Гарики из Атлантиды. Пожилые записки
Шрифт:
* * *
Красоте не дано отнимать, а уродство — конец и разруха: жизнь дарует красавица мать, а уносит — косая старуха. * * *
Живу я, как однажды обнаружил по горестному чувству неуюта, — чужой и неприкаянно ненужный, как памятник забытому кому-то. * * *
Певцов коронует могила: Россия их душит и губит, и чем их быстрее убила, тем больше впоследствии любит. * * *
Мы
* * *
Друзья дымят, и стол вином запятнан, и длится спор, застигнутый рассветом, нужны года, чтоб зрением обратным увидеть, сколько счастья было в этом. * * *
Наш дух и после нас живет в природе — так в памяти былое угасает, но слово, дуновение, мелодия — и все из ниоткуда воскресает. * * *
Все в этой жизни так устроено, что есть всему свои весы, но хоть и каждый прав по-своему — а сукин сын есть сукин сын. * * *
Когда со всех сторон приходит лихо и свет уже растаял вдалеке, единственный в безвыходности выход — собрать себя и выжить в тупике. * * *
У духа, как у плоти, есть позывы, но плотские — крепчают, разъярясь, а духа просьбы тонки и пугливы и гаснут, незаметно испарясь. * * *
Носить одежду — лицемерие, поскольку ясно что под ней, но в этом скрыто суеверие, что станет скрытое видней. * * *
Не столько душная держава питомца гонит нелюбимого, сколь жажда жизненного жанра, в России не осуществимого. * * *
Под радио немолчный голос волчий в колеблющийся смутный день осенний становится осознанней и громче предчувствие глубоких потрясений. * * *
Друзей вокруг осталось мало: кому с утра все шло некстати, кого средь бела дня сломало, кого согнуло на закате. * * *
Надежды очень пылки в пору раннюю, но время, принося дыханье ночи, дороги наши к разочарованию от раза к разу делает короче. * * *
Трудно жить: везде ухабы, жажда точит и грызет; что с того, что любят бабы, если в карты не везет? * * *
Уже мне ветер парус потрепал, рули не держат заданного галса, простите мне, с кем я не переспал, особенно — кого не домогался. * * *
Мы кишмя кишим, суета снует, злоба в воздухе кипятком бурлит, а на кладбище — соловей поет, чистый звук точа вдоль покоя плит. * * *
Обрызгивая
кровью каждый лист, история нам пишется не впрок, и кажется порой, что Бог — садист и нами утоляет свой порок. * * *
Мне глядеть на сверстников то грустно, то досадно, только и всего: разум, торжествующий над чувством, рано торжествует торжество. * * *
Когда, глотая кровь и зубы, мне доведется покачнуться, я вас прошу, глаза и губы, не подвести и улыбнуться. * * *
Неужто вы не замечали, как, подголоском хору вторя, есть в торжестве налет печали и привкус праздника у горя? * * *
Внешним пламенем согрета и внутри полна огня, красота посредством света — чем-то мудрости родня. * * *
Я жизнь любил весьма усердно, я был решителен и грешен, за что во дни, где станет скверно, я буду памятью утешен. * * *
Меня порою даже забавляет возможность грабежей или пожаров: реальная опасность исцеляет от множества надуманных кошмаров. * * *
Не потому ль добро в углу так часто сетует и плачет, что разум всюду служит злу с гораздо большею отдачей? * * *
А назад не гляди, уходя, выбрав тот из часов непогожих, когда с неба потоки дождя скроют слезы твои от прохожих. * * *
В России удивительней всего привычка от партера до галерки штаны снимать задолго до того, как жопа назначается для порки. * * *
Сколько б мы по базарам ни спорили, после споров не ставши умней, только то, что созвучно истории, обретает созвучие в ней. * * *
Опять приходит ночь. Я снова пьян. Как дивно это сделано в природе, что музыка далеких фортепьян к желанию напиться нас приводит. * * *
Всюду волки сумрачно и глухо воют озверело и напрасно, ибо плоти подлинного духа ничего на свете не опасно. * * *
Свыкся и прижился к миру я, было так и будет по сему, ибо человек — он не свинья и привыкнуть может ко всему. * * *
Спеши, подруга! Ветер лет несет нам осень вместо лета, уже и лес полураздет, а ты, дружок, еще одета. * * *
Я стал спокойней от бессилья осилить своды мертвых плит, лишь узкий шрам, где были крылья, в часы бессонницы болит.
Поделиться с друзьями: