Галя, у нас семидесятые!
Шрифт:
Чуть поодаль щебетала стайка ребятишек лет десяти, с ранцами за спиной. Из-под рукавов пальтишек виделись варежки, висящие на резинке. Таким способом мамы, обеспокоенные тем, что чадо постоянно теряет варежки, пытались спасти этот нужный элемент зимней одежды. Кстати, вариант отличный и рабочий даже в наши дни. Я сама, потеряв пар десять хороших варежек, попросту начхала на то, кто что скажет, пришила резинку и уже лет пять хожу так каждую зиму и не могу нарадоваться.
— Пацаны, завтра суббота, в двенадцать «Буратино» показывают! Пойдем? — предложил один.
— Пойдем, — охотно согласились остальные двое. — А потом ко мне можем двинуть, родоки на работе, в настольный хоккей поиграем.
Я улыбнулась. Ну точно! Фильм с обладателем неподражаемой
Тут вдруг мне в голову пришло недавнее восклицание Катерины Михайловны: «Психодром какой-то»! И это натолкнуло меня на мысль… Учительница, конечно же, имела в виду сумасшедшую нагрузку, с которой ей пришлось столкнуться, взяв на себя, помимо преподавания, еще и обязанности завуча школы. Забавное слово. Только мне почему-то казалось, что я его уже где-то слышала, и оно имеет непосредственное отношение к моей проблеме. Задумчиво хмуря лоб, я пыталась вспомнить, где и когда я его слышала… Что-то знакомое. И слышала я его, причем, совсем недавно.
Тем временем поезд прибыл на станцию.
— Все, до завтра! Я на «Пушку» сейчас, мне выходить! Там мама меня у метро ждет! — один из пацанов, болтающих с ребятами, поправил ранец и направился к выходу из вагона.
И тут меня осенило. «Психодром», «Пушка»… — это же места сборищ хиппи, о которых мне взахлеб рассказывал Сережка, когда помогал донести сумку до метро «Сокол»! Сейчас холодно, конечно, и вряд ли ребята устраивают посиделки на улицах в своих майках в обтяжку с бахромой и батен-даунах — рубашках с воротником на пуговицах. Да и на улицах Ленинграда вряд ли встретишь Макаревича в фирменной разноцветной рубашке, сшитой из разных лоскутков, и высоких замшевых ботинках с бахромой, которые назывались «плейбой». Это весной и летом хорошо так гулять, когда на улице тепло.
Слышала я когда-то, что хиппи, пропагандирующие свободу во всем: поведении, одежде, взглядах, однажды устроили спонтанную акцию, после которой гудела вся Москва. Сегодня ее назвали бы «флешмобом», но тогда это была просто «фенька». «Фенька» заключалась в следующем: студентки-хиппи выбросили свои бюстгальтеры. Это было совершенно потрясающе, потому что во всех ВУЗах шла проверка — есть на тебе бюстгальтер или нет. Забегая вперед скажу, что попытка «придавить» дух свободы так и окончилась ничем. Свободолюбивые хиппи остались при своем. К примеру, хватал девушку на улице наряд милиции и говорил: «Мы тебя сейчас укатаем по статье за проституцию». А девушка-хиппи, подкованная в этих вопросах и не лыком шитая, отвечала: «Пожалуйста, но в таком случае полагается осмотр. Врач подтвердит, что я невинна, а я скажу, что Вы, закрывшись со мной в кабинете, нагло стали ко мне приставать». Тут с милиционером случался шок, он открывал дверь, и кричал: «Пошла вон!».
Но сейчас, в декабре, я вряд ли увижу нечто подобное. Когда минус двадцать градусов — это стандартная ежедневная погода, без лифчика особо не походишь. Но, может быть, хиппи кучкуются в условленных местах и потом просто идут к кому-нибудь в гости или, как у них говорят, «вписываются на флэт» (от английского «flat» — квартира). Почему бы к ним не наведаться?
Вспомнив, как шумной компанией стиляг мы когда-то гуляли по «стриту» — участку улицы Горького от Маяковки до трубы (подземного перехода, который сейчас проходит под Манежной площадью), я прошлась по тому же маршруту. Однако безрезультатно. Ни наверху, ни в подземных переходах кого-то с «хайером» я не встретила. Жаль… А я-то уж было начала надеяться, что напала на след… Не повезло мне ни в этот день, ни в следующий. Так и наступил канун нового, 1975 года.
Совсем было отчаявшись, я махнула рукой и решила: сегодня тридцать первое декабря. Может быть, случится со мной новогоднее чудо? Во время своего первого путешествия в СССР в этот чудесный вечер я познакомилась с прекрасными ребятами. Во время
второго, тоже в канун Нового Года, мне позвонил Лидин муж, Андрей, с чудесной новостью. А потом я неожиданно для себя, положив на рычаг трубку проводного телефона в советской коммунальной квартире, оказалась у себя дома. Точнее, в квартире своего теперешнего жениха. А вдруг в этот день что-то случится? Бывают же на свете чудеса… Может быть, мне посчастливится найти иголку в стоге сена?В этот день в нашей квартире было шумно. По уже сложившейся традиции Новый Год все справляли вместе, на кухне. Подарков соседи друг другу не дарили, просто скидывались, чем Бог послал: кто мясо из деревни привезет, кто пирогов напечет, кто дефицит какой вроде приличной колбасы достанет. Взрослые суетились у плиты и нарезали салаты, ребятня украшала квартиру гирляндами. Егор со своим вторым отчимом, которого он совершенно не боялся и по-дружески звал «Митричем», съездили на дачу и привезли из леса отличную небольшую елку, которой и украсили кухню.
Я внесла свою долю в подготовку к празднику: тщательно убралась во всех местах общего пользования, помогла Егоркиной маме настрогать оливье на всех и, пообещав вернуться к одиннадцати часам вечера, наскоро оделась и потопала на «Пушку». И кажется, в этот раз не зря.
У памятника поэту собралась компания, не в рубашках, конечно, но одетая довольно легко — в короткие куртки и джинсы. Впрочем, сегодня это не казалось странным. В Москву нежданно-негаданно пришла оттепель, все вокруг растаяло, и кое-кто ходил без шапки. Длинноволосые парни с «хайером» что-то лениво пели под гитару, а ярко накрашенные девчонки о чем-то весело переговаривались. Я с удивлением заметила, что в компании были не только юнцы — вот этому мужчине с бородой, который стоял ко мне боком и с кем-то беседовал, явно уже за тридцать.
— Эй, герла! — окликнул меня кто-то из ребят, на вид — лет двадцати пяти. — Тоже хочешь попеть? Айда с нами, мы не кусаемся, не обидим. Играть умеешь? Может, согреться хочешь? У нас есть…
Разговаривал парень вполне доброжелательно и миролюбиво, несмотря на развязный тон. В другой раз я, может быть, и попела бы с ребятами что-то из «Deep Purple». Ну и что, что они моложе! Но сейчас было не до этого.
— Да нет… Я тут знакомого ищу.
— Знакомого? — весело спросил парень, перебирая струны. — Ну считай, уже нашла. Я готов познакомиться!
— Нет, я своего знакомого ищу, — твердо повторила я. — Сергей, Лютиков. Он из ваших. Жил на «Соколе» с родителями, потом съехал.
Парень посерьезнел. Видимо, понял, что мне действительно нужна помощь.
— Тебя как зовут?
— Даша.
— Ну… даже не знаю, чем тебе помочь, Даша. Сергеев-то в Москве пруд пруди. Разве что Клауса спросить.
— Клауса? — ухватилась я за знакомое имя, которое когда-то упоминал Сережка. — А ты его знаешь?
Парень рассмеялся.
— Его все знают, красивая. Сейчас и ты узнаешь! Эй, Клаус! Иди сюда! Надо девушке помочь!
Бородатый мужчина, на которого я изначально обратила внимание, обернулся. Его русые уже чуть с проседью волосы доходили до поясницы. Он был без шапки, и я заметила широкую ленточку у него на волосах.
— Привет! — широко улыбнулся мне старый знакомый. — Сколько лет, сколько зим!
Глава 14
— Ты? — не веря своим глазам, спросила я и уставилась на подошедшего. — А… это… как?
— А вот так, — довольно улыбнулся Клаус, он же — мой давний знакомый музыкант Николай — широкой знакомой улыбкой. Неужели это он? Вот в жизни бы не подумала… Не найдя в себе сил вымолвить ни слова, я рассматривала старого приятеля, с которым мы ходили в позже ставшее культовым кафе «Мороженое», Третьяковскую галерею, Большой театр, катались на катке и танцевали под музыку приемника «Спидола» в съемной комнате коммунальной квартиры… Тогда я еще не подозревала, что вскоре окажусь в самой гуще страшных и невероятных событий и даже приму участие в поимке страшного преступника.