Ганфайтер. Огонь на поражение

Девушка замерла, прижав кулачки к груди.

— Ты… — пролепетала она. — Меня…

— Я! Тебя!

— А ты лучшего места и времени не мог найти? — неуверенно рассердилась она. — Мы тонем!

— Плевать! Я этих гадов все равно уничтожу! Ну?!

Наташа молча закинула ему руки на плечи, обняла крепко, прижалась губами так резко, что их зубы цокнули. Ответ положительный…

— Пошли отсюда! — заорал счастливо Сихали.

Палуба клонилась все сильнее, плавбаза заваливалась на правый борт с дифферентом на нос, содрогаясь обоими корпусами. Долгий тоскливый скрежет вырывался из нижних палуб и гулкие сотрясения.

— По батискафам!

Экипаж «Онекотана» пробирался к докам по вздыбленной палубе, неуклюже пробегая по коридорам — одной ногой ступая на встопорщенный пол, другой — на опадающую стену. Правый корпус уже почти весь скрылся под водой, одна надстройка еще выглядывала из пенящейся воды, но и она погружалась, макая в волны решетки локаторов и антенн.

Кое-как, постоянно оскальзываясь, Тима и Наташа спустились на доковую палубу. Воды в коридоре было по пояс и выше.

Загребая вихрящийся поток, Браун добрался до трапа.

— Придется нырять!

— Ныряй, я следом!

Набрав воздуху в легкие, Тимофей окунулся в воду и погреб, смутно различая размытые пятна фонарей. Вынырнув под потолком, он отдышался, дождался Наташу — девушка открывала рот и отирала воду с лица.

— Еще чуть-чуть!

Проплыв темным закоулком, Сихали вынырнул на доковой палубе. Его «однойка» была рядом, вся залитая водой, только рубка выступала да кормовые рули.

— Залезай!

— Надо остальных найти!

— Некогда! Выплывем сначала и будем искать!

Тимофей захлопнул крышку люка и передвинул защелки замка.

— Мы будто под дождем побывали, — нервно засмеялась Наташа, — под сильным!

А Браун ничего не сказал, он умилился — эта девушка, вместо того чтобы ойкать, пугаться, переживать за гибнущий корабль, смеется. И глаза у нее радостные…

— Поплыли!

Хлюпая и чвакая, Тимофей добрался до командирского места. Мокрая одежда мешала, но это не самое страшное. Блок за блоком, система за системой, он оживил батискаф. «Мустанг» ожил, загудел реактор в холостом режиме, потом индикаторы загорелись в ином сочетании — подняла вой турбина, загудела выброшенная вода. Батискаф стронулся с места. Фиксаторы звякнули, отцепляясь, и «подводный обитаемый аппарат» скользнул по направляющим, проламывая пластметалловую штору и вываливаясь в океан.

Звуки кораблекрушения передавались через воду еще громче — гром и тяжкий скрип, гулкие удары и визг разрываемого металлопласта полнили все вокруг.

Поглядывая сквозь спектролитовый колпак, где в воде цвета берилла размыто темнел срез палубы и шевелились, будто в агонии, сверхманипуляторы, Тимофей вывел батискаф из-под корабля.

— Вот она! — зло вымолвила Наташа.

Браун обернулся. Девушка с ненавистью смотрела на монитор, в котором скользила огромная черная субмарина.

— Знакомый силуэт… — процедил Сихали. — Ладно, она будет на второе. Сначала — наши. А ты поглядывай за этой черной. Вон пультик торпедного аппарата, вон — пульсатора.

— Ладно!

Браун заставил «Мустанга» всплыть и привстал с сиденья. Потом он выбрался из-за пульта и прошел к люку.

— Наши рядом, — бросил он на ходу.

Открыв люк, Тимофей вылез наружу. Неподалеку плыл Тугарин-Змей, поддерживая академика Стремберга, с другого борта приближались Боровиц и Рыжий.

— Наташка с тобой? — крикнул сегундо.

— Здесь! Руку давай!

Затащив кряхтящего Станисласа, Тимофей услышал Наташин крик:

— Чёрная торпедирует «четверку»! Нет… Мимо, мимо! Ой, она разворачивается!

— Змей! — торопливо крикнул Сихали. — Поплавай еще! Я быстро!

Отплевываясь, Илья махнул рукой: действуй давай.

Браун скользнул в люк, следом спрыгнул Боровиц.

— Я закрою! — быстро сказал он.

Тимофей бросился к своему месту. Упал на сиденье и схватился за джойстики. Вот она…

Черная субмарина плавно разворачивалась. В облаке пузырей выскочила торпеда. Сихали мгновенно активировал пульсатор.

Округлое хищное тело торпеды быстро приближалось, обещая быструю, почти мгновенную смерть.

И тут заработал пульсатор-квантабер. В теле торпеды возникали каверны и трещины, мелкие кусочки градом осыпались с нее, относимые потоком. Торпеда словно таяла, как кусочек сахара в горячем чае. Громкое зудение пульсатора смолкло на третьей секунде, когда вся БЧ распалась.

— Есть! — воскликнул Боровиц.

— Еще нет, — медленно проговорил Тимофей.

Заговорил селектор:

— «Тройка», «тройка»! Как вы?

— Все в порядке! Это ты, Самоа?

— Я! Со мной ребята из АЗО — все сразу!

— Сочувствую!

— Наташка!

— Здесь я! Я на «однойке»! И Стан тут!

— Скажи Стану, что тётю Хани мы подобрали, всё о’кей!

— Ладно!

— Рыжего не видели?

— Жив он, жив! И Змей тоже!

— «Шестерка»! Все в порядке?

— В полнейшем! «Пятерка» рядом, вижу «двойку» и «семерку»!

Браун склонился к микрофону и быстро спросил:

— Кто ближе всех к вражеской субмарине?

— Мы! «Тройка» то есть.

— И мы тоже! Это «восьмерка»…

— Торпедные аппараты — товсь! Боевыми — по корме!

— Есть! Есть!

— Готовность… Залп!

Сначала три, потом еще четыре или пять маленьких, но юрких торпедок оторвались от батискафов и устремились к черной подлодке. Та даже не попыталась уклониться. Видимо, подводники посчитали, что китопасы выпустили обычные пироксилиновые «хлопушки». Спустя пять секунд стало ясно, что они ошиблись.

Три ярчайших огненных шара вспухли в районе хвостовой части черной субмарины. Прочь поплыл гребной винт, плавно закувыркалось перо руля. Вскрылся пласт обшивки, выпуская облако пузырей, подсвеченных сполохами электроразрядов.

И еще четыре раскаленных «ядра» всколыхнули воды. Черная субмарина встала на нос, распуская корму рваными лепестками. К поверхности поднялся «гриб» — целая туча пузырей.

Замедленно кренясь, подлодка пошла ко дну.

— Ур-ра-а! — грянуло из селектора.

— Так им и надо, — сказала Наташа.

— Знать бы, кто ее науськал на нас, — проговорил Боровиц. — Убил бы!

— Убьем, — твердо сказал Тимофей и повел «однойку» к поверхности.