Ганфайтер. Огонь на поражение

Качнув резные створки, Сихали Браун вошел в «Серебряный доллар», заведение старого Василя Цыгана. Изрядно поседевшая копна волос, покрывавшая лобастую голову кабатчика, и впрямь вилась колечками, напоминая о таборах и лихих конокрадах. Невысокий и коренастый, Василь сколотил себе специальную подставочку, на которую он взгромождался, возвышаясь над стойкой бара. Он стоял, наклонившись и уперев руки так, что костлявые плечи приподнимались. Цыган напоминал старого грифа-стервятника, а кадыкастая шея и огромный, хищно загнутый нос лишь подчеркивали сходство с птицей, охочей до падали.

Увы, внешность падальщика неприятно гармонировала с сумеречным внутренним миром Василя, с давным-давно прогнившим нутром. Цыган никогда не страдал избытком совести. Он всегда был поглощен одним — поисками прибыли, и неважно, каким окажется источник обогащения.

Василь скупал перстни, отнятые вместе с пальцами жертв, серьги, выдранные из женских ушек. Продавал и покупал «белый товар», «лохматое золото» — молодых девчонок, сманенных или похищенных с «берега». Принимал заказы на убийства и передавал их «исполнителям», забирая себе долю от платы за смерть.

Много, много грязи, слёз и крови было за Василём.

Браун внимательно осмотрел полупустой зал салуна. Не углядев реально опасных типов, он подошел к стойке.

— Объявление читал? — обратился он к Василю.

— Читал, — проскрипел тот, запуская руки под прилавок, где, всегда наготове, лежал старенький, надежный лучемет времен Второй Гражданки.

Дуло бластера возникло перед ним как будто из ничего. Василь замер, вытаращившись в черное зияние излучателя. Дуло завораживало, притягивая взгляд, из него словно поддувал зябкий ветерок, донося запах сырой земли… Нет, неверно — в ТОЗО мертвецов предавали воде.

Острый кадык дернулся вниз и вверх.

— Убирайся из города, Василь, — холодно сказал Тимофей. — Такие, как ты, здесь не нужны. Собирай манатки и проваливай. В восемь вечера придет субмарина, и чтоб я тебя здесь больше не видел. Я доступно объяснил?

— Доступно… — прокаркал кабатчик. — Только я еще немножечко подожду, ладно? Хочу увидеть, как остекленеют твои глаза, когда Айвен всадит в тебя пару зарядов.

— Вот же ж, зараза! — восхитился Станислас, подпиравший столб у входа. — Упёртый!

Тимофей усмехнулся и бросил шестизарядник в кобуру.

— Ты поставил не на ту лошадь, старик, — сказал он и повернулся, чтобы уходить.

— Посмотрим… — донесся скрипучий ответ.

Сихали отправился дальше. Сделав круг, он замкнул его в офисе шерифа. Манило к себе глубокое, мягкое кресло, но Браун всегда опасался усаживаться на сиденья с подлокотниками — это мешало вовремя выхватить оружие. Поэтому он оседлал стул и сложил руки на спинке.

— Дождемся темноты, — сказал шериф устало.

Помощник кивнул.

— Так точно. Часам к одиннадцати они наберутся виски достаточно, чтобы спутать хмель с храбростью, и начнут искать повода выказать крутизну.

— Лично я надеюсь свидеться с Айвеном… и постараюсь продлить его смерть.

Сегундо вздохнул.

— Эх, говорил же я Арманто — сиди, не рыпайся! Нет, пошел… Знает же, что стрелок он никакой. Нет, все искал приключений на задницу… Нашел.

Тимофей прикрыл глаза. Поднимаясь, как ганфайтер, по ступенькам эволюции вверх — или вниз? — он достиг того пугающего уровня, когда не просто готов стрелять в ответ, а сам ищешь повода для стрельбы, когда убийство начинает согревать стылую кровь первобытным удовольствием от умертвия. Снова перед ним перепутье: пойдёшь налево — станешь бесчувственным убийцей, погрязая в чужой крови. Пойдёшь направо… Хм. Чтобы шагнуть в ту сторону, надо научиться стреноживать в себе сатанинский инстинкт, научиться сдерживать бесовские порывы и стрелять лишь тогда, когда без этого не обойтись, когда так — убей или умри…

В дверь постучались и тут же вошли Илья Харин, оба Шурика и Юта Хейзел.

— Здорово, — прогудел Тугарин-Змей. Из-за «бочки» регенерационного блока ему не удавалось прижимать руки к бокам, что выглядело забавно. Правда, мрачное выражение лица Илюши не располагало к шуткам.

— А мы тут мимо шли, — громко объявил Белый. — Дай, думаем, зайдем.

— На плавбазе все у порядке, — доложил Рыжий. — У полном. Там геологи собрались, парни надежные.

— Приволокли с собой геологические лазеры по сорок пять мегаватт, — дополнил Хейзел, — сказали, что почикают всех, кто двинется дальше трапа. Очень воинственный народ.

— Вы чего пришли? — спросил Тимофей неласково.

— Да мы так, — закряхтел Рыжий, — на подхвате будем. Их тут знаешь сколько?

— Много! — значительно сказал Харин.

— Спасибо, что просветили, — проворчал Браун. Хотя, честно сказать, на душе у него потеплело. Пришли друзья.

Знакомых у человека много. С одними вы здороваетесь, не всегда даже помня фамилию того, кому говорите: «Привет!» С другими вместе работаете, учитесь, живете по соседству.

С приятелями можно хорошо посидеть за одним столом, выпить-закусить, потрепаться о женщинах или о политике.

Однако многие ли из тех, с кем вы знакомы или приятельствуете, придут к вам в трудный час, на подмогу? Придут с оружием в руках, прекрасно зная, что ответные выстрелы могут стать для них последним видением в жизни?

Но уж тот, кто явится, пусть даже недовольный тем, что его оторвали от работы, подняли с дивана, будет вам другом. Настоящим. Надежным.

Сихали Браун привалился к стене и задремал.

В начале одиннадцатого Тимофей тщательно проверил оба бластера. Один сунул в кобуру, другой заткнул за пояс.

— Ну, ладно, — усмехнулся он невесело, — пошли генералить…

— Улички протирать, — хмыкнул Боровиц.

— А мы так, — потупился Рыжий, — где пылюку сдуем, где паутину смахнем…

Тимофей подобрался и шагнул за порог, сразу же отходя в сторону, чтобы зря не светиться в проеме.

— Все чисто, — сказал он негромко, и друзья последовали за ним.

Город был тих и покоен. Чудилось, он спал — смолкла музыка, не слыхать выстрелов и громких голосов, один только прибой ритмично долбил в скалистый мыс, прикрывавший порт с востока.

Ночь стояла теплая, ветерок доносил запахи гниющих водорослей и высаженного можжевельника.

Луны видно не было, зато звезды, большие, лохматые светила, горели так, что смутные тени очерчивались на темной земле. Кое-где на тени ложились желтые отсветы, падающие из окон, но эти места Тимофей старался обходить, не желая становиться удобной мишенью.

События начали развиваться быстрее, чем он предполагал.

Когда Браун приблизился к ступеням, ведущим к порогу «Серебряного доллара», там уже кто-то стоял. Темная сгорбленная фигура едва выделялась на фоне светлой стены.