Гарант мира для высшей расы
Шрифт:
— Ничего подобного не было! — буквально взвизгнул Азарел.
— Советник, вы лжете, — спокойно выдает Рихар в наступившей внезапно тишине. — Свидетельствую, милорд Рин в своем праве, слово Дана!
— Да вы же не разлей вода! Милорды, это измена против Советника Его Величества, а значит против короля!
Тишина в зале становится просто оглушающей. Я же ловлю взгляд Дарелла, что смотрит неотрывно на происходящее на трибуне для почетных гостей. О том, что случилось только что с его участием временно позабыли — толпа всегда ненасытна и ждет новых поводов для утоления своей жажды!
Я понимаю, что такого никто
— Не стоит сыпать обвинениями, когда не уважаете кровь Первых! Лорд Рин в своем праве! Подтверждаю и свидетельствую! — голос Верховного жреца, о чьем молчаливом присутствии казалось все забыли, прозвучал последним забитым гвоздем в крышку гроба Советника Азарела Ленса.
— Освободить арену, — глухо командует ректор во всё ещё стоящей тишине.
Я поднимаюсь и жестом указываю Азарелу на место поединка. В его глазах я читаю понимание. Он медленно поднимается и по его губам скользит саркастическая усмешка.
Мы спускаемся вниз, застывая напротив друг друга.
— Так и не смог простить смерти своей недалекой женушки, Тай? Впрочем, признаю, тебе и без неё есть за что меня ненавидеть, — Советник говорит спокойно, уже зная, что слова ничего не изменят. — А ведь такие перспективы были, — он сокрушенно качает головой и резко проходит оборот.
Я же не удосужился вслух вдаваться в подробности всего, что сотворил этот оборотень. Истинный оборотень, какие есть в любом народе — черная, жадная и беспринципная душа, в добавок к которой прилагалась воля и незаурядный ум. И от этого ещё печальнее.
Мой зверь давно жаждал крови этого врага и я просто отключил человеческую ипостась, что словно с высоты наблюдала, как вершится возмездие. Пусть даже такими средствами, не на суде, где могли бы быть представлены все неприглядные деяния этого типа. Только мы знаем цену мирской справедливости в государстве, где этот паук давно опутал своей паутиной власть по рукам и ногам. А зверю было плевать — он знал, что прав и просто рвал то зло, что видел пред собою…
Когда пелена сошла, а в мир ворвались звуки, я обнаружил себя стоящим над тем, что осталось от тела Советника Ленса. Чья-то рука легла мне на предплечье, я поднял глаза.
— Отец, пойдем домой!
Дар смотрел на меня с тревогой. За его плечами стоял Рихар, кругом суетились, кто-то что-то говорил…
— Идем, Тай, ещё ничего не кончено, ты же знаешь, — голос брата звучит грустно. — Помнишь сказку про темного оборотня, голову которого рубить можно было бесконечно — она отрастала, пока не уничтожили тело целиком? Так мы в этом ещё и не преуспели!
Киваю согласно и иду к выходу, не выпуская ладонь сына из своей, зная, что брат рядом. Вижу моих людей, которые уже пробились в зал, не угрожая явно, но оттеснив охрану Академии.
Я знаю, что весть о случившемся долетит до Твердыни в считанные минуты и радуюсь в душе, что Светлейшую княжну Савенаж никто не связывает со мною, а значит ей пока мало что грозит. А то, что любимый дядя не сможет оставить произошедшее без своего монаршего внимания, я уверен.
И да, время поговорить и расставить всё по местам близится. Осталось дождаться ответного
хода.Глава 33.1
Мне досталась в этой пьесе
Очень маленькая роль.
В ней всего четыре слова:
"Мы прорвёмся, мой король!"
«Маленькая роль» ГЕННАДИЙ ГРИГОРЬЕВ
Лигерия. Мелетия. Королевский дворец Твердыня.
Ночь прошла скверно. Тревога и неясные предчувствия терзали до самого утра. Пару раз мне удалось провалиться в тревожное забытье, из которого я буквально вываливалась с криком, потому что там меня преследовали призраки прошлого: пустые глаза матери, ее тянущиеся ко мне руки, покрытые темными пятнами, что были на теле в момент страшной смерти и искаженный мукой рот, пытающийся о чем-то меня предупредить. Картинка менялась, превращаясь в сцены покушения, когда Нория смертоносной фурией сдерживала нападающих наемников, не подпуская к дверям, за которыми, как за последней преградой, пряталась я и новая жена отца с малолетними отпрысками. Кровь, тела убийц и бледное, но решительное лицо моей хранительницы.
Норию я увидела и наяву, вынырнув в очередной раз из кошмара. Она вошла в спальню и села на кровать, беря меня за руку.
— Прошлое или настоящее? — тихий вопрос и понимающий взгляд. Я не впервые кричу во сне и ей не раз уже приходилось меня будить, чтобы спугнуть страшные видения.
Я мотаю головой, словно пытаюсь стряхнуть липкое оцепенение, которое всегда нападает после навеянного сном ужаса. Опускаю глаза, немного нервно стискивая руку подруги, цепляясь за нее, как за якорь. Милосердная, как бы я хотела сейчас, чтобы руки Тайгера укрыли меня от этого мира. Да, иногда так устаешь быть сильной, слышать бесконечно о долге, ответственности, держа ровно спину под всей этой тяжестью.
— Не знаю, Нори… Лишь бы не будущее, — шепчу, словно боясь произносить такое громко.
— Мы ведь не позволим ему свершиться, моя княжна? — девушка смотрит серьезно и спрашивает так, словно от того, что я скажу что-то изменится. Я лишь грустно улыбаюсь в ответ, качая головой.
— По крайней мере, я буду очень стараться, моя воительница, — я сдвигаю край одеяла и делаю приглашающий жест, — Приляг со мной, пожалуйста, уверена, что твоя храбрость сможет разогнать и мои страхи. Еще есть пара часов на сон…
Я вижу, что Нори смущена: она привыкла быть в роли тени. Слуги, телохранительницы и всегда держать дистанцию. А нынче все эти условности летели куда-то в нижний мир, отскакивая от действительности, как лишняя шелуха. Мы менялись, стремительно перестраивая свое мышление под новые реалии. А ещё искали сами себя настоящих. И, надеюсь, находили.
Она неуверенно кивает и ложится рядом, накрывая нас одним одеялом. Я придвигаюсь ближе и закрываю глаза, греясь теплом близкого человека. Сон наваливается тяжелой плитой, словно только этого и ждал: спокойный и пустой, без тревог и мучительных предчувствий.