Фривольная поэзия

Играющей в игры любовные

Есть поцелуи – как сны свободные, Блаженно-яркие, до исступления. Есть поцелуи – как снег холодные. Есть поцелуи – как оскорбление. О, поцелуи – насильно данные, О, поцелуи – во имя мщения! Какие жгучие, какие странные, С их вспышкой счастия и отвращения! Беги же с трепетом от исступленности, Нет меры снам и нет названия. Я силен – волею моей влюбленности, Я силен – дерзостью негодования!

Хочу

Хочу быть дерзким, хочу быть смелым, Из сочных гроздий венки свивать. Хочу упиться роскошным телом, Хочу одежды с тебя сорвать! Хочу я зноя атласной груди, Мы два желанья в одно сольем. Уйдите, боги! Уйдите, люди! Мне сладко с нею побыть вдвоем! Пусть будет завтра и мрак и холод, Сегодня сердце отдам лучу. Я буду счастлив! Я буду молод! Я буду дерзок! Я так хочу!

Дон-Жуан Отрывок из ненаписанной поэмы

…………………………………… 5 Промчались дни желанья светлой славы, Желанья быть среди полубогов. Я полюбил жестокие забавы, Полеты акробатов, бой быков, Зверинцы, где свиваются удавы, И девственность, вводимую в альков — На путь неописуемых видений, Блаженно-извращенных наслаждений. Я полюбил пленяющий разврат С его неутоляющей усладой, С его пренебреженьем всех преград, С его – ему лишь свойственной – отрадой. Со всех цветов сбирая аромат, Люблю я жгучий зной сменить прохладой И, взяв свое в любви с чужой женой, Встречать ее улыбкой ледяной. И вдруг опять в моей душе проглянет Какой-то сон, какой-то свет иной, И образ мой пред женщиной предстанет Окутанным печалью неземной. И вновь ее он как-то сладко ранит, И, вновь – раба, она пойдет за мной И поспешит отдаться наслажденью Восторженной и гаснущею тенью. Любовь и смерть, блаженство и печаль Во мне живут красивым сочетаньем, Я всех маню, как тонущая даль — Уклончивым и тонким очертаньем, Блистательно-убийственным, как сталь С ее немым змеиным трепетаньем. Я весь – огонь, и холод, и обман, Я – радугой пронизанный туман. <…>

Анита

Я был желанен ей. Она меня влекла, Испанка стройная с горящими глазами, Далеким заревом жила ночная мгла, Любовь невнятными шептала голосами. Созвучьем слов своих она меня зажгла, Испанка смуглая с глубокими глазами. Альков раздвинулся воздушно-кружевной, Она не стала мне шептать: «Пусти… Не надо…» Не деве Севера, не нимфе ледяной Твердил я вкрадчиво: «Anita! Adorada!» Тигрица жадная дрожала предо мной, — И кроме глаз ее, мне ничего не надо.

Михаил Кузмин

Из цикла «Любовь этого лета»

* * *

Глаз змеи, змеи извивы, Пестрых тканей переливы, Небывалость знойных поз… То бесстыдны, то стыдливы Поцелуев все отливы, Сладкий запах белых роз… Замиранье, обниманье, Рук змеистых завиванье И искусный трепет ног… И искусное лобзанье, Легкость близкого свиданья И прощанье чрез порог.

* * *

Мне не спится: дух томится, Голова моя кружится И постель моя пуста, — Где же руки, где же плечи, Где ж прерывистые речи И любимые уста? Одеяло обвивало, Тело знойное пылало, За окном чернела ночь… Сердце бьется, сухи руки. Отогнать любовной скуки Я не в силах, мне невмочь… Прижимались, целовались, Друг со дружкою сплетались, Как с змеею паладин… Уж в окно запахла мята, И подушка вся измята, И один я, все один…

Валерий Брюсов

«Опять безжалостные руки…»

Опять безжалостные руки Меня во мраке оплели. Опять на счастье и на муки Меня мгновенья обрекли. Бери меня! Я твой по праву! Пусть снова торжествует ложь! Свою нерадостную славу Еще одним венком умножь! Я – пленник (горе побежденным!) Твоих колен и алчных уст. Но в стоне сладостно-влюбленном Расслышь костей дробимых хруст! С тобой, как цепью, спаян вместе, Полузакрыв истомный взор, Я не забыл о тайной мести За твой восторг, за мой позор! А! зверь неутомимо-гибкий! Быть может, я тебя люблю! Но все движенья, все улыбки Твои – я жадно уловлю. Дрожа, прислушаюсь к стенанью, Запечатлею звуки слов, И с ними, как с богатой данью, Вернусь к свободе из оков. Потом – моим стихам покорным, С весельем, передам твой лик, Чтоб долго призраком упорным Стоял пред миром твой двойник!

Александр Блок

Девушке

Ты перед ним – что стебель гибкий, Он пред тобой – что лютый зверь. Не соблазняй его улыбкой, Молчи, когда стучится в дверь. А если он ворвется силой, За дверью стань и стереги: Успеешь – в горнице немилой Сухие стены подожги. А если близок час позорный, Ты повернись лицом к углу, Свяжи узлом платок свой черный И в черный узел спрячь иглу. И пусть игла твоя вонзится В ладони грубые, когда В его руках ты будешь биться, Крича от боли и стыда…

Саша Черный

Недоразумение

Она была поэтесса, Поэтесса бальзаковских лет. А он был просто повеса, Курчавый и пылкий брюнет. Повеса пришел к поэтессе. В полумраке дышали духи, На софе, как в торжественной мессе, Поэтесса гнусила стихи: «О, сумей огнедышащей лаской Всколыхнуть мою сонную страсть. В пене бедер, за алой подвязкой Ты не бойся устами припасть! Я свежа, как дыханье левкоя, О, сплетем же истомности тел!..» Продолжение было такое, Что курчавый брюнет покраснел. Покраснел, но оправился быстро И подумал: была не была! Здесь не думские речи министра, Не слова здесь нужны, а дела… С несдержанной силой кентавра Поэтессу повеса привлек, Но визгливо-вульгарное: «Мавра!!» Охладило кипучий поток. «Простите… – вскочил он, – вы сами…» Но в глазах ее холод и честь: «Вы смели к порядочной даме, Как дворник, с объятьями лезть?!» Вот чинная Мавра. И задом Уходит испуганный гость. В передней растерянным взглядом Он долго искал свою трость… С лицом белее магнезии Шел с лестницы пылкий брюнет: Не понял он новой поэзии Поэтессы бальзаковских лет.

София Парнок

Сафические строфы

Слишком туго были зажаты губы, Проскользнуть откуда могло бы слово? Но меня позвал голос твой – я слышу — Именем нежным. А когда, так близки и снова чужды, Возвращались мы, над Москвой полночной С побережий дальних промчался ветер, — Морем подуло… Ветер, ветер с моря, один мой мститель, Прилетит опять, чтобы ты, тоскуя, Вспомнил час, когда я твое губами Слушала сердце.

Из цикла «Мудрая венера»

2 Не всегда под ветром пылает ярче, О мой друг, подчас потухает факел. Не всегда волна кораблям попутней Тихого моря. Ты торопишь негу, нетерпеливец, Укоряешь деву в ленивой страсти, — Иль забыл, что многим милее молний Медленный пламень? Не того дарит дивной песней лира, Чья рука безумно цепляет струны, — Много правил есть (вот одно – запомни!) В нежной науке: С плавных плеч сползая лобзаньем длинным, Не спеши туда, где в дремотной лени Две голубки белых, два милых чуда Сладостно дышат.