Французская защита
Шрифт:
Жан, раскинув руки, летел спиной в сторону своего столика. Сбив по пути пару стульев, он тяжело приземлился у ног товарищей.
Тонкие усики и нижняя губа быстро окрашивались в алое.
Гул голосов в ресторане сразу стих, все посетители замерли.
Виктор быстро шел к выходу, держа свою верхнюю одежду в левой руке. Оцепенение прошло спустя несколько секунд.
— Вызовите полицию! — раздался визгливый женский голос.
Симона молча схватила Одинцова под локоть и увлекла за собой. Пробежав с полсотни метров по тротуару, она на ходу достала брелок с ключами от «Ауди» и щелкнула кнопкой.
— Быстрее!
Машина
На первом светофоре повернулась к Виктору:
— Ты что? Опять хочешь угодить в тюрьму?
Одинцов угрюмо молчал.
— Зачем ты его ударил?
— Если бы я это не сделал, то сейчас чувствовал бы себя последним трусом. Слюнтяем, в присутствии которого оскорбляют люби…
Виктор осекся.
Он был возбужден, и едва не вырвавшееся «любимую женщину» — было просто откровением его души.
Симона едва успела затормозить перед нужным поворотом.
Они замолчали.
Виктор видел, что машина приближается к бульвару Пого.
«Почему она повернула? Проще было высадить меня рядом с вокзалом Saint Lazare?»
Девушка словно прочла его мысли.
Когда машина остановилась возле ее дома, она повернулась направо, положив руку на спинку сидения пассажира:
— Я тебя арестовала.
— Ты? За что??
— За хулиганское поведение в общественном месте. Будешь отбывать наказание сегодня под домашним арестом…
Губы Симоны были мягкими и горячими. Виктор чувствовал, как его сердце зашлось в радостном ожидании.
«Она обернулась! Она будет моею! Я люблю её… почему так долго мы мучили друг друга??»
Они целовались в машине, потом около неё, не обращая внимания на восторженные крики компании подростков, проходивших мимо.
Спустя четверть часа девушка высвободила руку и шепнула:
— Арестант, следуйте за мной…
— Слушаюсь, а что бы мне сделать такого, чтобы этот плен продолжался долго-долго!
— Ничего не надо… просто люби меня, и всё…
— Я тебя уже давно люблю, и хотел в этот плен.
— Я знаю, — она ласково провела рукой по его голове, потом прислонилась щекой и тихо сказала, — я ждала тебя…
Они ласкали друг друга с той целомудренной осторожностью, которая бывает у влюбленных в первую ночь.
Их души замирали от тихого восторга, их тела брали самые высокие ноты в музыке первой близости. С губ слетали самые неожиданные признания, глаза светились радостными улыбками, иногда они негромко смеялись над своими мучительными сомнениями последних месяцев.
Они любили друг друга.
Без всяких сомнений и оглядок на прошлое.
Они хотели быть вместе.
Потому что давно мечтали об этом.
С тайной надеждой.
Их давно тянуло друг к другу, неумолимо, словно полюса магнитов.
С самой первой встречи.
И они заслужили эту безумную радость.
Потому что — не торопились.
Желания наполнялись постепенно, словно колодец прозрачной водой.
И теперь они — пили ее.
Чистую воду своей любви.
Ровное шоссе трассы Париж — Лион — Ницца тихо шуршало под колесами мчащейся на юг машины. Виктор любовался природой Франции, приоткрывая
тонированное окно, изредка смотрел на дорожную карту. С каждой сотней километров становилось все теплее, трава — зеленее, и на подъезде к Марселю явственно запахло морем.Несколько раз автомобиль тормозил перед турникетами платной дороги, Симона быстро просовывала специальную карточку в щель автомата, шлагбаум открывался, и они ехали дальше.
В районе города Orange они остановились пообедать в дорожном ресторане, красивом и чинном заведении, где Виктор заказал себе порцию устриц, которые так понравились ему в первый вечер у Комарова. Симона, неторопливо кушая какое-то мясное блюдо, с улыбкой наблюдала за не совсем умелыми действиями поедателя морского деликатеса.
Они приехали в Ниццу.
— Ты знаешь, что через два дня здесь начнется знаменитый карнавал? — спросила Симона.
— Нет, и чем он знаменит? — вопросом ответил Одинцов.
— Увидишь, — улыбнулась девушка.
Потом, помолчав, добавила:
— Мы будем жить это время в символичном месте, я уже смотрела дома карту города и решила — где именно.
— Вот как? — удивился Виктор.
— Да. На бульваре Пого, в отеле Villa Viktoria.
— Класс! На твоей улице… — мужчина повернул сияющее лицо к спутнице, — значит, по идее я должен побевдать в турнире?
— Надеюсь, что так, — Симона уверенно вела машину по улочкам красивого города.
Приближался вечер.
Сквозь дома просматривалась лазурь Средиземного моря. Настроение шахматных авантюристов было приподнятым, они предвкушали свои новые ночи любви вдали от всех знакомых, друзей, родных.
Здесь их никто не знал, и они разлучались только на время партий Одинцова.
Игровой зал был в километре от отеля, все участники жили далеко в другом месте, Симона с Виктором поселились в красивом двухместном номере «Villa Viktoria».
До набережной было всего несколько минут ходьбы, и, едва устроившись, они выскочили из гостиницы и быстро пошли к Английскому променаду.
— Как красиво! — с восхищением проговорил Виктор при виде моря, пальм, солнца, садящегося за горизонт, сказочного пейзажа Ниццы.
Он обнял девушку за талию и прижал к себе.
Поцеловал ее в густые каштановые волосы, вдохнув ставшим родным запах… Засмеялся, увидев, как на коже Симоны появились мурашки.
— Ты замерзла?
— Нет. Почему ты так спросил?
— А у тебя гусиная кожа.
— Все то ты замечаешь…
— Привычка.
— Хорошая привычка. Хотелось бы, чтобы не исчезала.
— Не исчезнет. Пойдем, выпьем что-нибудь горячего? Грог, например.
— Идем!
Одинцов легко выиграл первые две партии. В какой-то момент он снимал очки, незаметно отключал всю аппаратуру и делал свои ходы.
Он знал, что самое трудное начинается после третьего тура.
Вечером они вышли в город.
Везде слышалась музыка, ходили наряженные люди: карнавал начался. Огромное количество цветов — роз, георгинов, гладиолусов, гвоздик носили в корзинах, в разных местах вспыхивали фейерверки, на площади Массена загорелись тысячи электрических лампочек в фанерных щитах, расписанных художниками.