Гарики из Иерусалима. Книга странствий
Шрифт:
* * *
Но кто осудит старика, если, спеша на сцену в зал, я вместо шейного платка чулок соседки повязал? * * *
Прошел я жизни школьный курс, и вот, когда теперь едва постиг ученья вкус, пора идти за дверь. * * *
С утра в постели сладко нежась, я вдруг подумываю вяло, что раньше утренняя свежесть меня иначе волновала. * * *
С
* * *
Пора без жалких промедлений забыть лихие наслаждения; прощай, эпоха вожделений, и здравствуй, эра оскудения! * * *
Чтобы от возраста не кисли мы и безмятежно плыли в вечность, нас осеняет легкомыслие и возвращается беспечность. * * *
Мир создан так однообразно, что жизни каждого и всякого хотя и складывались разно, а вычитались — одинаково. * * *
Мы пережили тьму потерь в метаньях наших угорелых, но есть что вспомнить нам теперь под утро в доме престарелых. * * *
Не любят грустных и седых одни лишь дуры и бездарности, а мы ведь лучше молодых — у нас есть чувство благодарности. * * *
Я стал былых любвей бесплотным эхом, но слухам о себе я потакаю и пользуюсь у дам большим успехом, но пользы из него не извлекаю. * * *
Ушли остатки юной резвости, но мне могилу рано рыть: вослед проворству зрелой трезвости приходит старческая прыть. * * *
Я мысленно сказал себе: постой, ты стар уже, не рвись и не клубись — ты слышишь запах осени густой? И сам себе ответил: отъебись. * * *
Еще наш закатный азарт не погас, еще мы не сдались годам, и глупо, что женщины смотрят на нас разумней, чем хочется нам. * * *
Куда течет из года в год часов и дней сумятица? Наверх по склону — жизнь идет, а вниз по склону — катится. * * *
Дряхлеет мой дружеский круг, любовных не слышится арий, а пышный розарий подруг — уже не цветник, а гербарий. * * *
Туристов суетная страстность нам тонко всякий раз опять напоминает про напрасность попыток жизнь успеть понять. * * *
Кто придумал, что мир так жесток и безжалостно жизни движение? То порхали с цветка на цветок, то вот-вот и венков возложение. * * *
От
нас, когда недвижны и чисты, сойдем во тьму молчания отпетого, останутся лишь тексты и холсты, а после не останется и этого. * * *
Мы зря и глупо тратим силы, кляня земную маету: по эту сторону могилы навряд ли хуже, чем по ту. * * *
Мы начинаем уходить — не торопясь, по одному — туда, где мы не будем пить, что дико сердцу и уму. * * *
Ничто уже не стоит наших слез, уже нас держит ангел на аркане, а близости сердец апофеоз — две челюсти всю ночь в одном стакане. * * *
Исполнен упований возраст ранний, со временем смеркаются огни; беда не от избыточных желаний, беда, когда рассеялись они. * * *
Нас маразм не обращает в идиотов, а в склерозе много радости для духа: каждый вечер — куча новых анекдотов, каждой ночью — незнакомая старуха. * * *
Когда нас повезут на катафалке, незримые слезинки оботрут ромашки, хризантемы и фиалки и грустно свой продолжат нежный труд. * * *
Когда все сбылось, утекло и мир понятен до предела, душе легко, светло, тепло; а тут как раз и вынос тела. * * *
Те, кто на поминках шумно пьет, праведней печальников на тризне: вольная душа, уйдя в полет, радуется звукам нашей жизни. * * *
В конце земного срока своего, готов уже в последнюю дорогу, я счастлив, что не должен ничего, нигде и никому. И даже Богу. * * *
Несхожие меня терзали страсти, кидая и в паденья, и в зенит, разодрана душа моя на части — но смерть ее опять соединит. * * *
Взлетая к небесам неторопливо и высушив последнюю слезу, душа еще три дня следит ревниво, насколько мы печалимся внизу. * * *
К любым мы готовы потерям, терять же себя так нелепо, что мы в это слепо не верим почти до могильного склепа. * * *
В местах не лучших скоро будем мы остужать земную страсть; не дай, Господь, хорошим людям совсем навек туда попасть. * * *
В игре творил Господь миры, а в их числе — земной, где смерть — условие игры для входа в мир иной. * * *
В период перевоплощения, к нему готовя дух заранее, в нас возникают ощущения, похожие на умирание.
Поделиться с друзьями: