Французская защита

— Я, если честно, очень волновался, — признался Одинцов.

— Конечно! У меня картинка иногда летала на мониторе, словно ты в штормовом море на лодке плывешь. Поспокойнее надо, мы же знаем, как сильно играет программа…

— Нет, пока не знаем, — вдруг задумчиво произнес Виктор, — все познается в сравнении. Вот если бы испытать ее на большом турнире, с нормальным контролем времени и на очень сильных гроссмейстерах.

— А что? Попробуем! — азартно проговорила Симона.

Щеки девушки раскраснелись от выпитого вина, темные вишни ее глаз поблескивали в свете свечи, стоявшей на столике между ними.

— Как ты себя чувствовала в автомобиле? За окном прохладно было! — спросил Виктор.

— Да нормально! Включила кондишен на 20 градусов, мотор работал, теплый воздух перевела на обогрев ног. Скажи, когда будет следующее соревнование, интересное по составу и призам?

— Через неделю, в Ницце. Очень сильный турнир. Он будет идти девять дней подряд. Ты сможешь?

— Конечно! — уверенно ответила девушка.

— А твоя работа?

— Мне же не надо ходить в офис и сидеть там целый день. Я сделала свою часть программы, и гуляю до следующего заказа.

— Так, — Виктор полез во внутренний карман и достал чековую книжку, — я должен тебе отдать половину моего приза.

— Ты что!? — рука Симоны легла на ладонь мужчины. — И не думай даже!

— Почему? Мы же вдвоем ведем эту игру?

— Ты заработай сначала немного денег. Своего друга, лежащего в тюремном морге, не забыл, я надеюсь?

Виктор помрачнел.

Воображение сразу представило Лёху, лежащего в каком-нибудь закрытом ящике, замерзшего, неузнаваемого.

— Хорошо. Спасибо тебе, — он медленно сжимал тонкую кисть девушки. Потом приподнял ее, придвинулся ближе и губами нежно поцеловал пальцы Симоны.

— Ты знаешь, когда я был там, в камере, мне приснился отчетливый сон. Про этого друга. И как будто он начинает сбываться…

— Какой?

— Лед, большая гора… Лёха лежит под ней, и никак его не достать оттуда. Почему-то под рукой оказывается ноутбук, я кладу его на этот лед…

— И… что??

— Он стремительно тает, весь, полностью… Лёха встает, говорит мне «Вот и все, смотри — наша Москва!» И я проснулся.

Симона задумчиво покачала головой:

— Дай Бог, чтобы сон сбылся. И ты отвез его на Родину.

— Я тоже надеюсь на это. Хотя… — Виктор помедлил, потом произнес, — чувствую, что трудности ожидают в этом деле немалые. Бумаги надо бюрократам какие-то представить, оформлять груз, я кое-что узнавал. Да и в тюрьме администрация может тоже затормозить…

Симона бросила быстрый взгляд на собеседника.

— Ладно, давай пока не будем о грустном? — улыбнулся Одинцов. — Лучше расскажи мне о себе.

Они сидели, не обращая внимания на окружающих, и говорили, говорили, говорили…

За окном медленно проезжали автомобили, прохожие торопились по своим делам, иногда в слегка затемненное окно ресторана начинал стучать дождик, но они не видели и не слышали ничего вокруг.

Несколько раз подходил официант, спрашивая, не хочет ли месье заказать что-либо еще.

Одинцов просил кофе, Симона тоже пару раз заказала капуччино. Разговоры посетителей сливались в один ровный гул, люди приходили и уходили, свободных столиков было мало.

Внезапно Виктор заметил, как девушка бросила тревожный взгляд куда-то в угол ресторана.

Он не придал значения этому.

— Извини, я отойду, — Одинцов отодвинул стул и пошел в туалетную комнату.

Вернувшись, увидел, что его место занято.

Напротив Симоны сидел красивый брюнет с тонкими усиками над верхней губой. Увидев Виктора, улыбнулся, и сделал жест рукой, словно приглашая взять свободный стул и присоединиться к его компании. Одинцов вопросительно взглянул на девушку. Щеки ее были пунцовыми, и по ее виду можно было сказать, что гость за их столом был для неё неприятен.

— Познакомь меня с этим месье, — по-французски сказал брюнет, — и мы выпьем…

Симона нервно дернула плечами:

— Это — Жан, мой бывший знакомый, а это Виктор.

— Ну почему же сразу: бывший? — рассмеялся француз. — Меня обычно никто не забывает! Особенно женщины!

Темные маслянистые глаза непрошенного гостя блестели той особенной пьяноватой дымкой, которая проступает после пары бутылок красного вина.

Он явно куражился.

— Присаживайтесь, Виктор! — жестом хозяина Жан придвинул свободный стул из-за соседнего столика, потом обернулся в угол ресторана и помахал рукой двум своим товарищам, наблюдавшим за ним.

Те ответили тихим ржанием.

— Держу пари, что Вы не француз! — пьяно качнувшись вперед, заключил любимец женщин преклонного возраста.

— Вы угадали, я русский, — ответил Одинцов и, обернувшись, позвал официанта.

— О! О! Вот это встреча! — радостно хохотнул Жан. — У меня никогда не было знакомых среди русских. Говорят, они ужасные алкоголики, и пьют свою водку ведрами!

Потом окинул взглядом фигуру Одинцова и повернулся к Симоне:

— А каков русский Иван в постели? Неутомимый труженик или слабый импотент?

— Жан, перестань оскорблять незнакомого тебе человека! — быстро проговорила девушка.

— А я не оскорбляю его. Это ты меня оскорбила, когда ушла из-за какой-то моей легкой интрижки. И теперь у тебя русский… поздравляю! Хотя ты сама этих кровей, как же я забыл! Держу пари, что он тебе быстро надоест. И вообще я хочу, чтобы ты сегодня ушла со мной! Вы не возражаете, месье?

И Жан, привстав, приблизил свое лицо к Виктору.

— Вот чек, пожалуйста, — Одинцов передал бумажку подошедшему официанту, потом взглянул на Симону, — иди к машине, я догоню тебя.

— Хорошо, — девушка встала, надела куртку и медленно пошла к выходу из ресторана.

«Если обернется, у нас с ней все будет… все будет замечательно» — внезапно для себя загадал Виктор.

Француз качнулся, было в сторону уходящей девушки, но тут же ощутил руку стоящего перед ним блондина у себя на локте.

— Подождите, месье Жан, — голубые глаза Одинцова потемнели.

— Ты что? Мерд! Мне сказать что-то хочешь? — и рот внизу тонких усиков выдал мерзко-грязное, трудно переводимое выражение в адрес русского. Симона обернулась.