктор.
— Да. Именно так — темные оливки глаз в упор смотрели на Одинцова, — ты стал… эээ… «свежим» мужчиной, — наконец подобрала сравнение француженка.
— Ага, понял, — усмехнулся Одинцов, — не таким замученным и нервным, да?
— Верно, — кисть Женевьевы легла на ладонь мужчины, которой он опирался на край свободного стола.
Щеки Симоны вспыхнули.
Виктор вопросительно посмотрел на начальницу тюрьмы.
— Ты удивлен? — глаза француженки чуть сузились. — И я тоже долго удивлялась, как ты забыл о своем обещании.
— Извини, но сейчас мой ход, — ответил Одинцов, и мягко высвободил руку.
— Да, сейчас именно твой ход! — мягкая улыбка тигрицы. — Сегодня (ударение на этом слове), твой ход.
— Что ты имеешь в виду?
«Она внимательно смотрит за нами… И, похоже уже поняла, что эта встреча здесь — не случайна. Конфуз, как говорят французы, одним словом. Пригласил одну, пришли две женщины. Треугольник получается. Как бы…»
Виктор не успел додумать о возможной неприятности, как она материализовалась у него на глазах.
Симона, быстро надев брошенную на выстроенный ряд стульев свою куртку, мило улыбаясь, прощалась с огорченными шефами команды.
— Я имею в виду то, что хотела бы побеседовать с тобою после игры в каком-нибудь уютном месте, — Женевьева краем глаза видела, как рядом с ней ланью проскользнула красивая девушка, но не придала этому никакого значения, — ты, надеюсь не против?