Галя, у нас семидесятые!
Шрифт:
С соседями мне повезло: на двух нижних полках расположилась пожилая пара. Старичок, расстелив белье, тут же лег и, надев очки, уткнулся в газету. Его спутница увлеклась вязанием. А на верхних полках разместились две девчушки, по виду — студентки. Весело о чем-то пощебетав несколько минут после отправления поезда, они дружно уснули. Не заметила и я, как отправилась в объятия Морфея.
— Товарищи! Подъезжаем к станции Любань! Сдаем белье! Сдаем белье! — раздался зычный окрик проводницы.
Пассажиры сонно потягивались, спускались со своих полок, сворачивали белье и занимали очередь в туалет и за кипятком. Пока она дошла до меня, мы уже были где-то на Сортировочной, то
Приведя себя в порядок, я прильнула к окну в тамбуре и стала смотреть на пейзажи, проносящиеся за окном. Эта поездка очень волновала меня не только потому, что мне предстояло всерьез заняться поисками пропавшей подруги. Мне же выпала потрясающая возможность — увидеть Ленинград таким, каким он был в то время, когда я только-только родилась!
Появилась я на свет в роддоме на улице Канонерской, в самый канун 1975 года. В то время мама с папой, бабушкой и дедом занимали две больших комнаты в огромной коммунальной квартире на 13-й Красноармейской улице, рядом с метро «Технологический институт». В «хрущобу» мама с папой и со мной переехали позже, в восьмидесятых, когда каким-то чудом удалось добиться расселения. До восьми лет мы жили в одной квартире с бабушкой и дедом, и, надо сказать, об этом соседстве у меня остались самые приятные воспоминания. Бабушка, в отличие от мамы, меня любила, холила и лелеяла: именно с ней я впервые посетила знаменитую пышечную на улице Желябова, 25. Сейчас этой улице вернули прежнее наименование — «Большая Конюшенная». А еще с бабулей мы ходили в кинотеатр «Родина», посетили знаменитый крейсер «Аврора», съездили в Петергоф. Я, маленькая, скинув туфли, задорно скакала по камешкам у шуточного фонтана, а дедушка-смотритель обливал водой меня и других зазевавшихся посетителей.
Тем временем поезд прибыл на Московский вокзал. Сдав белье и взяв сумку, я попрощалась с соседями и вышла на перрон. Это была уже моя вторая поездка на поезде в СССР — во время моего прошлого путешествия я отправилась по заданию МУРа в Казань, чтобы лично поучаствовать в поимке страшного преступника по имени «Мосгаз». Правда, погулять по Казани шестидесятых годов мне так и не удалось, хотя и очень хотелось. Сразу после того, как Ионесян меня узнал, МУРовцу в штатском, стоящему неподалеку от меня, подали условный сигнал, и он, оттолкнув меня в сторону, ловко защелкнул на запястьях оторопевшего преступника наручники. Я, облегченно выдохнув и смыв грим в туалете на вокзале (в том, чтобы походить на сообщницу «Мосгаза» Алевтину, уже не было необходимости), ближайшим поездом отправилась в Москву. А обновленный казанский Кремль я увидела гораздо позже — когда мы с Георгием полетели в Казань погулять на выходные.
Поначалу я хотела было купить пятикопеечный билет на метро на станции «Площадь Восстания», перейти на «Маяковскую» и проехать одну остановку до «Гостинки», но потом решила прогуляться пешком от вокзала прямо до улицы Желябова. Стояло солнечное морозное утро, было не очень холодно, под ногами похрустывал снежок… Погода была просто чудесная! Я с удовольствием рассматривала такие родные, хорошо знакомые, но вместе с тем — совершенно другие улицы. Как будто ожили старые советские открытки! Вот и Невский проспект, вот кони Клодта на Аничковом мосту, вот дворец, куда я когда-то ходила заниматься в кружки… А вот и садик у памятника императрице Екатерине! Именно тут, присев на лавочку с кофе и пирожным в руках, купленными у станции метро «Адмиралтейская», я вдруг снова встретила загадочного старичка Андрея Петровича и отправилась в свое второе путешествие в СССР.
Забрела я и в знаменитую пышечную на Желябова. А что? Все равно тут неподалеку придется остановиться, так почему бы заодно не устроить себе экскурсию по местам былой славы?
Три пышки с сахарной пудрой и стакан обжигающего черного чая с сахаром обошлись мне
в сорок копеек. Дешево и сердито! И народу почти нет — время-то раннее. Согревшись в теплой пышечной, заморив червячка и вытерев губы, я отправилась по адресу, который заботливо оставил мне Гоша. Макс, славящийся гостеприимством, жил на четвертом этаже.Поначалу на звонок мне никто не ответил. Нажав на кнопку три или четыре раза, я уж было предположила, что хозяина и вовсе нет дома и пригорюнилась, как вдруг раздалось недовольное шарканье, ворчание, а потом залязгал замок открывающейся двери, из-за которой высунулась лохматая всклокоченная голова.
— Здорово! — сказала голова, обдав меня запахом перегара. — Заваливай. Ты от Клауса? — и голова смачно рыгнула. — Ты извини, спал я. Вчера хорошо погуляли.
Поморщившись, но ничем не выдав своего недовольства, я поздоровалась и вошла в прихожую, которую освещала тусклая лампочка Ильича, висевшая на проводе.
Глава 16
Едва я вошла в коридор квартиры, как в нос мне ударил резкий запах. Этот аромат я, прожившая почти с десяток лет в квартире мамы моего сожителя Толика, обожающей подбирать на улице и притаскивать домой дворовых кошек, точно бы ни с чем не перепутала. Надеюсь, тут хвостатых рабовладельцев хотя бы меньше, чем десять. Именно рабовладельцев — хозяина у кота быть не может, есть только обслуживающий персонал.
Навстречу мне, вальяжно потягиваясь, очевидно, после недавного сна, вышел здоровенный толстый котяра. Будка у него была едва ли не шире, чем у самого хозяина. Внимательно осмотрев меня, точно охранник школоту на входе в ночной клуб, кот напоследок окинул меня презрительным взглядом и удалился вдаль по коридору, грозно мявкнув и подняв хвост трубой. Он явно сразу дал понять прибывшей гостье, кто тут хозяин. Я даже немного заробела.
— Заваливай, — повторил Макс, снова обдав меня ароматами вчерашних возлияний. — Да, кстати, забыл тебе сказать — это Барон. Разувайся и проходи. Щас пожрать че-нить сообразим.
Ну что ж, Барон так Барон. Вряд ли горделивого кота могли звать как-то по-другому — только «Барон» или «Император», ну на худой конец — «Хозяин». Повесив пальто на вешалке, я стянула ботинки, мысленно загадав, чтобы Барон их не пометил, и вытащила из сумки предусмотрительно захваченные с собою тапки.
Квартира, в которой обитал странноприимец Макс по кличке «Зингер», была по размерам меньше моей московской коммуналки — всего пять комнат.
— Ты один тут живешь? — полюбопытствовала я.
— Нет, конечно! — изумился хозяин, шаркая рядом со мной по коридору. — С дуба рухнула? Откуда у меня такая квартира? Моих тут только две комнаты.
— А почему две?
— Ну, вышло так. — пожал плечами Макс. — В одной бабушка с дедом жили, они уже умерли, в другой — я с родителями. Родителей тоже уже нет. Семьей пока не обзавелся. В одной сам живу, в другой чуваки с герлами вписываются. Да ты не боись, не обидим тебя. Ты герла зачетная, Клаус много хорошего про тебя рассказывал. Замужем?
— Нет пока, — коротко ответила я. Посвящать других в подробности своей личной жизни мне не хотелось.
— Так давай с нами летом автостопом в Анапу, а? Массу впечатлений гарантирую. Поехали, Дашута! Там пляж есть классный, Большой Утриш называется…
— Спасибо, я подумаю, — все так же вежливо и коротко ответила я, не желая обидеть хозяина дома отказом. В том, что поездка автостопом вместе с вечно молодыми и вечно пьяными хиппи, не обременными ни семьей, ни постоянной работой, гарантирует массу впечатлений, я не сомневалась. Трястись несколько суток в кабине дальнобойщика без возможности нормально поесть, помыться и почистить зубы — такие себе впечатления. Привыкла я уже к хорошей жизни, и снижать ее качество не планирую. Уж лучше часа четыре на самолете. Пусть в неудобном кресле, зато недолго.